Эксперты про дело Улюкаева: "Речь идет об операции, подготовленной президентом"

Задержание столь высокопоставленного российского чиновника как министр экономического развития - первый подобный случай в истории современной России - спровоцировало очередной виток дискуссий о том, что стоит за подобными громкими коррупционными делами.

Означает ли это обострение борьбы во власти, будет ли арест использован в попытках убедить общество в том, что борьба с коррупцией идет и, самое главное, возможно ли, чтобы министр требовал взятку в "Роснефти", по сути - у одного из самых близких к президенту России людей? Об этом Русская служба Би-би-си расспросила политологов в Москве.

У кого хватит смелости шантажировать "Роснефть" и, следовательно, Игоря Сечина?

Глеб Павловский: Я бы вообще не стал рассматривать эту версию [с вымогательством двух миллионов у "Роснефти"]. Президент устами Пескова сказал, что он вел эту операцию с лета. Если Песков не обманывает, то речь идет об операции, подготовленной президентом.

Президент вместо того, чтобы уволить министра, которому он не доверяет, а потом уже выяснять справедливость обвинений, проводил спецоперацию с прослушиванием телефонных разговоров. Особенно пикантно, что разговоры у Улюкаева там были и с премьером, и с президентом.

Это делает всю историю немного гоголевской. Вопрос в отношении так называемой взятки только один - "Роснефть" участвовала в игре или нет?

Константин Костин: Я когда увижу материалы дела, я вам отвечу. А вы находите нормальным, когда губернатор российского региона вымогает деньги с инвестора и получает их в ресторане [так объясняется арест бывшего губернатора Кировской области Никиты Белых]. Сейчас можно только фантазировать - было ли посредник или он вымогал через кого-то.

Как именно это делалось и как мотивировалось… Объяснений может быть слишком много, но пока нет материалов дела, мы не можем говорить что-то определенно.

Аббас Галлямов: Технические подробности мне трудно комментировать. Я просто знаю, что очень часто, что следствие у нас действует так: они берут за какую-то ниточку, которая торчит, разматывают весь клубок и потом в тех обвинениях, которые будут предъявлены в суд, будут фигурировать совсем другие вещи.

Не факт, что тот грех, который ему предъявляют сейчас, главный. Совершенно не исключено, что его имя всплывет совсем в другой связи, например, с каким-нибудь оффшором, условно говоря. Обнаружат, что какие-то части денег от продажи нефти, которую добывала "Башнефть", шла в оффшор, принадлежавший ему…

А как понимать фразу о "разработке"? История с разработкой предшествует истории с "Башнефтью" как минимум на полгода.

Аббас Галлямов: Я думаю, выяснилось, что схемы, которые "Башнефть" использует, "кривые". То есть, где-то используются схемы замещения, вывод активов делается, покупки по завышенным ценам. Это же видно.

И возможно тогда началась разработка ситуация с "Башнефтью" в целом. Возможно, там и всплыл Улюкаев. Поэтому я и говорю - не факт, что главный его грех - получение этих двух миллионов, возможно он фигурировал там уже тогда. Именно поэтому он оказался противником приватизации, подыгрывал Корсику и тогдашнему менеджменту компании.

Константин Костин: Было достаточно много вопросов и претензий к экономическому блоку правительства. Наверняка были какие-то обращения и проверки, связанные с какими-то событиями - обрушением курса рубля, банкротством крупных банков. Наверняка по всем этим эпизодам проходили проверки. Это мы можем только предполагать, поскольку никакие обвинения в суд не поступили.

Алексей Чеснаков: Сейчас трактовок так много, что говорить о серьезных конкретных последствиях нельзя. Мне кажется, надо дождаться, когда власть четко определит позицию и по данному конкретному эпизоду и вообще по отношению к кампании. Будет кампания - будем оценивать.

Имена тех, кто был в свое время против того, чтобы "Башнефть" уходила "Роснефти", хорошо известны. Вы говорите о том, что Дворковичу и другим тоже есть чего опасаться?

Аббас Галлямов: С учетом тяжеловесности этих людей просто сажать в тюрьмы их не будут. Если они подставились, засветились в каких-то схемах, тогда есть риск загреметь. Просто брать людей бездоказательно никто не рискнет.

По моей информации, за тот год, что контрольный пакет "Башнефти" находился в собственности государства, из компании было выведено много активов, и когда "Роснефть" туда зашла, то обнаружила, что купила совсем не то, на что рассчитывала.

С этим был связан такой быстрый захват серверов "Башнефти" за одну ночь - потому что была информация, что активы выводятся, пытались это дело быстро пресечь. Они увидели, что купили, им это не понравилось и эту информацию они, по моей информации, передают силовикам. Поэтому я и говорю, что не факт, что Улюкаев будет последним.

Глеб Павловский: Я не понимаю, что значит "помимо Улюкаева", у нас нет ни одного байта информации о том, что за ситуация взятки, когда и в связи с чем она была. Пока нам вброшен очень плохо проработанный сюжет, литературно-полицейский. Не вижу смысла его укреплять, пока я вижу нестыковку.

Все решения по "Роснефти" принимал президент, а не Улюкаев. Каким образом Улюкаев мог просить взятку за решение, которое, как всем известно, принимал президент? Это смешно. Еще смешней звучит сообщение, что он чем-то угрожал "Роснефти".

Даже премьер Медведев не мог бы угрожать "Роснефти" без того, чтобы об этом немедленно не узнал президент. Это же номенклатура лично президента! И Сечин ничего не может сделать открыто, как-то изменить собственность или поглотить собственность без немедленного предварительного сообщения президенту.

Критики правительства в Думе торжествуют и говорят, что они давно пытались объяснить, что правительство коррупционно и ужасно. Медведев под ударом?

Алексей Чеснаков: Естественно, это очень неприятный эпизод и для Медведева. Конечно, это никак не скажется на его отношениях с Путиным, но в обществе будет формироваться негативное отношение к правительству. Хотя еще раз подчеркну, я думаю, что Путин, безусловно, доверяет Медведеву и никакие эпизоды с министрами и вице-премьерами на их отношения не повлияют.

Глеб Павловский: Сейчас конечно все враги либерального экономического блока пойдут в политическую атаку. Это с их стороны естественно. Но я не думаю, что они что-то получат при этом. Потому что президент просто не представляет себе другой экономики, чем та, которую ему объясняют люди, которым он доверяет.

Вряд ли Глазьев может предложить ему другую концепцию. Но эта ситуация будет использована противниками либералов и сейчас перед нами предстанет обширная коалиция - от врагов собственно экономического блока правительства до врагов правительства в целом и премьера Медведева в особенности.

Константин Костин: Мне кажется совершенно очевидно, что если говорить про экономический курс, экономическую политику и правительство, и если мы говорим о программе президента, в первую очередь упор делается на рыночную экономику. А рыночная экономика подразумевает превалирование либерального подхода. Дирижистские методы не исключаются, конечно, но либеральный подход превалирует.

Аббас Галлямов: Это большой вопрос к председателю правительства. Захочет ли его задать президент? В принципе он может сказать: "Ты куда смотрел? Это же госсобственность, ты должен ей управлять, а там такие вещи происходят". Другое дело, захочет ли он задать этот вопрос.

Это огромный дестабилизирующий фактор… Или все же нет?

Аббас Галлямов: Для бюрократии - да. А с точки зрения публичной политики, наоборот: если Кремль хорошую информационную кампанию организует, объяснит, что это часть большой системной работы по очищению от коррупции. Если создаст единый контекст - смотрите, вот мы в Кемеровской области арестовали, тут - в Следственном комитете, здесь - в правительстве, неприкасаемых у нас нет.

Если Кремль этот так оформит и информационное сопровождение - массированное, сфокусированное, будет осуществляться именно так, то с точки зрения публичной политики власть сильно выиграет. После этого можно идти на президентские выборы и выигрывать их, даже невзирая на то, что экономическая ситуация в стране не очень хорошая.

Глеб Павловский: Пока я вижу, что это дело на тоненьких ножках и носит политический характер. Конечно, его можно превратить в повод для воскресных телевизионных передач, и это будет сделано. Но что это даст? Много раз было проверено, что коррупционные дела автоматически проецируются населением на всю верхушку власти.

То есть отдача сильнее выстрела?

Глеб Павловский: Да. Впервые это было заметно на деле Сердюкова, поэтому его так быстро свернули. Сперва его стали пропагандистски расширять, но потом выяснилось, что реакция телезрителей была "вы все там такие".

Насколько тяжелый удар нанесен по бизнес-привлекательности России, если таковая еще существует?

Константин Костин: Тут все зависит от того, насколько это дело будет процессуально безупречным. Высокопоставленных чиновников, в том числе и министров, арестовывают и в Азии, и в Европе, и в Соединенных Штатах Америки.

На их бизнес-привлекательность это никоим образом не влияет. Если иностранные инвесторы увидят, что все сделано по закону, это наоборот будет дополнительным аргументом к инвестициям в России, поскольку продемонстрирует, что перед законом все равны.

Аббас Галлямов: Я все-таки думаю, что когда принимается решение о делах такого уровня, очень важно, чтобы все это было с доказательствами. Политические аспекты тут вторичны по отношению к юридическим.

Хорошо было бы массированно и быстро сделать и потом это предъявить обществу, но если с юридической точки зрения так сделать не получается, а требуется более длительное следствие, я думаю торопиться не будут. Давить на следствие, кроме президента, не может никто.

Чтобы это не получилось, что сейчас Улюкаева взяли, а потом, как Сердюкова, выпустили. Потому что если произойдет это, все плюсы превратятся в минусы.