30-й Лондонский джаз-фестиваль: открытия, очарования и разочарования

Завершился 30-й по счету, юбилейный Лондонский джаз-фестиваль. За эти три десятилетия фестиваль превратился в один из крупнейших и самых представительных форумов джазовой музыки в мире. Его обширная и в высшей степени разнообразная программа дает возможность получить картину состояния джаза и тенденций его развития в современном мире.

10 дней, 60 концертных площадок, 300 концертов, около двух тысяч участников - сухая статистика дает представление о масштабах этого грандиозного события. Не менее впечатляет и музыкальный, эстетический разброс фестивальной программы - турецкая психоделия, африканский гриот на коре, ливанская лютня уд, кубинский пианист со своей группой, классический оркестр со своими версиями джазовых стандартов.

И это далеко не полное перечисление музыкальной экзотики, давно и по праву вошедшей в ставшее поистине безграничным понятие джаз. Не говоря уже о привычных, более традиционных его формах - классических малых ансамблях, пышных биг-бендах, фейерверке джазового вокала и сильно обогатившей джазовую инструментальную палитру электроники.

Разумеется, даже самому преданному и неустанному энтузиасту охватить все программу такого марафона не под силу. Но даже увиденного и услышанного достаточно, чтобы набранные впечатления можно было сгруппировать в три раздела: открытия, очарования и разочарования.

Открытия

Я слушаю джаз в профессиональном качестве критика и исследователя вот уже почти полвека, и, чем дальше, тем, увы, реже приходится сталкиваться с музыкальными явлениями, которые поражают свежестью и новизной, и которые можно смело, без скидок, охарактеризовать как открытие. По счастью, Лондонский джаз-фестиваль-2022 (далее для краткости ЛДФ) дал такую редкую возможность.

Как ни странно, чуть ли не главное открытие, поджидавшее меня на этом фестивале, относится к музыке не сегодняшней, а записанной вот уже почти шесть десятилетий назад. Только музыка эта, созданная в далеком 1963 году, лишь сейчас получила, наконец, задуманное ее автором визуальное воплощение.

Речь идет об альбоме выдающегося джазового музыканта и композитора Чарли Мингуса Black Saint and the Sinner Lady. Альбом, сочетающий в себе элементы джаза, классической музыки, африканских ритмов и испанской мелодики, давно и справедливо считается не только главным шедевром в наследии Мингуса-композитора, но и одним из высших достижений джаза.

Однако, несмотря на давний авторитет и высокую репутацию альбома в среде любителей и знатоков джаза, мало кто помнит, что задумывал его Мингус как балет, и его оркестровый стиль сам он характеризовал как "этно-фолк танцевальную музыку".

Даже сами названия отдельных пьес альбома: Solo Dancer, Duet Solo Dancers, Group Dancers и т.п. явственно указывают на танцевальное предназначение музыки.

Забыто это было, видимо, потому, что за 60 лет практически ни разу (за исключением одной предпринятой в Италии в 2014 году робкой попытки) балет не получал сценического воплощения, к нему не существовало даже хореографии.

До тех пор, пока лондонская танцевальная труппа Clod Ensemble и ее художественный руководитель хореограф Сюзи Уилсон не подготовили балетный спектакль, премьера которого должна была пройти в программе ЛДФ 2020 года. Но… помешала пандемия. В отсутствие живых концертно-театральных событий хореограф и танцовщики решили превратить свой балет в фильм, впервые показанный уже сейчас, на фестивале 2022 года.

Однако - и в этом принципиально важное решение, обусловившее успех проекта - они отказались от простого фиксирования сценического балета. Получился настоящий фильм, использующий все кинематографические приемы воплощения танца на экране: полиэкран, при котором мы видим параллельно развивающиеся хореографические сюжеты, мгновенная смена ракурсов, разные масштабы той или иной движущейся фигуры и тому подобные монтажные изыски.

В результате получилось захватывающее музыкально-танцевальное действо, в котором динамичная музыка Мингуса, наконец-то, получила свое задуманное композитором визуальное воплощение, "калейдоскопический музыкальный фильм", как называют его авторы.

Еще одно открытие относится так же равной степени и к джазу, и к кино и тоже корнями своими уходит на шесть десятилетий назад. В 1962 году американский режиссер Бэзил Дирсден снял стильную, черно-белую, в духе фильмов нуар, джазовую интерпретацию великой шекспировской трагедии "Отелло".

Фильм сегодня почти забыт, я, признаться, о нем никогда даже не слышал, хотя история его вымышленных героев: чернокожего пианиста и бэнд-лидера Орелиуса Рекса (Пол Харрис), его жены певицы Делии Лейн (Марти Стивенс) и пытающегося в своих корыстных интересах возбудить ревность Рекса и расстроить его брак барабанщика Джонни Казена (Пэтрик Макгуэн) сама по себе невероятно захватывающая.

Не говоря уже о постоянно, практически непрерывно звучащем на экране джазе в исполнении не только выдающихся, уже реальных британских музыкантов (фильм снимался в Лондоне) во главе со знаменитым саксофонистом Джоном Дэнкуортом, но и согласившихся принять в нем участие находившихся в момент съемок в британской столице американских звезд Дейва Брубека и Чарли Мингуса.

Тунисский композитор, вокалист и исполнитель на широко распространенной на Востоке разновидности лютни уд Дафер Юсуф - фигура в джазе известная, мне как-то много лет назад даже довелось слышать его на сцене московского ЦДХ в ансамбле с российским валторнистом Аркадием Шилклопером.

Привезенный им в Лондон новый проект получил название Digital Africa. Как он сам шутит, на сцене объединились Мохаммед и Иисус, ислам и христианство. Ислам в лице его самого, христианство в лице совершенно далекого от музыки Востока норвежского музыканта Эйвинда Аарсета, который, вооруженный не только традиционной для него электрогитарой, но и многочисленными электронными эффектами и привносил тот самый, вынесенный в название проекта, цифровой элемент.

В "христианскую" составляющую вписывался еще и великолепный бразильский перкуссионист Адриано Дос Сантос.

А вот куда по этому религиозному раскладу нужно было вписать еще одного участника квартета - выдающегося исполнителя на африканской арфе кора, потомка древнего рода гриотов из Мали Балаке Сиссоко, сказать уже трудно. Да это и неважно.

Важно, что все вместе эти музыканты создали ярчайшую и предельно насыщенную звуковую палитру, в которой слилось все лучшее, что есть сегодня в современной этнике и джазе.

Ну и, наконец, настоящие открытия. Еще на рубеже 70-80-х годов, в начале своего приобщения к современному джазу я был очарован и музыкой, и эстетикой, и радикальной идеологией сложившейся в Чикаго еще в 1960-е годы так называемой AACM - Association for the Advancement of Creative Musicians (Ассоциация развития творческих музыкантов).

Характерное для той революционной поры стремление к безудержному экспериментированию, безграничному расширению творческих горизонтов сочеталось у этих музыкантов со столь же характерным для 60-х идеологическим и политическим радикализмом. Все они были афроамериканцы, и революционная музыка шла рука об руку с революционными, а то и экстремистскими идеями по расовому освобождению и эмансипации.

За минувшие десятилетия радикализм сильно поблек - многие цели движения за гражданские права чернокожих американцев достигнуты, и борьба переместилась в куда менее экстремистское русло. Многих лидеров ранней AACM уже нет в живых, а те, кто остался и продолжает работать, добились того, что их некогда эстетический радикализм в немалой степени стал мейнстримом, а сами они на склоне лет получили заслуженный статус классиков современного джаза.

AACM, однако, по-прежнему существует, но уже многие годы мне не доводилось слышать вышедшей из ее недр новой свежей музыки. Пока я не попал на концерт ЛДФ, посвященный современной чикагской джазовой сцене.

Вокалиста, мультиинструменталиста и композитора по имени Ben LaMar Gay причисляют к движению афрофутуризм - укорененное в Африке, но устремленное в будущее современное искусство. Здесь есть все - и традиционная африканская ритмика, и современное звукоизвлечение, и, казалось бы, оставшийся лишь в маршевых военных оркестрах духовой басовый монстр сузафон вместо контрабаса, и уж тем более бас-гитары.

А главное - полная раскованность и свобода в манипулировании жанрами и стилями, не замыкаясь ни в одном и отказываясь укладываться в прокрустово ложе привычных определений. Современный джаз в лучшем своем проявлении!

Не менее, если не более захватывающим в этом же концерте стало выступление также приехавшей из Чикаго мультиинструменталистски с таким же трудно поддающимся этнической атрибуции именем Angel Bat Dawid.

Представьте себе невероятно полную, почти круглую чернокожую женщину с бесконечным потоком дредов, с вплетенными в них красными, белыми, желтыми, синими и зелеными побрякушками и облаченную в такие же яркие разноцветные одежды. Она царственно восседает перед огромным столом, на котором водружены стоящие вертикально различные кларнеты. Сбоку от нее стоят электронные клавиши, а перед ней микрофон.

Она попеременно играет на всех этих кларнетах, играет при этом мастерски - в высшей степени свободная, раскованная фри-джазовая импровизация совершенно очевидно подкреплена солидной классической школой, полученной в классе кларнета музыкального факультета частного университета имени Рузвельта в Чикаго.

Когда она переключается на клавиши, и губы при этом освобождаются, она поет, точнее не столько поет, сколько выкрикивает в микрофон африканизированные вокальные импровизации. Время от времени она встает и начинает танцевать, не прекращая при этом играть на кларнете. А в конце сета спускается вместе со своим ансамблем в зал, поднимая всю публику на ноги в восторженном, таком же, как и у музыкантов, экстазе.

Эти два музыканта - Ben LaMar Gay и Angel Bat David, о которых я, признаться, до фестиваля ничего не слышал, сильно укрепили мою веру в живучесть джаза. Не только как устоявшейся, почти классической музыки, но и как дерзкого, свежего, вечно обновляющегося искусства.

Очарования

Очарования, о которых я буду говорить, относятся к именам известным, устоявшимся и неизменно радующим высоким качеством, при всем ее разнообразии, музыки.

Начать хочу с продолжения чикагской темы, с двух музыкантов, стоявших в 60-е годы у истоков вышеупомянутой AACM, составлявших в 70-80-е годы ее гордость, а теперь, стоя на пороге своего 80-летия, превратившихся в подлинных классиков современного джаза.

Музыканты эти - Энтони Брэкстон и Генри Тредгилл. Оба начинали как радикальные экспериментаторы-авангардисты, приверженцы актуальной тогда для революционно настроенных молодых джазменов-афроамериканцев музыки свободной, спонтанной импровизации.

Оба получили при этом солидное классическое музыкальное образование, и со временем музыка их, сохраняя лишь весьма отдаленную, а временами и вовсе трудно уловимую связь с джазовой традицией, обрела композиционную и структурную сложность, которая ставит ее на один уровень с лучшими образцами современной академической музыки. Генри Тредгилл не так давно был даже удостоен престижнейшей в Америке Пулитцеровской премии.

Зато в другой группе, квартете под названием MoodSwing в составе признанных мастеров саксофониста Джошуа Редмана, пианиста Брэда Мелдау, контрабасиста Кристиана Макбрайда и барабанщика Брайана Блейда, джазовое чувство, джазовая ритмика, свинг сохранились в полной мере.

При том, что исполнявшаяся квартетом музыка, в особенности пьесы, написанные пианистом Мелдау, по своей композиционной изощренности и тонкости ничуть не уступали серьезным опусам Брэкстона или Тредгилла.

Лидер MoodSwing саксофонист Джошуа Редман - сын саксофониста Дьюи Редмана, соратника и многолетнего партнера основоположника фри-джаза великого Орнетта Колмена. Другой его соратник и партнер - трубач Дон Черри - стал героем включенного в программу ЛДФ специального концерта-трибьюта в его честь.

Умерший в 1995 году Дон Черри еще в самом начале 1970-х, задолго до появления моды на world music, стал пионером слияния джазового авангарда и этники, и его справедливо считают основоположником этно-джаза или, как его еще называют, "world jazz"

Вполне закономерно поэтому, что память этого замечательного музыканта чествовал состав во главе с одним из лидеров современного этно-джаза, мультиинструменталистом и композитором Кахилем Эль-Забаром.

Группа его так и называется Ethnic Heritage Ensemble, то есть "Ансамбль этнического наследия", и в ее музыке отчетливо слышны все те мириады этнических влияний, которые впитал в себя Черри и на которых воспитывались поколения его последователей, наряду, конечно, с раскованностью и свободой джазовой импровизации.

Наряду с музыкантами Ethnic Heritage Ensemble в концерте памяти Дона Черри принимали участие и его дети - приемная дочь, известная шведская певица и рэппер, лауреат премии Грэмми Нене Черри и названный в честь Орнетта Колмена сын Дэвид Орнетт Черри.

Концерт памяти Дона Черри был заключительным в программе фестиваля, и буквально через несколько часов после его завершения пришла трагическая весть - Дэвид Орнетт Черри скончался.

Еще один трибьют - на сей раз совместный, в честь певицы Джони Митчел и композитора Чарли Мингуса - представил роскошный лондонский биг-бэнд под названием Nu Civilization Orchestra. Оркестр специализируется на крупномасштабных оркестровых интерпретациях классики джаза и популярной музыки.

На ЛДФ-2022 он показал программу, состоящую из музыки двух альбомов Джони Митчелл - Hejira (1976) и Mingus (1979). В этих альбомах Митчелл начала путь слияния фолк-рока, который прославил ее на рубеже 1960-70-х годов, с джазом, а пластинка Mingus, с участием известных джазовых музыкантов, и вовсе в немалой степени основана на музыке великого джазового композитора.

Пышные оркестровки тонких мелодий Митчелл и свингующих композиций Мингуса в исполнении полноценного джазового оркестра с добавлением струнных стали настоящим пиршеством для любого ценителя сочного, мощного джазового звучания. Все было бы и вовсе великолепно, если бы не… солистка.

И тут мы прямо в рамках одного выступления переходим от очарований к разочарованиям.

Разочарования

В качестве солистки дирижер и руководитель Nu Civilization Orchestra Питер Эдвардс пригласил афробританскую певицу, выступающую под именем ESKA. ESKA пользуется определенной популярностью, и в некоторых своих записях действительно приближается к слегка оджазированным поп-аранжировкам.

Однако в проекте Митчелл-Мингус она, к сожалению, оказалась абсолютно неуместной. У нее нет ни тонкого проникновенного лиризма, столь важного для воспроизведения авторского материала Джони Митчелл, ни богатого джазового интонирования и умения свинговать, без которого пьесы Мингуса в ее исполнении звучали плоско и банально - в особенности на фоне богатого ритмичного свинга оркестра.

Но если для поп-певицы подобного рода результат был если не предсказуемым, то не неожиданным, то внезапная переориентация в откровенный поп моего любимейшего джазового певца Курта Эллинга стала неприятным шоком.

Я давно слежу за Эллингом. Он начинал петь в хоре лютеранской церкви, где его отец был капельмейстером и где он впитал в себя величественную полифонию баховских месс. Затем в университете он изучал музыку, теологию и философию, параллельно увлекшись джазом.

Меня всегда радовало в его музыке редкое для вокалистов сочетание джазовой традиции, по-европейски тонкого, элегантного интонирования и изящного композиционного решения любой музыки - от собственного оригинального материала до джазовых стандартов и песен "Битлз".

В программе ЛДФ он выступал в Jazz Cafe, месте, в названии которого слово "джаз" стало эвфемизмом, и где звучит чаще всего поп- и рок-музыка. Не знаю, то ли сама атмосфера места повлияла на выбор Эллингом сопровождающего состава и репертуара, то ли в нем произошел неожиданный сдвиг в сторону поп-эстетики, но на смену элегантному роялю пришли громогласные электронные клавиши, на смену изысканному джазовому барабанщику - "ломовой", прямолинейный поп-ритм, да и сам Эллинг не столько тонко интонировал, сколько следовал за примитивной мелодикой нового внезапно резко поглупевшего репертуара.

Вот как тонко, изящно и изобретательно в лучшую пору звучала в его исполнении битловская Norwegian Wood. К сожалению на ЛДФ-2022 ничего подобного мы не услышали

А очень уважаемый и ценимый мною классический камерный оркестр London Sinfonietta, взявшись для участия в фестивале за джазовый репертуар, попал в другую, противоположную по смыслу ловушку.

Специально для фестивальной программы, получившей название Changing Standards, то есть "Меняющиеся стандарты", оркестр попросил нескольких молодых британских академических композиторов переосмыслить в "классическом" академическом ключе джазовую классику - мелодии, заслужившие титул вечнозеленых стандартов.

Казалось бы, за последние десятилетия взаимопроникновение джаза и классики достигло такого уровня, что композиторы, тем более молодые, способны были научиться совмещать академическую композиционную изощренность и сложность с настоящим джазовым ощущением, чувством ритма и свинга.

Образцов такого совмещения множество, как со стороны увлеченных джазом классиков, так и тяготеющих к классическому академизму джазменов - музыка упомянутых в этой статье Брэкстона и Тредгилла тому лучший пример.

Увы, программа "Меняющиеся стандарты" в этом смысле оказалась холостым выстрелом. Академизм есть, а джаз потерялся. Интерпретации джазовых стандартов оказались по большей части вялыми, сухими, анемичными. Практически у всех молодых композиторов, за исключением, пожалуй, завершавшего программу выступления тромбониста и композитора Алекса Пакстона.

Он представил полную энергии, страсти и драйва музыку, в которой наряду с академической формой проявилось и явственное джазовое чувство и, пусть и скрытый не столько в ритме, сколько во фразировке и звукоизвлечении, свинг. Тот самый свинг, без которого, согласно классической формуле великого Дюка Эллингтона it don't mean a thing if it ain't got that swing ("ничего это не значит, если в нем нет свинга").

Непрерывное движение

Эти заметки о Лондонском джазовом фестивале 2022 года мне хочется посвятить Дэвиду Орнетту Черри, участнику фестиваля, скончавшемуся через считанные часы после его окончания.

А завершить их его словами, в которых, как мне кажется, прекрасно и емко выражена сама суть джаза.

"Музыка никогда не останавливается. Джаз - это динамика. Это непрерывный, постоянно расширяющийся процесс, в котором музыканты и композиторы неизменно вносят в свое искусство что-то новое. Смысл его не только в следовании традиции и сохранении прошлого. Как катящийся все время вперед и вперед мяч, он никогда не прекращает своего движения".