Бросок на Приштину: на грани войны

Ночь с 11 на 12 июня в России приходится на канун праздника. 15 лет назад граждане, как всегда, мирно отдыхали, не зная, что страна неожиданно оказалась на грани войны.

"Бросок на Приштину" многие историки считают самым опасным обострением отношений между Москвой и Западом после карибского кризиса. Как выяснилось впоследствии, с обеих сторон имелись генералы, которых конфликт не страшил.

На миг показалось, что вернулась весна 1945 года, когда русские и американцы мчались по Европе на танках, соревнуясь, кто больше городов успеет занять.

Ничего, кроме морального удовлетворения, громкая военная демонстрация России не дала, и не могла дать.

Быстро и тайно

3 июня, после 78 дней натовских бомбардировок, президент Сербии Слободан Милошевич, не поставив в известность Россию, принял требование альянса вывести свои войска и полицию из Косова.

Операция Allied Force официально завершилась 10 июня. На 12-е был намечен ввод международных сил в Косово с южного направления, из Македонии.

Россия настаивала на предоставлении ей отдельного сектора ответственности, как в послевоенных Германии и Австрии. Причем требовала север Косова, где имелось значительное сербское население. В случае реализации этого плана дело, скорее всего, закончилось бы расчленением края и уходом российской зоны под контроль Белграда.

Когда Запад отверг эту идею, в Москве решили действовать в одностороннем порядке.

После расширения НАТО и бомбардировок Сербии в политическом и военном руководстве России царила обида: с нами ни в чем не считаются, довольно терпеть!

Замысел состоял в том, чтобы поспеть в Косово раньше НАТО и взять под контроль аэропорт Слатина в 15 километрах к юго-востоку от столицы края Приштины - единственный в Косове, способный принимать тяжелые военно-транспортные самолеты.

Севернее Косова, в Боснии и Герцеговине, в районе города Углевик с 1995 года дислоцировалась российская воздушно-десантная бригада, входившая в состав миротворческой дивизии, которую возглавлял американский генерал.

10 июня командир бригады полковник Николай Игнатов получил приказ втайне от партнеров подготовить сводный батальон в составе 200 человек и "молниеносно, скрытно и неожиданно для НАТО" совершить 600-километровый марш на Слатину.

По оценке НАТО, русские обманули объединенное командование и самовольно оставили место несения службы.

Личный состав, назначенный для участия в марш-броске, до последнего момента не знал, куда и зачем они готовятся выступать.

Чтобы попасть в Косово, батальон должен был пройти через сербскую территорию. Неизвестно, предупреждала ли Москва белградские власти, но большинство аналитиков полагают, что предварительное обсуждение имело место - скорее всего, через сербского посла в России, брата президента Борислава Милошевича.

По имеющимся данным, еще до выступления основных сил на аэродром прибыли 18 российских спецназовцев во главе с нынешним президентом Ингушетии, а тогда офицером ВДВ Юнус-беком Евкуровым. Подробности операции не разглашаются и ныне.

Колонна из 15 БТРов и 35 грузовиков "Урал" достигла цели около двух ночи. Сразу после пересечения границы между Боснией и Сербией над машинами были подняты российские флаги.

На сербской территории население забрасывало колонну цветами и предлагало военнослужащим еду и напитки, из-за чего, по воспоминаниям участников операции, "движение незначительно замедлялось".

Под Белградом командование у Игнатова принял прилетевший из Москвы генерал-лейтенант Виктор Заварзин, будущий председатель думского комитета по обороне.

В Приштине местные сербы вышли на улицы встречать колонну, запускали петарды, слышалась автоматная стрельба в воздух.

К 7 утра 12 июня десантники заняли в аэропорту круговую оборону.

Около 11 утра показались передовые британские части, вступившие в Косово с территории Македонии - две роты в составе 250 человек. На подходе были 350 военнослужащих французского батальона.

В воздухе появились британские вертолеты, но когда они попытались сесть, российские БТРы выехали на летное поле и принялись маневрировать, мешая приземлению.

Британские танки выдвинулись к российским блокпостам. Десантники нацелились в них из гранатометов.

Прибывший на место событий командующий силами НАТО на Балканах британский генерал Майкл Джексон, став спиной к российским позициям, начал движениями рук приказывать танкистам ехать вперед. К нему приблизился переводчик и, пригрозив применением оружия, сказал так не делать.

Доложили командующему силами НАТО в Европе американскому генералу Уэсли Кларку. Тот велел Джексону действовать решительно и взять аэропорт под контроль, не останавливаясь, если потребуется, перед использованием силы. Джексон ответил, что начинать третью мировую войну не собирается.

Кларк позвонил в Вашингтон заместителю председателя объединенного комитета начальников штабов Джо Ролстону, но санкции на дальнейшее обострение не получил.

В конце концов, все остались на своих местах. Британцы взяли аэропорт в кольцо. Ситуация временно стабилизировалась.

Кто приказал?

Письменного приказа готовить сводный батальон и выдвигаться на Приштину не было.

Устное указание полковник Игнатов получил по телефону из Москвы от начальника штаба ВДВ генерал-лейтенанта Николая Стаськова, который дал понять, что поставить перед фактом надо не только натовцев, но и Москву.

Распространена версия, согласно которой все дело чуть ли не единолично затеял и провел начальник управления международного сотрудничества минобороны генерал-полковник Леонид Ивашов, якобы подмявший под себя слабовольного министра Игоря Сергеева.

Бывший помощник Дмитрия Язова, Ивашов действительно рвался в бой, и, в отличие от многих, не лавировал и своих взглядов не скрывал. Представляя минобороны в составе возглавляемой Виктором Черномырдиным российской делегации на переговорах с Западом во время операции Allied Force, он не раз делал резкие заявления, выходил в знак протеста из зала и отказывался подписывать документы. Черномырдин иронически называл его "товарищ комиссар".

Однако большинство исследователей уверены, что деятель уровня Ивашова не мог принять такое решение полностью самостоятельно, если бы знал, что вышестоящее начальство категорически против. А если бы проявил самоуправство подобного масштаба, был бы немедленно уволен, чего, как известно, не последовало.

Как утверждал впоследствии сам Ивашов, план предварительно обсуждался и с Сергеевым, и с министром иностранных дел Игорем Ивановым, и с Борисом Ельциным. Другое дело, что проговаривать какие-то тезисы гипотетически - это одно, а конкретная команда - другое.

Вероятно, в определенном смысле повторилась ситуация накануне августовского путча 1991 года, когда Михаил Горбачев говорил будущим гэкачепистам, что возможно, если потребуется, и придется вводить чрезвычайное положение, но непосредственной отмашки не дал.

Что можно утверждать с высокой степенью достоверности - в известность не поставили начальника генштаба Анатолия Квашнина. Узнав о происходящем, тот связался с генералом Заварзиным и распорядился развернуть колонну.

Заварзин, вместо того, чтобы выполнять приказ, принялся звонить Ивашову, который заверил его: все согласовано, поэтому "никаких разворотов и остановок, только вперед!". И посоветовал генералу отключить мобильный телефон.

Квашнин попытался связаться с Ельциным. Глава кремлевской администрации Александр Волошин сказал, что президент спит, и от своего имени дал добро на продолжение марша.

Как полагают наблюдатели, знающие политические нравы, дело было не в крепком сне Ельцина. Волошин прикрывал патрона, чтобы тот смог, если выйдет конфуз, заявить, что узнал о случившемся из теленовостей, как сделал Горбачев после тбилисских и вильнюсских событий.

Вынужденное признание

Заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт в пятницу 11 июня завершил переговоры в Москве и вылетел домой. Самолет находился над Белоруссией, когда позвонил помощник Билла Клинтона по национальной безопасности Сэнди Бергер, рассказал о броске на Приштину, и велел возвращаться.

Воздушный вираж Тэлботта часто сравнивают со знаменитым "разворотом над Атлантикой" Евгения Примакова. Однако, как замечает историк Леонид Млечин, разница была существенной: российский премьер развернулся, чтобы не разговаривать с американцами, Тэлботт - чтобы попробовать договориться.

В Москве дипломат застал полную неразбериху. Когда он вошел в кабинет министра иностранных дел Игоря Иванова, тот разговаривал по телефону с госсекретарем Мадлен Олбрайт, уверяя, что произошло недоразумение, и никакого броска на Приштину нет: он только что звонил в министерство обороны.

Для американцев вопрос состоял лишь в том, кто врет: Иванов им, или российские военные Иванову.

Иванов и Тэлботт поехали в Министерство обороны. Согласно воспоминаниям заместителя госсекретаря, Игорь Сергеев чувствовал себя явно не в своей тарелке, все время перешептывался с Квашниным и Ивашовым, говорил, что российские десантники границу не пересекали, а лишь находятся в готовности вступить в Косово синхронно с НАТО.

Вошел заместитель Ивашова генерал Мазуркевич и что-то сказал министру на ухо (как выяснилось впоследствии, доложил, что CNN ведет прямой репортаж из Приштины).

Российские представители извинились и вышли в соседнюю комнату. Через закрытую дверь до Тэлботта донеслись звуки разговора на повышенных тонах и, якобы, даже "грохот швыряемых в стену предметов".

Наконец Иванов вернулся в кабинет.

"Я вынужден с сожалением информировать вас, что колонна российских войск случайно пересекла границу и вошла в Косово. Министр обороны и я сожалеем о таком развитии событий", - сказал он.

Впоследствии Тэлботту конфиденциально сообщили, что Игорь Сергеев якобы "рассвирепел, что ему лгали его собственные люди", и держался неловко, оттого что "не мог смотреть в глаза" партнерам. Так ли это, сказать сложно.

Разговор с Путиным

За несколько часов до начала событий, 11 июня, Тэлботт встретился в Москве с секретарем Совета безопасности РФ Владимиром Путиным - впервые в жизни.

По словам Тэлботта, из всех российских чиновников Путин произвел на него наилучшее впечатление. Явно основательно подготовился к беседе, выразил удовлетворение тем, что вооруженный конфликт на Балканах наконец кончился, к слову заметил, что и сам внес в это посильный вклад.

Когда Тэлботт пожаловался на Ивашова, Путин спросил: "А кто такой этот Ивашов?"

Сев в самолет, Тэлботт предложил одному из своих сотрудников пари, что Ивашова снимут с должности раньше, чем они окажутся в Вашингтоне.

Как известно, случилось по-другому. Неизвестно, действительно ли Путин не знал о предстоящей акции, или усыплял бдительность американцев.

Гром победы, раздавайся!

"Утром я понял, в какую аферу попал, - вспоминал генерал Стаськов. - Никто письменных распоряжений не давал. В штаб ВДВ уже ехала комиссия Генерального штаба - разбираться. Но тут просыпается Борис Николаевич, и ему все понравилось. Словом, победили".

Александр Волошин, знавший настроения президента лучше Стаськова, не ошибся.

В 11 утра собралось военное руководство.

Заслушав доклад Игоря Сергеева, Ельцин с характерной тягучей интонацией произнес: "Ну, наконец, я щелкнул по носу…".

Кто-то поддакнул: "Вы, Борис Николаевич, не щелкнули - вы врезали по физиономии!"

Ельцин заключил Сергеева в объятия.

Виктор Заварзин вскоре получил очередное звание генерал-полковника и звезду Героя России. Всех участников операции наградили специальной медалью.

Между тем, выполнять какие-либо задачи самостоятельно контингент числом в 200 человек был не способен. Снабжать батальон по воздуху, тем более перебросить подкрепления оказалось технически невозможно, поскольку Румыния, Венгрия и Болгария закрыли свое воздушное пространство для российской транспортной авиации.

Леонид Ивашов, по его словам, надеялся, что Слободан Милошевич, получив хотя бы символическую поддержку России, откажется выводить войска из Косова, и силы Североатлантического альянса будут вовлечены в наземные бои, которых, по его словам, "они страшно боялись", но из этого ничего не вышло.

Кончилось тем, что через пять дней, когда кончились припасы, оказавшихся в изоляции десантников начали кормить и обеспечивать питьевой водой расположившиеся по соседству британцы.

На переговорах в Хельсинки решили, что российские военные останутся в Слатине, но пользоваться аэродромом будут все.

Основная масса российских миротворцев прибыла в Косово морем через греческий порт Салоники и Македонию, как и предусматривалось первоначальным планом.

15 октября 1999 года аэропорту Слатина вернули гражданский статус.

Режиссер снятого в 2004 году документального фильма "Русские танки в Косово" Алексей Борзенко утверждал, что от марша на Приштину выиграл только Запад: назревал массовый исход из Косова сербских беженцев, которыми пришлось бы заниматься, а так они поверили в Россию и остались.

В 2003 году Москва вывела своих миротворцев из Косова и Боснии (соответственно 650 и 320 человек). Последний эшелон отправился на родину 23 июля.

Как заявил на пресс-конференции Анатолий Квашнин, у России не осталось реальных интересов на Балканах, и 28 миллионов долларов в год, расходуемых на содержание контингента, лучше потратить на другие нужды вооруженных сил.