О!
И вершина горы, и пропасть -
Ты!

Неизвестная японская поэтесса XVII века.

Как ты там поживаешь в Х веке, милая Сей Сенагон. Сенагонюшка... Отвлеклись мы с друзьями, давно не вспоминали тебя. А зря. Ты из дали японской жизни Х века много знаешь и про нынешние времена, ведь жизнь меняется, а люди - почти нет.
Вот сейчас в Москве выпало много снега. С этого начинается история, рассказанная Сей Сенагон.



"В десятых числах двенадцатой луны выпало много снега. Дворцовые служанки насыпали его горками на подносы.

- Хорошо бы устроить в саду настоящую снежную гору, - решили служанки. Они позвали челядинцев и велели им насыпать высокую гору из снега "по велению императрицы".

Челядинцы дружно взялись за дело. К ним присоединились слуги, подметавшие сад. Гора поднялась очень высоко.
Читать дальше

...Вот такая дворцовая интрига случилась в Японии в Х веке. Но честность еще не была редкостью в верхах, и правда восторжествовала.
Похожие истории то и дело случаются в наши дни, и речь там идет не о вчерашнем снеге. Сегодня, в преддверии выборов, схваток за власть, подтасовок и интриг - так к месту пример из этой старинной истории о сильных мира сего, говоривших правду, даже когда она их не украшает...

P.S. Русская народная примета: Если лежит на Гурьяна снег, то лежать ему до половодья.
День Гурьяна был на днях, и снег уже лежал.
А вы как думаете, пролежит ли сегодняшний московский снег до весны, до половодья?

Сей-Сенагон не удержалась бы, чтобы поспорить.

Милая Сей Сенагон. В суете, сценариях, в противостоянии с телевидением - как хорошо вспомнить, что Ты у нас есть. Тихо присесть над очень старой книгой и открыть любимую страницу:


"Ребенок играл с самодельным луком и хлыстиком. Он был прелестен! Мне так хотелось остановить экипаж и обнять его."

Вот и вся эта глава из книги "Записки у изголовья". Но эти короткие строчки неисчерпаемы. Я знаю, Сей Сенагон, ты очень любишь детей. Ты часто и с такой радостью пишешь о них.


А я сегодня тоже поворошила счастливое воспоминание. Я тогда нянчила совсем маленького Павлика. Он был чудесный, спокойный, улыбчивый. Я мысленно говорила себе: - Хорошо бы он подольше оставался таким маленьким... Я была услышана. Он вырос, стал ученым. А для меня он оставался трогательным, добрым большим, иногда беспомощным ребенком.

В первые месяцы его жизни мне встретились бесхитростные стихи Александра Твардовского. Я знала его как автора стихов о войне. И вдруг это стихотворение, с таким глубоким пониманием материнства... Мало какая женщина может это передать. Так сладко сжималось сердце, когда я перечитывала эти простые строчки:

Ты робко его приподымешь:
Живи, начинай, ворошись.
Ты дашь ему лучшее имя
На всю его долгую жизнь.

И, может быть, вот погоди-ка,
Услышишь когда-нибудь, мать,
Как с гордостью будет великой
То имя народ называть.

Но ты не взгрустнешь ли порою,
Увидев, что первенец твой
Любим не одною тобою
И нужен тебе не одной?

И жить ему где-то в столице,
Свой подвиг высокий творить.
Нет, будешь ты знать и гордиться
И будешь тогда говорить:

- А я его, мальчика, мыла,
А я иной раз не спала,
А я его грудью кормила,
И я ему имя дала.

Я знала, что это про меня. Прошли годы. Не все сбылось, что было в этом стихотворении. Но первое и последнее четверостишие - мои.
А я его, мальчика, мыла, а я иной раз не спала, а я его грудью кормила, и я ему имя дала. Я дала ему имя моего замечательного папы, и отчество и фамилию - любимого мужа.

Вчера, во вторник, день был полон агрессии. Я от нее устала. Была ожесточенная рубка на блоге Сергея Черных. Он всего лишь поделился своими наблюдениями. Может быть, и не совсем объективными. Но это не повод для других сцепиться в агрессивном споре!
Как страшно, что так много людей (довольно молодых) до сих пор ничего не поняли и продолжают жить в ненависти и зависти. Зовут к вилам (и к топору).
Пойду-ка к себе на блог и подберу самые умиротворяющие строки от Сей Сенагон.

Вот странно. Моя зрительная память услужливо показывает заголовок в заветном томике: ТО, ЧТО УМИРОТВОРЯЕТ. Листаю много раз - а его нет!
Ну и что же, вот Сей Сенагон предлагает то, что лучше:

ТО, ЧТО РАДУЕТ

Кончишь первый том еще не читанного романа. Сил нет, как хочется достать продолжение, и вдруг увидишь следующий том.

Перед неким знатным человеком собралось целое общество придворных дам. Он ведет рассказ о делах минувших дней или о том, что случилось в наши времена, а сам поглядывает на меня, и я испытываю радостную гордость!

Заболел человек, дорогой твоему сердцу. Тебя терзает тревога, даже когда он живет тут же, в столице. Что же ты почувствуешь, если он где-нибудь в дальнем краю? Вдруг приходит известие о его выздоровлении -- огромная радость!

Люди хвалят того, кого ты любишь. Высокопоставленные лица находят его безупречным. Это так приятно!

Стихотворение, сочиненное по какому-нибудь поводу -- может быть, в ответ на поэтическое послание, -- имеет большой успех, его переписывают на память. Положим, такого со мной еще не случалось, но я легко могу себе представить, до чего это приятно!

Один человек -- не слишком тебе близкий -- прочел старинное стихотворение, которое ты слышишь в первый раз. Смысл не дошел до тебя, но потом кто-то другой объяснил его, к твоему удовольствию.
А затем ты вдруг найдешь те самые стихи в книге и обрадуешься им: "Да вот же они!"
Душу твою наполнит чувство благодарности к тому, кто впервые познакомил тебя с этим поэтическим творением.

Удалось достать стопку бумаги Митиноку или даже простой бумаги, но очень хорошей. Это всегда большое удовольствие.

Вдруг очень понадобилась какая-то вещь. Начнешь искать ее -- и она сразу попалась под руку. Как не почувствовать себя на вершине радости, если выиграешь в состязании, все равно каком!

Я очень люблю одурачить того, кто надут спесью. Особенно, если это мужчина...

Готовясь к торжеству, пошлешь платье к мастеру, чтобы отбил шелк до глянца. Волнуешься, хорошо ли получится! И о радость! Великолепно блестит. Приятно тоже, когда хорошо отполируют шпильки -- украшения для волос... Таких маленьких радостей много!

Долгие дни, долгие месяцы носишь на себе явные следы недуга и мучаешься им. Но вот болезнь отпустила -- какое облегчение! Однако радость будет во сто крат больше, если выздоровел тот, кого любишь.

КАК ЭТО ПРЕКРАСНО, КОГДА СНЕГ НЕ ЛЯЖЕТ ЗА НОЧЬ ВЫСОКИМИ БУГРАМИ...

Как это прекрасно, когда снег не ляжет за ночь высокими буграми, но лишь припорошит землю тонким слоем!

А если повсюду вырастут горы снега, находишь особую приятность в задушевном разговоре с двумя-тремя придворными дамами, близкими тебе по духу. В сгустившихся сумерках сидим вокруг жаровни возле самой веранды. Лампы зажигать не надо. Все освещено белым отблеском снегов. Разгребая угли щипцами, мы рассказываем друг другу всевозможные истории, потешные или трогательные.

Кажется, уже минули первые часы ночи, как вдруг слышим шаги. "Странно! Кто бы это мог быть?" -- вглядываемся мы в темноту. Появляется человек, который иногда неожиданно посещает нас в подобных случаях.

-- Я все думал о том, как вы, дамы, любуетесь снегом, -- говорит он, -- но дела весь день задерживали меня в присутственных местах. И тогда одна из дам, возможно, произнесет слова из какого-нибудь старого стихотворения, к примеру:

Тот, кто пришел бы сегодня...

И пойдет легкий разговор о событиях нынешнего дня и о тысяче других вещей. Гостю предложили круглую подушку, но он уселся на краю веранды, свесив ногу. И дамы позади бамбуковой шторы, и гость на открытой веранде не устают беседовать, пока на рассвете не зазвонит колокол. Гость торопится уйти до того, как займется день.

Снег засыпал вершину горы... --

декламирует он на прощанье. Чудесная минута! Если б не он, мы, женщины, вряд ли провели бы эту снежную ночь без сна до самого утра, и красота ее не показалась бы нам столь необычной. А после его ухода мы еще долго говорим о том, какой он изысканно утонченный кавалер.

Вчера, по вычислениям ученых англичан, был самый проблемный день в году. Я сама это почувствовала. И сегодня все кругом жалуются. Равновесие не может восстановиться просто при перелистывании листка календаря. Надо еще что-то.
В дневнике Сей Сенагон много светлого и красивого. Но придется выставить то, что не вошло в предыдущую страницу дневника, когда уже ощущалось общее неблагополучие. Оно никуда не делось. Поэтому:

ТО, ЧТО ДОКУЧАЕТ

Кто-то внезапно заболел. Посылаешь слугу с наказом скорей привести заклинателя, а того, как нарочно, дома нет. Ищут повсюду. Ждешь, не находя себе места. Как долго тянется время! Наконец -- о радость! -- явился. Но он, должно быть, лишь недавно усмирял демонов. Садится усталый и начинает сонным голосом бормотать заклинания себе под нос. Большая досада!

Человек, не блещущий умом, болтает обо всем на свете с глупой ухмылкой на лице.

А иной гость все время вертит руки над горящей жаровней, трет и разминает, поджаривая ладони на огне. Кто когда видел, чтобы молодые люди позволяли себе подобную вольность? И только какой-нибудь старик способен небрежно положить ногу на край жаровни, да еще и растирать ее во время разговора.

Бесцеремонный гость, явившись к вам с визитом, первым делом взмахами веера сметает во все стороны пыль с того места, куда намерен сесть. Он не держится спокойно, руки и ноги у него все время в движении, он заправляет под колени переднюю полу своей "охотничьей одежды", вместо того чтобы раскинуть ее перед собой.

Вы думаете, что столь неблаговоспитанно ведут себя только люди низкого разбора, о ком и говорить-то не стоит? Ошибаетесь, и чиновные господа не лучше. К примеру, так вел себя третий секретарь императорской канцелярии. А иной упьется рисовой водкой и шумит вовсю."Пей!" -- орет он, подзадоривая других. Посмотришь, дрожит всем телом, голова качается, нижняя губа отвисла... А потом еще и затянет ребячью песенку...
И так ведут себя, случалось мне видеть, люди из самого хорошего круга. Скверно становится на душе!

Завидовать другим, жаловаться на свою участь, приставать с расспросами по любому пустяку, а если человек не пойдет на откровенность, из злобы очернить его; краем уха услышать любопытную новость и потом рассказывать направо и налево с таким видом, будто посвящен во все подробности,- как это мерзко!

Тебя клонит в сон, ты легла и уже засыпаешь, как вдруг тонким-тонким голосом жалобно запевает москит, он кружит над самым твоим лицом и даже, такой маленький, умудряется навевать ветерок своими крылышками. Изведет вконец.

Скрипучая повозка невыносимо раздирает уши. Если едешь в чужом экипаже, то даже владелец его становится тебе противен.

Рассказываешь старинную повесть. Вдруг кто-то подхватил нить твоего рассказа и продолжает сам. Несносный человек! И вообще несносен каждый, будь то взрослый или ребенок, кто прерывает тебя и вмешивается в разговор.

К тебе случайно забежали дети. Приласкаешь их, подаришь какие-нибудь безделушки. И уж теперь от них отбою нет, то и дело врываются к тебе, хватают и разбрасывают все, что им попадется на глаза.

Гость чихнул и бормочет заклинание. Нехорошо! Только разве один хозяин дома может позволить себе такую вольность.

ТОНКАЯ, ЧУТКАЯ СЕЙ СЕНАГОН! ДАЖЕ ПО ПРОШЕСТВИИ БОЛЕЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДОБАВИТЬ НЕЧЕГО.

Вчера, 19 января, многие друзья отмечали, что день какой-то особенно тяжелый: неудачи, обиды, раздражение. Такие моменты посещали и нашу милую японку Сей Сенагон в ее Х веке. Список того, что ей докучает, слишком длинен, многое огорчало красавицу и умницу Сей Сенагон. Помещаю его частично.

ТО, ЧТО ДОКУЧАЕТ

Гость, который без конца разглагольствует, когда тебе некогда. Если с ним можно не считаться, спровадишь его без долгих церемоний: "После, после"... Но какая же берет досада, если гость -- человек значительный и прервать его неловко.

Растираешь палочку туши и вдруг видишь: к тушечнице прилип волосок. Или в тушь попал камушек и царапает слух пронзительным "скрип-скрип".

Ребенок раскричался как раз тогда, когда ты хочешь к чему-то прислушаться.

Вороны собрались стаей и носятся взад-вперед с оглушительным карканьем.

Собака увидела кого-то, кто потихоньку пробирался к тебе, и громко лает на него. Убить бы эту собаку!

Спрячешь с большим риском кого-нибудь там, где быть ему недозволено, а он уснул и храпит!

Или вот еще. Принимаешь тайком возлюбленного, а он явился в высокой шапке! Хотел пробраться незамеченным, и вдруг шапка за что-то зацепилась и громко шуршит. Мужчина рывком перебрасывает себе через голову висящую у входа плетеную штору -- и она отчаянно шелестит. Если это тяжелая штора из бамбуковых палочек, то еще хуже! Нижний край ее упадет на пол с громким стуком. А ведь, кажется, нетрудное дело -- поднять штору беззвучно.

В дом или во дворец, где ты служишь, явился неприятный для тебя посетитель. Прикинешься спящей, но не тут-то было! Твои служанки будят тебя, трясут и расталкивают с укоризненным видом: как, мол, не совестно быть такой соней! А ты себя не помнишь от досады.

Человек, близкий твоему сердцу, вдруг начинает хвалить до небес свою прежнюю возлюбленную. Не особенно это приятно, даже если речь идет о далеком прошлом. Но, предположим, он лишь недавно расстался с нею? Тут уж тебя заденет за живое. Правда, нет худа без добра: в этом случае легче судить, что к чему.

Блохи -- препротивные существа. Скачут под платьем так, что, кажется, оно ходит ходуном.

Кто-то открыл дверь и вышел, а закрыть за собой и не подумал. Какая докука!

ЭТО МАЛАЯ ЧАСТЬ СПИСКА ТОГО, ЧТО ДОКУЧАЕТ НАШЕЙ СЕЙ СЕНАГОН. НЕ СТОИТ ЕГО ПРОДОЛЖАТЬ И ПОПОЛНЯТЬ ДОСАДОЙ ПАСМУРНОГО ТЯЖЕЛОГО ДНЯ ХХI ВЕКА. ОН ПРОЙДЕТ.

"Записки у изголовья". Сей Сенагон, Япония, Х век.
ТО, ЧТО РАДУЕТ СЕРДЦЕ:

Прекрасное изображение женщины на свитке в сопровождении многих искусно написанных слов.

На обратном пути с какого-нибудь зрелища края женских одежд выбиваются из-под занавесок, так переполнен экипаж. За ним следует большая свита, умелый погонщик гонит быка вовсю.

Сердце радуется, когда пишешь на белой и чистой бумаге из Митиноку такой тонкой-тонкой кистью, что, кажется, она и следов не оставит.

Крученые мягкие нити прекрасного шелка.

Во время игры в кости много раз подряд выпадают счастливые очки.

Гадатель, превосходно владеющий своим искусством, возглашает на берегу реки заклятия против злых чар.

Глоток воды посреди ночи, когда очнешься от сна.

Томишься скукой, но вдруг приходит гость, в обычное время не слишком тебе близкий. Он сообщает последние светские новости, рассказывает о разных событиях, забавных, горестных или странных, о том, о другом... Во всем он осведомлен, в делах государственных или частных, обо всем говорит толково и ясно. На сердце у тебя становится весело.

Посетив какой-нибудь храм, закажешь там службу. Бонза в храме или младший жрец в святилище против обыкновения читает молитвы отчетливо, звучным голосом. Приятно слушать.

ПОСМЕЮ СДЕЛАТЬ ДОБАВЛЕНИЯ ОТ СЕБЯ. ИЗ ХХI ВЕКА - ПОСЛАНИЕ В Х ВЕК:

ТО, ЧТО РАДУЕТ СЕРДЦЕ - когда на мой блог приходят новые друзья, и им милы строчки Сей Сенагон.

(Сей Сенагон, Япония, Х век)

Как взволновано твое сердце, когда случается:

Кормить воробьиных птенчиков.

Ехать в экипаже мимо играющих детей.

Лежать одной в покоях, где курились чудесные благовония.

Заметить, что драгоценное зеркало уже слегка потускнело.

Слышать, как некий вельможа, остановив свой экипаж у твоих ворот, велит слугам что-то спросить у тебя.

Помыв волосы и набелившись, надеть платье, пропитанное ароматами. Даже если никто тебя не видит, чувствуешь себя счастливой.

Ночью, когда ждешь своего возлюбленного, каждый легкий звук заставляет тебя вздрагивать: шелест дождя или шорох ветра.

НО ЭТО ТАК НЕМНОГО! НАДО ДОПОЛНИТЬ.

СЕЙ СЕНАГОН (Х ВЕК, ЯПОНИЯ). ЗАПИСКИ У ИЗГОЛОВЬЯ

Тесть, который хвалит зятя. Невестка, которую любит свекровь.

Серебряные щипчики, которые хорошо выщипывают волоски бровей.

Слуга, который не чернит своих господ.

Человек без малейшего недостатка. Все в нем прекрасно: лицо, душа. Долгая жизнь в свете нимало не испортила его.

Люди, которые, годами проживая в одном доме, ведут себя церемонно, как будто в присутствии чужих, и все время неусыпно следят за собой. В конце концов редко удается скрыть свой подлинный нрав от чужих глаз. Трудно не капнуть тушью, когда переписываешь роман или сборник стихов. В красивой тетради пишешь с особым старанием, и все равно она быстро принимает грязный вид.

Что говорить о дружбе между мужчиной и женщиной! Даже между женщинами не часто сохраняется нерушимое доброе согласие, несмотря на все клятвы в вечной дружбе.

НУ, ЧТО Я ГОВОРИЛА! ПОПРОБУЮ ДОПОЛНИТЬ ЭТОТ ТРОГАТЕЛЬНЫЙ СПИСОК.

Редко, но встречается: МУДРОСТЬ ПОБЕЖДАЕТ СУДЬБУ.

ТОЛЬКО СПОКОЙНАЯ ГЛАДЬ ОЗЕРА ПРАВИЛЬНО ОТРАЖАЕТ МИР. Так говорили древние китайцы. Но спокойная гладь очень редко встречается в наше время. Тем более это ценно!

СНАЧАЛА МЕЧТЫ КАЖДУТСЯ НЕВОЗМОЖНЫМИ, ЗАТЕМ НЕПРАВДОПОДОБНЫМИ, А ПОТОМ НЕИЗБЕЖНЫМИ. Это сказал американский актер Кристофер Рив, исполнитель роли знаменитого Супермена (помните, в синем плаще с красным подбоем?). На очередных киносъемках Кристофер получил травму, которая навсегда приковала его к инвалидному креслу. Но именно он сказал вышеприведенные слова, потому что он выстрадал их всею своей последующей жизнью. И он снова снимался в кино. Поистине Супермен! Какое счастье, что встречаются такие люди. Пусть даже редко.

Ну вот, праздничная жизнь вернулась в свою колею, и на меня свалилась по интернету срочная работа. Ну и славно, я ее люблю.
На дневник пока мало времени, но, к счастью, есть заготовки.
Дневник, писаный в Ашхабаде, пока пуст. Нужно время и терпение на то, чтобы набрать на клавиатуре мелкий рукописный текст. Но это будет, я обещала своей подруге, которая и сейчас живет в Ашхабаде.
А сейчас я открыла еще один раздел: записки Сей Сенагон. Это тоже дневник, но не мой. Его писала высокообразованная японка, жившая при императорском дворе в Х веке. Новой, разумеется, эры. И все-таки это очень-очень давно. В Европе - глухое Средневековье, на Руси - Крещение в Днепре. А Сей Сенагон пишет только для себя записки, литературные достоинства которых сделают честь маститому писателю и сегодня.
Почитайте и увидите: текст очень современен, не считая отдельных реалий быта. Те же проблемы, те же людские слабости, те же мимолетные всплески вдохновения. И восхищение красотой и совершенством мира, которое и сегодня в нас живет, даже если мы в этом не признаемся. Ни себе, ни кому другому. Ну и что же.
Я выбрала из записок Сей Сенагон пока те страницы, где она перечисляет: что она любит, что не любит, что ее огорчает, что возмущает, а что умиляет...
Эти перечисления так живы, полны наблюдательности и вполне современны. Я попробую продолжить от себя некоторые из них. Если хотите - попробуйте тоже!
Итак, приглашаю перейти в рубрику "Записки Сей Сенагон".