Полвека ядерному нераспространению. Как готовился договор и актуален ли он

В этом году исполняется 50 лет Договору о нераспространении ядерного оружия - многостороннее международное соглашение было открыто для подписания 1 июля 1968 года и вступило в силу 5 марта 1970 года.

Договор жестко очертил круг государств, обладающих ядерным оружием, - СССР, США, Великобритания, Франция и Китай. Каждое из них брало на себя обязательство не передавать его другим странам. Остальные государства-учасники договора обязались не разрабатывать ядерное оружие и не пытаться получить его каким-либо иным способом.

Участниками договора стали почти все независимые государства мира, кроме Израиля, Индии, Пакистана и КНДР.

Одним из разработчиков договора был чрезвычайный и полномочный посол РФ Роланд Тимербаев. Об истории разработки договора и его значении с ним беседовал обозреватель Русской службы Би-би-си по вопросам истории Артем Кречетников.

Би-би-си: Договор о нераспространении ядерного оружия называются одним из самых важных и успешных соглашений о контроле над вооружениями. А как же нынешняя ситуация вокруг КНДР и, отчасти, Ирана?

Роланд Тимербаев: Он не "один из", а самый важный!

В договоре участвуют 189 государств. Более универсальный характер имеет в мире только ООН. В 1995 году участники единодушно согласились продлить его бессрочно.

На недавнем российско-американском саммите в Хельсинки Дональд Трамп высказался о ядерной угрозе практически моими словами.

Что касается отдельных трудностей, так и на Солнце есть пятна. Стопроцентно безупречных механизмов просто не бывает. Если бы не этот договор, мы имели бы сегодня не девять, а 20-25 ядерных государств. Так что он достаточно эффективен.

Би-би-си: От кого исходила инициатива принятия такого договора?

Р.Т.: Идею подал еще в 1958 году министр иностранных дел Ирландии Фрэнк Айкен. 10 лет спустя ему предоставили честь первым подписать договор от имени своей страны.

Несколько лет шли обсуждения. Постепенно идею признали. К середине 1960-х годов и у Соединенных Штатов, и у Советского Союза стала появляться информация, что некоторые страны реально подумывают обзавестись ядерным оружием.

Би-би-си: А что в этом плохого?

Р.Т.: Кубинский кризис показал, насколько велик риск уничтожения всей жизни на Земле. Мир находился в минутах от конца света.

Но две, или даже пять крупных держав между собой еще договорятся, а появление атомных бомб у большого количества молодых, нестабильных, имеющих счеты друг с другом стран многократно увеличивало угрозу локальных ядерных войн.

Первый серьезный разговор провели в сентябре 1966 года американский президент Линдон Джонсон и советский министр иностранных дел Андрей Громыко. Основные идеи они между собой обсудили, но никаких текстов сразу, конечно, не появилось.

Громыко находился на ежегодной сессии Генассамблеи ООН. Он поехал на один день в Вашингтон для встречи с Джонсоном, вернулся в Нью-Йорк, где я тогда работал, созвал нескольких сотрудников и поставил задачу.

Трудились почти два года, согласовывали с американцами каждое слово.

Би-би-си: А почему так долго? Двусторонний договор о контроле над вооружениями - это понятно. Чтобы соблюсти паритет, надо учесть множество нюансов, партнеры упорно торгуются. А тут вроде все просто: не приобретать, не производить, не передавать. В чем была трудность?

Р.Т.: Все хотели нераспространения в "третьем мире". Но американцы стремились сохранить возможность доступа к ядерному оружию для стран НАТО в форме многосторонних сил или еще каким-то образом. Советский Союз никак не мог на это пойти.

Би-би-си: Не являлось ли главным смыслом договора в глазах СССР исключить ядерное вооружение Западной Германии?

Р.Т.: Ну конечно. Немцы по соглашениям послевоенного времени не имели права заниматься этим на своей территории, но они работали с бразильцами и с Южной Африкой, и, по имевшимся данным, были близки к цели.

Второй проблемой являлась система гарантий и контроля. Наши партнеры хотели, чтобы в натовских странах за это отвечал Евратом, а не создаваемое по договору МАГАТЭ. То есть, чтобы для особой группы стран был какой-то внутренний междусобойчик, к которому СССР не имел бы отношения.

Но, в конце концов, американцы махнули рукой и заключили договор на условиях, абсолютно исключавших передачу ядерного оружия кому-либо.

До конца выступал против этого госсекретарь Дин Раск. Он вообще не был большим сторонником договора. Настоял Джонсон. Я это знаю, потому что впоследствии работал с рассекреченными американскими архивами.

Би-би-си: Интерес великих держав сохранить свою монополию понятен. А зачем неядерные страны подписывали договор? Большинство из них, вероятно, и не собирались обзаводиться бомбой, но ради чего самим себя ограничивать в правах и возможностях?

Р.Т.: Члены ядерного клуба брали на себя обязательство не применять это оружие против неядерных стран и помогать им в использовании мирного атома.

Но основным фактором, думаю, стало осознание глобальной опасности и желание предотвратить появление ядерного оружия у соседей.

Би-би-си:Перейдем от прошлого к современности. Для чего, по вашему, Пхеньян стремится обладать ядерным оружием? Ведь руководство КНДР не может не понимать, что применение атомной бомбы против кого-либо будет означать гарантированное уничтожение их страны с ним вместе.

Р.Т.: Цель режима - сохранение власти, а не самоубийство. Это такой способ самоутверждения, адресованного, прежде всего, своему народу.

Ну и, вероятно, они думают о применении бомбы в случае вторжения на их территорию по принципу "умрем, но не сдадимся". Можно сколько угодно заверять, что никто на них нападать не собирается, но они всерьез этого боятся и думают, что ядерное оружие их спасает.

Би-би-си: Не кажется ли Вам, что в вопросе нераспространения существуют двойные стандарты: одним можно, другим нельзя?

Мало кто сомневается в наличии ядерного оружия у Индии, Пакистана и Израиля, и никого это не беспокоит, а на его появление у Северной Кореи и, в вероятной перспективе, у Ирана, мировое сообщество реагирует остро.

Р.Т.: Так в жизни: за что ни ухватись, везде двойные стандарты! Просто одним государствам и их политикам мировое сообщество доверяет, а другим нет. Но прямо говорить об этом считается неприличным.

В свое время американский сенат два года тянул с ратификацией договора о нераспространении. Единственной причиной было то, что израильтяне говорили: без ядерного оружия нас съедят.

Вопрос решился во время визита Голды Меир в Вашингтон в 1969 году. Ее переговоры с Никсоном велись с глазу на глаз, протокол не обнародован до сих пор, но результат налицо: Израиль не присоединился к договору, относительно наличия у него ядерного оружия придерживается принципа "не подтверждать и не опровергать", и вопросов ему не задают.

Би-би-си: Возможен ли вооруженный конфликт между Западом и Россией или Западом и Китаем без использования ядерного оружия?

Р.Т.: Не знаю, но сомневаюсь. Случись, не дай бог, война - политики и генералы не удержатся.

Би-би-си: Каковы, на Ваш взгляд, сегодня главные задачи в области контроля над вооружениями?

Р.Т.: Надо немедленно начинать работу над договором СНВ-4. А пока хотя бы продлить на пять лет СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 года.

До 2010 года [когда Барак Обама и Дмитрий Медведев подписали договор СНВ-3 - прим. Би-би-си] мы и американцы сократили наши ядерные арсеналы примерно в шесть раз. Потом этот процесс приостановился, и дальше ничего не делается. Пауза длится восемь лет. Нужно продолжать путь.

К сожалению, в Хельсинки, судя по всему, ни о чем не договорились.

Би-би-си: А проблема ПРО?

Р.Т.: Сбрасывать ее со счета нельзя, но, мне кажется, ее значение преувеличено. Достаточно надежную систему создать невозможно.

Би-би-си: Надо ли стремиться к полностью безъядерному миру? Разве ядерное оружие не доказало свою эффективность в качестве средства сдерживания?

Р.Т.: Стремиться нужно, но практически я не вижу, как это сделать в обозримом будущем. Это горизонт, к которому надо потихонечку идти.

Кстати, Андрей Дмитриевич Сахаров не предлагал полностью уничтожить ядерное оружие, а считал, что достаточно оставить по сто единиц у СССР и США. Сейчас у нас примерно по полторы тысячи единиц, так что двигаться есть куда. Обязательно надо подключить и Китай.

Главное, чтобы процесс не останавливался. Люди должны видеть: вот, собрались президенты и еще немножко сократили. Это имеет не только военное, а огромное моральное значение.