Трудно найти русское слово, у которого бы в эти дни так взлетела популярность, как у "могилизации". Ерническое переосмысление "мобилизации" – косвенное доказательство того, до какой степени отрицательно российское общество отнеслось к кампании по набору рекрутов. "Могилизация" – это образчик черного юмора, юмора отчаяния. Сродни тому, что сказал 25-летний Руслан Зинин усть-илимскому военкому перед тем, как начать стрелять из обреза: "Сейчас все домой поедем!"

Безжалостное выражение "пушечное мясо" тоже актуализировалось. Пожалуй, оно на втором месте после "могилизации". Оно так часто стало кочевать из текста в текст, что по дороге отсеялось прилагательное. Теперь нередко пишут просто – "мясо", и всем понятно, о чем речь. А когда сообщают о судьбе мобилизованных, то это проходит под рубрикой "Мясные новости".

Для тех случаев, когда положение становится отчаянным, причем внезапно отчаянным, у русского языка есть крепкое слово **здец. Недаром говорят – **здец подкрался незаметно. Нет сомнений, что неологизм "могилизец" отсылает именно к **здецу. "Чмо" – тоже ругательство, хоть и не матерное, а жаргонное, но не менее экспрессивное. Так вот теперь "частичную мобилизацию" носители языка преобразовали в аббревиатуру ЧМО. В пабликах можно найти развитие темы. Например, "чморификация всея Руси" и "частично-тотальная могилизация". Как видим, официальное заявление о частичности, об одном проценте никого не вводит в заблуждение. Да и кто станет верить в набор ограниченного контингента, когда в военкоматах гребут всех без разбора? Тех, кого отправляют сражаться, называют "чмобиками". А еще "мобиками-бобиками", "мобилами" и "могилизованными". Тут и следа нет от чего-то героического и духоподъемного. Вся эта отчаянная лексика отражает совсем другие настроения. В лучшем случае, жалость по отношению к тем, кто влип в скверную историю. Недаром же сплошь и рядом обыгрывается понятие "частичная" в том ключе, что на родину человека будут возвращать по частям, в пластиковом пакете. Ну а в Украине к получившему широкое хождение именованию российских военнослужащих орками теперь добавилось "могилизанты", что, разумеется, рифмуется с "оккупанты", только это оккупанты с плохим для них прогнозом. В этом же ряду – "фаршизм", где не только отсылка к фашизму, но и обещание переработать пушечное мясо в фарш. А воевать российские власти отправляют своих подданных "на перший могильний фронт и другий могильний фронт" (именно так в тексте, для доходчивости – в русской транскрипции).

Когда в начале так называемой спецоперации российские граждане стали массово улетать из России, возникло выражение "философский самолет", по аналогии с памятным событием под названием "философский пароход". Нынешняя, вторая волна эмиграции обогатила русский язык "философским самокатом". Потому что бегущие от мобилизации мужчины стали бросать свои автомобили и подъезжать к пропускным пунктам на границах с сопредельными странами на самокатах и велосипедах. Такой способ передвижения помогает обойти многокилометровые очереди. В общем, как в старом анекдоте, хоть тушкой, хоть чучелом.

Кстати, появились новые анекдоты "на тему", но им все равно не переплюнуть реальные события. Хотя бы такое: со стены театра Романа Виктюка, ставшего призывным пунктом, сняли баннер премьерного спектакля "Мертвые души". Должно быть, чтобы у мобилизуемых и их близких не возникло нежелательных ассоциаций.

Даст бог, исчезнет явление, уйдут в историю и все эти лютые слова. Так историей уже стала предложенная Кадыровым самомобилизация. Для памяти: речь не шла о добровольном желании обычных людей идти воевать. Первая часть слова "само-" не про это. А про то, что глава Чечни предлагал руководителям других регионов самим набрать рекрутов. Якобы по инициативе снизу, а не по воле Кремля. По сути это была скрытая мобилизация, предшествующая нынешней всеобщей. Не срослось. Точно так же, как не срослось с наемниками ЧВК и контрактниками. Таких сил оказалось недостаточно армии, которая обозначала себя как вторая армия мира. Но, видимо, расчет на победу без тотальной мобилизации все же был. Однако что-то поубавилось в общественном пространстве надписей вроде "Zадачу выполним!". И в моем московском доме в почтовых ящиках больше никто не раскладывает листовки с предложением "работы для настоящих героев". Видимо, мало кого прельстила перспектива получать "заработную плату до 280 тысяч рублей", да еще и компенсацию коммунальных услуг до 50 процентов.

И все же нашелся человек, у которого мобилизация не вызывает отторжения. Это представитель РПЦ, председатель патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Федор Лукьянов. У него с мобилизацией связаны положительные коннотации. Во всяком случае, священник заявил, что "России нужна демографическая мобилизация, так как необходимо сделать выплаты на детей до трех лет доступными всем, а не только малообеспеченным семьям". Трудно придумать что-нибудь более неуместное, чем вот этот образ – демографическая мобилизация. Во-первых, дает повод для скабрезных шуток. Если подобрать приличные слова, то их смысл сводится к тому, что подлежащим мобилизации мужчинам надо пред отправкой в Украину позаботиться о продолжении рода. Во-вторых, и тут уж не до шуток, когда людей в массовом порядке посылают не только убивать, но ведь и умирать, Россия обречена на демографическую убыль, если не катастрофу. Прибавим к этому эмиграцию молодых мужчин, причем самых деятельных и хорошо образованных, и картину можно обозначить словами, которые оставил один из комментаторов высказывания Федора Лукьянова, а именно – демографическая дебилизация.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Фестиваль в Сан-Себастьяне, один из старейших в Европе, достиг юбилейной цифры 70. В связи с этим в культурном центре Tabakalera была развернута выставка, посвященная истории фестиваля, подготовлен специальный киноролик, который крутили перед каждым фильмом. В памяти оживали персонажи классической эпохи, посетившие праздник кино в Сан-Себастьяне еще в первые десятилетия его жизни – в 1950-е и 1960-е годы: Дебора Керр, Одри Хепберн, Элизабет Тейлор… Гостями, участниками и лауреатами фестиваля были крупнейшие режиссеры – Федерико Феллини и Орсон Уэллс, Клод Шаброль и Джордж Лукас, Роман Полански и Квентин Тарантино.

Легендарным стал визит в Сан-Себастьян Альфреда Хичкока с премьерой "Головокружения". Именно здесь этот фильм, признанный критиками лучшим в истории кино, снискал свою единственную фестивальную награду. В Сан-Себастьяне получили свои первые международные призы Фрэнсис Коппола и братья Коэн. Здесь в последний раз появилась на публике Бетт Дейвис.

Фестиваль, проводимый в Стране Басков, уделяет пристальное внимание испанскому, латиноамериканскому и баскскому кино. В его историю вписаны такие крупнейшие фигуры национальной кинематографии, как Луис Бунюэль и Педро Альмодовар, испаноязычные звезды Антонио Бандерас и Пенелопа Крус. Каждый год здесь вручается почетная премия "Доностия" за выдающийся вклад в киноискусство. Ее получили Макс фон Сюдов и Грегори Пек, Катрин Денев и Изабель Юппер, Мэрил Стрип и Джонни Депп… В этом году лауреатами награды стали Дэвид Кроненберг и Жюльетт Бинош, портрет которой украсил фестивальную афишу.

Фестиваль в Сан-Себастьяне славится прекрасно подготовленными ретроспективами режиссеров прошлого – забытых или полузабытых. Ретроспектива прошла и в этом году, она была посвящена Клоду Соте, который хоть и отошел в тень, но все же живет в памяти зрителей старшего поколения. Было время, когда фестиваль слишком увлекся ностальгическим дискурсом, но вовремя скорректировал его в сторону современности. Одна из главных здешних программ получила название "Новые режиссеры", да и в основном конкурсе в фокусе внимания все чаще оказываются дебютанты или авторы вторых фильмов.

Именно такие фильмы были отмечены в этом году самыми престижными наградами. Главный приз "Золотая раковина" достался колумбийской картине "Короли мира": она впечатляюще показывает атмосферу насилия и бесправия, в которой живет молодая популяция лоу-класса больших городов. Пятеро ее представителей в возрасте от двенадцати до девятнадцати лет, бездомная "шпана" Медельина – они и есть герои фильма, второго в фильмографии Лауры Моры. Старший из героев, глава этой неформальной семьи, все члены которой считают себя братьями, надеется получить кусок земли, некогда отобранный у его бабушки и теперь попавший под закон о реституции.

Подростки отправляются в опасный путь через сельву и горы, чтобы достичь "земли обетованной". Они привязывают свои велосипеды к чужому грузовику как бесплатному средству передвижения, лихо несутся по краю горы над пропастью, потом просто бредут пешком, попадают в самые неожиданные места – к примеру, в барочный публичный дом с пожилыми жрицами любви, которые согревают странников материнским теплом. Путешествие этих беспечных ездоков, иронически названных "королями мира", напоминает сон, или галлюцинацию, то вскипая выбросами адреналина, то погружаясь в элегическую дрему. Несомненно, это кино, хоть и далекое от совершенства, обладает своим лицом и к тому же улавливает настроения сегодняшней левой повестки. Помимо прочего, это молодое кино – не только по сюжету, но и по духу. Его герои проживают короткую жизнь – молодость без старости.

Специальный приз жюри присужден фильму "Бегун" дебютантки Мэриэн Мэтиас. Это тоже роуд-муви, и его герои, парень и девушка, тоже молоды. Только, в отличие от экстравертных темпераментных колумбийцев, они аутичны, подавлены обстоятельствами жизни и лишены энергии. А место тропической сельвы занимают залитые дождями поля американского Среднего Запада. И интонация, и стиль здесь совсем другие, более утонченные: чувствуется влияние Терренса Малика и традиций "инди"-кинематографа, той его ветви, которая избегла соблазнов коммерциализации.

А теперь – коротко о нескольких фильмах, которые не получили никаких поощрений от жюри (или получили второстепенные), но без них картина юбилейного Сан-Себастьянского фестиваля была бы обедненной и неполной.

Это, прежде всего, "Спарта" Ульриха Зайдля, которую фестиваль осмелился включить в программу несмотря на обвинения в адрес режиссера, выдвинутые журналом "Шпигель", в неподобающей эксплуатации подростков на съемках этой картины. Ее герой – проблемный мужчина, испытывающий влечение к мальчикам нежного возраста, но всеми силами пытающийся не преступать закон. Режиссер показывает Эвальда без заранее сформированной антипатии, совсем не монстром. Он, австриец, едет в румынскую Трансильванию, находит заброшенную, давно не функционирующую сельскую школу, приводит ее в порядок и собирает там подростков на уроки дзюдо. Возникает некая коммуна, игрушечная крепость под названием "Спарта" с паролем для входа "Молон лаве". Детям дают античные имена, они позируют в "древнегреческих" костюмах и в нижнем белье, а их наставник ловит кайф, фотографируя их. Помимо этой пародии на платоновскую академию в фильме содержится много язвительных комментариев на тему социальных контрастов сегодняшнего Евросоюза. Отец главного героя умирает в элитном австрийском доме престарелых под распеваемые нацистские марши. А в отсталой сельской Румынии альтернативой педофильской идиллии служат дремучий домострой и пьянство: атмосфера, в которой формируются грядущее поколение.

В отличие от фестиваля в Торонто, всегда высоко несущего знамя политкорректности, в Сан-Себастьяне не стали снимать "Спарту" с показа. Директор фестиваля Хосе Луис Ребординос так прокомментировал ситуацию: "Мы оцениваем фильмы в соответствии с их качеством. Фестиваль не имеет возможности судить о том, как снимался фильм и было ли совершено преступление в ходе съемок. Если у кого-либо есть какие-либо доказательства преступления, они должны сообщить об этом суду. Только по решению суда мы можем приостановить плановый просмотр". Сам же Зайдль отменил свой приезд в Сан-Себастьян, чтобы фильм говорил сам за себя, без пристрастных посредников. И вместо этого поехал в Трансильванию, чтобы показать "Спарту" родителям снимавшихся там мальчиков.

Другой фильм, связанный с отношениями наставника и подростков, называется "Замена": речь об учителе литературы, подменяющем другого педагога в проблемном классе проблемной школы в проблемном районе Буэнос-Айреса. Здесь он сталкивается с учениками из неблагополучных семей, а также с мафией, втягивающей подростков в наркотрафик. Многие сюжетные линии фильма, особенно отношения главного героя с умирающим отцом, тянут в сторону сентиментальности, но режиссер Диего Лерман ухитряется сохранить достойный благородный тон. Ему помогают в этом оператор Войцех Старонь, великолепно снявший трущобы аргентинской столицы, а также актеры Хуан Минухин и Альфредо Кастро.

Португалец Марку Мартинш представил мрачную фреску иммигрантской жизни в Британии. Фильм называется "Грейт-Ярмут: Предварительные цифры", его действие разыгрывается в переживающем упадок приморском курортном городке за три месяца до Brexit. Главная героиня, которую великолепно играет актриса Беатриз Батарда, – португалка, вербующая своих соотечественников на британскую птицефабрику. Адская работа в потоках крови и дерьма, бесправные иммигранты, низведенные на уровень индюшачьего мяса, – и на этом мрачном фоне столь же мрачная борьба стареющей женщины за крохи счастья, которые она пытается получить от тех же фабричных гастарбайтеров. Некоторые критики сравнили "чернушный" стиль этого фильма с работами Андрея Звягинцева, Сергея Лозницы и Ильи Хржановского, но скорее он вызывает ассоциации с романами Эмиля Золя и французской "натуральной школы".

"Поднимайтесь наверх" – так называется новый фильм культового корейца Хон Сан Су. Действие происходит в одном и том же доме, на трех его этажах. Вновь в центре сюжета некий Режиссер, широко известный в узких кругах, – слегка пародийный альтер-эго самого автора. Он по старой привычке любит хорошенько выпить в какой-нибудь забегаловке со своими поклонницами, попутно обсудив с ними трудности творческого процесса, всегда зависимого от алчных продюсеров. Он меняет подруг и спутниц жизни, борется с болезнями, мечется между веганством и любовью к хорошему мясу, чередует заморские вина и корейскую водку "соджу". Он стареет, брошенный подругами, страдает от одиночества и все чаще ходит на свидания с Богом, который является ему на балконе третьего этажа. Еще один фильм Хон Сан Су, переходящего в очередную возрастную стадию и скрупулезно, с меланхоличным юмором фиксирующего ее особенности и парадоксы.

Было бы несправедливо не упомянуть "Порномеланхолию" аргентинца Мануэла Абрамовича. Это интроспективный портрет некоего Лало Сантоса, вчерашнего провинциала, который сначала корячится на заводе, но скоро обнаруживает, что есть более эффективный способ заработать и прославиться. Усатый, довольно карикатурный мачо становится секс-инфлюенсером в Twitter и подряжается на съемки мексиканского гей-порнофильма. Это самая занятная часть "Порномеланхолии"; остальное, несмотря на то и дело мелькающие в кадре эрегированные пенисы, выглядит индустриальной рутиной – почти как болты и шестеренки заводского механизма.

Самой оригинальной и драматургически безупречной картиной конкурса стала "Весна священная" испанца Фернандо Франко. Сюжету о романтических отношениях студентки, изучающей химию, и юноши, страдающего церебральным параличом, режиссер сумел придать блеск остроумия и смелую парадоксальность, побуждая даже вспомнить традиции Бунюэля. Героиня-провинциалка из религиозной семьи пытается закрепиться в Мадриде, но не хочет становиться на банальный путь замужества. Отвергая вполне пригожих парней, она борется со своей девственностью с помощью изделий из секс-шопа и нанимается сексуальной ассистенткой к симпатичному паралитику. Но финал неожиданно поворачивает житие святой девы нового времени в неожиданном направлении, и в этом повороте свою роль играет балет Стравинского.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться