Сейчас я вам приведу отрывки из двух мифов.

Первый миф — о появлении Дажьбога на свет, из него вы поймете, какими качествами обладает Дажьбог.

А второй миф о сотворении новой жизни, на которую повлиял Дажьбог. Опять же, во втором мифе разумный читатель может увидеть рецепт преобразования своей судьбы.

  Некогда Перун, Бог чести и доблести и родной старший брат Велеса, гулял по земле-матушке и искал новых подвигов. Но земля по ту пору была мирная, добрая, чистая, и ворогов нигде не было видно. Перун же, объезжая окрестности родных земель, смотрел, все ли на земле чисто, все ли на земле по Прави, все ли на земле благостно. И, ища подвигов мужеских, выехал он к границам прекрасной  страны; имени  у той страны не было. Поехал он на  своем богатырском коне, наслаждаясь красотами, и выехал на берега прекрасного дивного озера.

 И озеро то позвало его, позвало негою своею, позвало обликом своим, позвало его успокоиться, умиротвориться. Напоив коня и омыв чело, Перун лег успокоиться, лег отдохнути. И проснулся он от того, что смотрели на него чудо-дивные глаза, в которых он видел отблеск сиятельной чистоты и спросил он: «Кто ж ты дева прекрасная?». И ответила ему дева прекрасная: «Я — Руса-Рось, я хранительница той земли, тех озер ясных, кои напоили тебя, кои дали тебе отдохнуть. Я дочь Велеса и Макоши. Помрачнело чело Перуново, ибо был он во вражде с братом  своим Велесом, и давно расстались их пути дорожки. Но отринул ту печаль Перун и потянулся сердцем к сердцу, негой к неге, потянулся духом к душеньке Росинке. И от того союза, от той любви чистой и ласковой затуманилась память о вражде, и стал Перун–воин доблестный, стал Бог войны мирным, ласковым, стал Перун во любви сиятельным. И от той любви зачала Руса-Рось и понесла плод любви в чреве своем.

 И взял Перун Рось за руку, и склонил свой гордый нрав пред враждой с братом Велесом, и пошел он к нему с Росью об руку, и стал испрашивати позволения на союз тот (вдумайтесь, родной дядя с племянницей зачали ребенка — данная страсть сама по себе непозволительна, при этом у них очень большая разница в возрасте; собственно это не было запрещено, но взрослому человеку совратить молоденькую девушку ничего не стоит). И пришедши к Велесу на поклон, испросил  Перун у брата своего позволения на брак пред Богами с Русой-Росинкой. Но Велес возгневался, вспомнил древнюю вражду и  отнял Русь-Росинку от Перуна и заковал ее оковами железными, и закрыл ее в схрон потаенный, чтоб не видел никто и не смог найти, чтоб не зрел Перун, где она томится, чтоб не смог войной пойти — отстоять свою любовь.

 И взмолился Перун к Макоши, ко Богинюшке судьбоносной. И сказал он ей: «Ты ж сама, Макошь — мать, ты ж сама знаешь как детей рожать, так позволь и нам родить дитя, во любви зачатое». Отвернулась Макошь от Перуна, встав спиной к нему, не сказав ничто. И пошел Перун куда глаза глядят. Но взмолилась Рось из схрона своего потаенного, взмолилась Рось к Сварогу к вышнему и воскликнула она: «Ты Сварог-дид помоги мне родить, ты, Сварог-дид, помоги найти правду вещую». И снизошел Сварог с вырья небесного, снизошел на землю посмотреть, кто прав, кто неправ. И увидел Сварог, что дитя утробное ищет свет, и взял он свой молот небесный, и разбил оковы каменные, что Велес наложил, чтобы спрятать Рось. Но, разбив оковы, увидел он, что дитя утробное стало камнем неживым от Велесовых деяний, от Велесовых защит, коими защищал он Росинку-Рось.

 И вынул тогда Сварог из утробы Роси Дажьбога, вынул камень неживой и выковал из него, перековывая камень в плоть, Дажьбога обликом Перуновым, но нутром священным, Рось-Росинку. Но, перековав из камня Дажьбога, Сварог увидел, что сердце Дажьбогово осталось каменным. И тогда Сварог сказал: «Я есть твой отец, освободивший тебя, но сердце свое ты сможешь освободить сам только поиском любви священной, только зовом ее. И нашедши ту любовь ты растопишь камень сердечный и застучит, забьется, засияет, засверкает сердце твое в божественной искре (вдумайтесь, сам Дажьбог не смог бы родиться, потому что был он камнем неподвижным — наверное, все русские получили в наследство такую неподвижность, — но, родившись, встав для того, чтобы идти и искать, Дажьбог оставался с каменным сердцем).

 А Перун же в сю пору искал гибели, жить не хотел без любви своей Руси-Росинки и увидел он тучи Чернобоговы, и увидел он, как Чернобог идет войною со свитою своей, нападает он на те земли, кои родили и воспитали Русь-Росинку. И взъярился Перун, и началась битва лютая, и  на той битве бился долго Перун, ища смерти себе. Но честная доблесть его светлая была сильнее козней диавольских Чернобоговых, и Свет победил Тьму.

 И не нашел Перун смерти своей, и, оставшись в живых, понял он, что должен найти Русь-Росинку и освободить ее от оков каменных. И, пришедши на то озеро, где повстречал Рось-Росинку, хотел он испить водицы, чтобы понять, как Русь освободить. Но увидел он, что на берегу гнет дуб столетний мальчишка златокудрый сиятельный. И взъярился Перун, ведь негоже то, ведь место сие — место любви вещей, место любви  его, Перуна, да с Росинькою нежной. И сказал он мальчишке златокудрому вьюному: «Ты почто неволишь землю-матушку, почто губишь красоты земные?». Но мальчишка вьюный сильный, богатырский вырвал дуб со корнями да ударил Перуна так, что вбил его по пояс в землю. Спохватился тут Перун, взъярился: «Ах, негоже так поступать!». Схватил он палицу свою небесную, да ударил ей так сильно, что вбил мальчишку по шею в землю. И увидел он тут глаза вьюного отрока, а глаза те были глазоньками Росинки.

 И спросил он тогда: «Кто ж ты есть Богатырь?» И ответил тот: «Я сын матери моей, высохшей от слез, да от любви и одиночества высохшей и ушедшей в Навь в поисках любимого. Я сын отца своего, того, кто ушел и покинул любовь. Я сын отца своего, которого я поклялся найти и убить его за то, что предал он любовь и оставил мать мою в одиночестве, от которого высохла Рось-матушка. И тогда воскликнул Перун: «Ты прости меня Дажьбог, я и есть твой отец! Ну а коль ты хочешь меня убить, так вот он я пред тобой. И не покидал я Рось-матушку, а бился я битвою с Чернобоговым войском и пришел я найти Рось-матушку и воссоединиться с ней в любви». И увидел Дажьбог искренность сердца Перунова и пошли они рука об руку вместе. Так и повелось — Перун бьется с теменью, очищая свет, а Дажьбог проводит черту и ставит заслон частокольный, чтобы тьма та не погубила свет…»

 Далее миф обрывается, но в ведической традиции славян есть множество других мифов, которые повествуют уже о собственном развитии жизни Дажьбога, без Перуна.  И вот один из них…

 «Не было матери у Дажьбога, ибо иссушила она себя слезами и развеялась прахом по ветру Рось-Росинка. Не было отца у Дажьбога, ибо был он где-то на порубежье и отстаивал землю Русинки от ворогов черных. Жил сиротою Дажьбог при деде Велесе, при бабке Макоше. И воспитывал его Велес мудрыми речами: «Ты смотри-ка Дажьбог, как полюдье любит злато-серебро. А не спрятать ли мне злато-серебро в капища тайные и пусть те капища тайные ищут подолгу людь-полюдье, и  пусть находят те капища с серебром-златом те, кто не боится путей дальних, не боится троп трудных. А те же, кто увальнем сидит на завалинке, те никогда не найдут капища потаенные, Велесом могучим спрятанные». Как сказал, так и сделал  дедушка Велес, а Макошь-матушка пеленой покровной да поприкрыла сверху те капища со златом-серебром и отдала ключи от закромов и схронов Дажьбогу и сказала слова вещие: «Те, кто ликом светел, да сердцем чист, да душой легок, да трудолюбив почестью, ты тому ключи от схронов-кладовых  завещай, ты тому злат-серебро отмеряй, ты научись-ка видеть Дажьбог тех, кто достоин благостной да  усладной жизни — тому и даруй блага небесные». Как сказала, так и сделала и отдала серебряные и золотые ключи Дажьбогу.

 И поехал Дажьбог по земельке-матушке наблюдать за полюдьем, наблюдать за теми, кто ворует, наблюдать за теми, кто отнимает, да за теми, кто стяжательством злостным да с других укрывательством, отьемом сребролюбным занимается. Как поехал, да как посмотрел, сколь мало люду работает истинно, да сколь много люду работает поневольно, да сколь мало люду работает с чистым сердцем да с радостью, да сколь много люду поворовывает остальное полюдье. И отвернулась душа у Дажьбога от полюдья, и не всхотел он видеть оное, и всхотел он зарыть те ключи на веки вечные. И стал искать он место такое,  чтоб схоронить ключи на веки вечные от полюдья мерзкого.

 Ехал он однажды  лесом теменным, ехал однажды  горами крутыми, ехал однажды по поднебесью и выехал на землю неизведанную да повстречал деву прекрасную, прекрасную ликом да светлую, прекрасную очами да сладким заревым румянцем зовущую. И потянуло сердце каменное, потянуло болью сердце Дажьбогово и понял он, что откликнулось его камень-сердце на любовь на вещую, Сварогом предсказанную. И пошел он к той деве и спрашивал: «Как зовут тебя, милая, сладкая? И ответила дева ему небесная: «А зовут меня Любушкой-Лялюшкой. Ты останься со мной Даждьбожужко, останься со мной во усладушке». И остался Дажьбог и любилися они,  любилися и миловалися. А как ночь пришла, так исчезла та Любушка-красавица.

 И, вздрогнувши от холода лютого, проснулся Дажьбог да увидел темную, темную диву прекрасную.  Прекрасную столь сильной страстью, что забыл он ту, дневную, заревую; забыл он ту, с кем любился-миловался на зорях на сладких, да на солнце полуденном. И потянуло сердце каменное страшной жаркой, пылкой любовью. Раскрылось сердце каменное цветком огненным и услышал он тогда слова Сварожьи: « Кто откроет твое сердце каменное, да распечатает страсть ясную, да распечатает огнь великий, вещий, тот и есть тот, кто озарил твое сердце любовью. И отдался Дажьбог в ту страсть великую и спросил у дивы, той, что ночными глазами заманивала его, звала: «Как зовут тебя милая, как зовут тебя тайная?». И ответила ему дева неизвестная: «А зовут меня так, как ты хошь называть. Хошь Марусею, хошь Маринкою, как те кажется, так и будется». И отдался Дажьбог тому чувству сильному, страсти неизведанной, и открылася Мара навстречу ему. А как небо посветлело от света близкого да заснул Дажьбог Богатырским сном,  да заснул Дажьбог в изнеможении.

 Как заря пришла, разбудила Дажьбога Леля юная, разбудила, целовала-миловала и открыв глаза, Дажьбог позабыл ту ночь, позабыл ночь темную, жаркую. День провел он с Лелею юною в нежности да ласке, а как заря погасла вечерняя, так заснул Дажьбог богатырским сном. И проснулся он ночью от ласки Мары, от ласки жгучей, страстной, пламенной и сердце его стучало и сердце огнем плавилось, сердце каменное живым было.

 Так и повелось с той поры — ночь проводит с Марою Дажьбог, а день проводит с Лелею Дажьбог. Но не помнит он, чрез межу сна проходя, что бывает ночью, что бывает днем. Память стала его короткою. Да вот однажды, миловавшись с Марою укололась о ключи те, что были спрятаны в поясе Дажьбоговом и спросила она: «Что ты носишь с собой?». И ответил Дажьбог, что ключи те — потаенные, что ключи те спрятать надо от людей поганых, чтоб не нашли они пути-дорожки к ключам Велесовым. И сказала ему Мара: «Есть место такое, где никто никогда не найдет ключей, открывающих закрома самоцветные». И сказал Дажьбог: «Покажи ты мне место то, да позволь те  ключи положить в схрон вещий, в схрон потаенный».

 И открыла дверь Мара, и впустила Кощея, и рассказала Кощею Бессмертному о просьбе той, что есть у нее да у Дажьбога к нему. И взял Кощей Бессмертный ключи те, и спрятал на великом прадубе, да в яйцо заковал, чтоб не понял никто, что в яйце том вечном. А яйцо положил да в сундук, а сундук да поставил на желудь, а желудь тот да положил к белке, что самоцветные орешки грызет. А белку ту спрятал он в берлоге медведевой, а медведя того усыпил, чтоб спал он беспробудным сном.

 А Дажьбог так и дальше жил: днем с Любушкой-Лелюшкой, а ночью с Марою в страсти жгучей. И не знал, и не ведал он, что с двумя девами небесными милуется. И не знал, и не ведал он, что негоже то, что запретно то. Но вмешался Сварог небесный, освободитель Дажьбогов, и позвал он к себе в выри небесные Дажьбога и пришел к нему крестник вещий. И показал Сварог зеркало волшебное, и сказал: «Ты смотри, что ты делаешь». И увидел все Дажьбог, как ключи у него обманным путем Кощей унес, да в схрон упрятал. Да увидел Дажьбог, что дева та днем Лелюшка прекрасная, нежная, а ночью страстная Мара. Суть одно великое, суть две сестры-близняшки и взгоревал Дажьбог от ужаса того, коий сотворил сам не ведая.

 И решил Дажьбог разобраться с Кощеем-обманником, и пошел на бой, чтоб отнять ключи. Бились долго они, и все ж победил Дажьбог. Победил и отнял то яйцо, где ключи от благоденствия спрятаны. И разбил яйцо, да не ведал он, что победить Кощея Чернобога можно только разбив то яйцо поселенную. Но разбивши то яйцо поселенную мир качнется и разрушится. Да не ведал того Дажьбог и разбил он яйцо, и мир стал рушиться, слой за слоем порушаться, рушиться и распадаться в пыль небесную, ни во что. И воскликнул Дажьбог: «Что ж сотворил я? Ведь не будет ни Мары, ни Лели; ведь не будет любви больше вечной, ведь не будет полюдья, уж как есть оно, пусть и злое, пусть и доброе, пусть и печальное, и веселое, но полюдье то было живое, а ведь не будет теперь никого. А ведь не будет встречи и с Перуном-отцом. А ведь не будет встречи и с Велесом-дедом и Макошью-бабушкой.

 И воскликнул Дажьбог и в последнем деянии собрал он остатки мира распадающегося, да сгустил  и осурил, да створожил остаток. Да из остатка того, уж каков он был, создал он новый мир, да закрутил в яйцо, закрутил в яйцо, в яйцо вещее. Но ключи от схронов тайных расплавились в новой створоженьи, и ключи те теперь могут найти только те, кто вещим сердцем, новыми помыслами живет, новыми путями ищет судьбу, новыми делами свершает событки.

 Уж как есть, так и есть, и с тех пор Дажьбог зорко бдит, да следит за теми, кто темное дело ночью свершает, а днем как ни в чем не бывало к женам вещим возвращается и следит он за тем и показывает, чтобы не было тайны, чтобы  знали все и вся, чтобы обнаруживалось то тайное, что спрятать хотят. А тех, кто ищет благодати небесной, тех, кто ищет злат-серебро земное, ищет да не горюется от поисков, берет Дажьбог за руку и ведет к капищам Велесовым потаенным и открывает закрома для тех, кто долго искал, да и нашел помощи Дажьбоговой.

 Но не велит Дажьбог всем по миру, всем полюдьем забывать горести и велит Дажьбог помнит горести, но стремиться к радостям, помнить темное, но стремиться к светлому. Зорко следит Дажьбог, кто темень вычищает, выскабливает, а свет сохраняет.

 Да только Кощей бессмертным был, и Дажьбог то знал. Да только Кощей Бессмертный затаил злобу лютую на Дажьбоговы дела и послал против  Дажьбога стаи мороков и на каждое дело Дажьбогово мороки вяжутся, да путаются, да мешают дела свершать чистые, благостные.

 Так и повелось с тех пор: Дажьбог благость ищет во сердцах людских, а мороки путают. Путают и Дажьбога, и людей; путают да смешивают всех, да в обмороки уводят. Но не устает Дажьбог кричать люду вещему из поднебесья: «Чистите, скоблите  души свои, делайте легкими сердца свои, да не уподобляйтесь вы каменелости, и тогда сердце вещее всех от мороков спасет, а я каждому такому длань свою протяну».

 Из книги М.Крымовой