ОПЕРАЦИЯ ПО ЗАХВАТУ ВЛАСТИ:
Силовая фаза или начало четвертой мировой

Начинали свою перегруппировку и политические силы, готовящиеся сломать кремлевскую вертикаль. Или сменить кадровый состав на ее вершине. Для открытого выступления требовалось время на подготовку. И его любезно предоставил 18-летний брежневский застой. В отличие от пресловутой классовой теории развитие страны стали определять два огромных страта общества. Это те, кто всецело руководствовался в своих действиях общественными интересами – последователи Сталина, и противостоящие им «социальные эгоисты», ставящие во главу угла личные интересы, пусть даже и естественные.
Следует заметить, что коммунистическая теория так и не нашла механизма гармонизации этих интересов. Сразу после окончания гражданской войны «эгоисты» были отброшены от власти уникальным историческим образованием – сталинской группой. Впервые в истории человечества главные лидеры целой страны начисто отрекались от личных интересов во имя общественных. Причем их воспитательное воздействие на коллег и подчиненных шло двумя путями – личным примером и насилием к тем, кто попирает общественные интересы, нарушая закон. Все это было впервые в истории человечества. И надо сказать, оказалось при определенных условиях весьма эффективным методом управления. Об этом свидетельствуют колоссальные успехи в экономике, науке, военном деле, культуре, достигнутые бывшей аграрной страной за считанные годы. Об этом говорит и убедительнейшая победа над мировым фашизмом, достигнутая семьдесят лет назад.
При всем том новая социалистическая государственность имела одно очень уязвимое место. Она, ее идеология почти всецело базировались на уникальной личности Сталина. Пока он был жив, реставрация прежнего строя в России была невозможна. Сталин, особенно после войны, активно нащупывал способы гармонизации личных и общественных интересов, что окончательно стабилизировало бы новый общественный строй, сделало бы его независимым от личностей руководителей. Потому-то после окончания Великой Отечественной с такой скоростью восстанавливалось разрушенное войной хозяйство, росли зарплаты тех, кто действительно в большей мере удовлетворял общественные интересы. Для всех росли общественные фонды потребления, снижались цены на товары первой необходимости, развивался общественный транспорт, бесплатные медицина и образование всех ступеней. Жизнь действительно становилась все лучше, все веселей.
 Но смерть вождя резко прекратила этот процесс. Учитывая, что ее с нетерпением ожидали враги России как внутри страны, так и за рубежом, насильственный характер гибели Сталина представляется очень вероятным. На эту версию работает и очень странное поведение членов Политбюро после потери Сталиным сознания в период с 1 по 5 марта 1953 года.
Надеемся, история еще ответит на вопрос «кто убил Сталина»? Если версия подтвердится, это будет означать, что четвертая мировая война началась одновременно с третьей (информационной) сразу по окончанию второй. И началась она с террора, который усиленно отрицают разные «борцы за права человека» и противники «теории заговора». Но об этом чуть позже.
Сразу после его смерти началось уничтожение сторонников. Причем уничтожались не столько личные друзья вождя и апологеты его личности, сколько продолжатели его идеологии полного подчинения интересов личности общественным интересам. Берия и его ближайших сподвижников уничтожили физически. Остальных, таких, как Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов и им подобных, устраняли политически. После 1957 года в руководстве партии и страны оставались единичные «сталинисты» второго эшелона. К ним, безусловно, можно отнести Суслова, Косыгина, Устинова, Шелепина, некоторых руководителей с мест. Но эти люди притихли и в открытую за власть не боролись. Во всяком случае, до 1964 года, когда этот клоун Хрущев перестал удовлетворять и западную властную верхушку. Тогда «сталинисты» в лице Суслова, Семичастного и другие пригодились для расправы над Хрущевым – это зеркальное отражение пленума 1957 года. Разумеется, коммунисты внутри страны ждали, что лидером партии станет наиболее авторитетный из «сталинистов». Случилось другое. Ни Суслов, ни Косыгин, ни Устинов к власти не ринулись. Выдвинулся бесцветный Брежнев. Он, как безликая фигура, как компромисс, устраивал и западных властителей полумира, мечтавших захватить мир целиком, так и «отечественных» поднимающихся из грязи к власти партийных, государственных и просто уголовных заправил. Официальным лидерам просто надоело изображать приверженность общественным интересам, что они по привычке делали с трибун. В результате пользования дарами «теневой экономики» они уже тайно накопили немало средств. Большой навар давали и злоупотребления властью, все то, что называется коррупцией. Но не устраивало «коммунистов-коррупционеров» то обстоятельство, что наворованное они вынуждены скрывать от всяких там партийных и народных контролей. Они жаждали скорее выставить все это напоказ, открыто пустить в оборот с целью приумножения неокапиталов. Хотелось трансформировать власть в деньги и наоборот, не скрываясь. Вот когда, а вовсе не при первых большевиках, «кухарки» и их дети ринулись править государством. Ведь в начале века при всей пропролетарской демагогии правили государством (якобы, рабочих и крестьян) бывшие дворяне, деятели культуры, профессиональные военные и прочие «буржуазные специалисты».
Теперь настало время «социальных эгоистов», во всей красе показавших свою плебейскую сущность. Началась пора открытой борьбы за собственность, которая, как известно, бескровной не бывает. Все лозунги, парламентские заявления и законы – это для дураков. Вопрос собственности решается насилием. Контрреволюция, а вместе с ней и четвертая мировая война началась в неизвестных доселе формах.
Тут хотелось бы сделать одну ремарку. Нередко поднимаются вопросы: а что было бы, если бы к моменту кончины Черненко не было бы завербованного иностранными тайными организациями Михаила Горбачева и его сподвижника по резидентуре в СССР Александра Яковлева. Если бы не показали своей слабости и беспринципности руководители советских силовых ведомств – прежде всего, Владимир Крючков и Дмитрий Язов. Если бы не включилось активно в политику питерское уголовно-националистическое лобби во главе с Чубайсом. Если бы, наконец, с 1953 по 1985 год внутренними и внешними враждебными России силами не была бы эффективно проведена террористическая война с уничтожением Сталина, Берии, Молотова, Маленкова, Кагановича, Жукова, Брежнева, Суслова, Черненко, Устинова, Пуго, Ахромеева, Рохлина, Илюхина… Список продолжается.
Известно, что история не терпит сослагательного наклонения. Но в данном случае ответ, к сожалению, не успокаивает даже в сослагательном наклонении. Нерешенность марксистской теорией и практикой одного из коренных вопросов – вопроса гармонического взаимодействия личных и общественных интересов не давала оснований к оптимизму. Если бы все оставалось, как при Сталине, и дети по-прежнему отдавали пионерский салют в знак превосходства общественных интересов над личными. Если бы по-прежнему с партийных трибун трещали лозунги типа «партия велела», «все во имя человека, все для блага человека», «народ и партия едины», «закон для всех един». Если бы по – прежнему партийные ораторы, только что прокукарекавшие подобные лозунги с трибуны, в курилках продолжали рассуждать о дефиците на колбасу, колготки или градусники, о том, что летчики-испытатели или инженеры - испытатели в Ахтубинске не могут напоить детей молоком, получают впервые квартиру через десятки лет службы в армии, имея по два высших образования, уходят в запас майорами, а их зажравшиеся коллеги в Москве, скажем, журналисты «Красной звезды» (а я служил и там, и там), получают отдельную квартиру через полгода, без труда дослуживаются до полковника, не принося ни грана пользы армии и стране. Если бы все это продолжалось, вряд ли можно было бы рассчитывать на стабильность в обществе. Ведь подобные  примеры вопиющей несправедливости в своей отрасли без труда назовет любой советский человек, живший и работавший в то время. Тогдашние партийные люди будто забыли, что не может быть счастливо общество в целом, если не счастливы все его члены по отдельности. Конечно, когда доходило дело до их собственных семей, они вспоминали об этом, посылали детей учиться в МГИМО, готовили им партийную карьеру в сочетании с загранработой. В таком варианте появлялась надежда быть счастливым.
Ну а что если отдать полный приоритет личным, то есть эгоистическим интересам? Тогда общество попросту развалится, что и показала наша история с 1953 года по нынешнее время. Ведь творцы переворотов 1991-го – 1993-го годов подобно большевикам 1917-го года провозглашали борьбу за права каждого человека и его материальное благосостояние. Под этими лозунгами шли нескончаемые демонстрации либералов и прочих «демократов» в период 1985-1993 годов. Они своей цели добились. Но не провозглашенной, а реальной.   
  А кто им тогда мог помешать? Конечно, в первую очередь, силовые структуры. Об органах госбезопасности мы уже говорили. Не слишком профессиональные от зарождения, не решавшие главного своего предназначения – обеспечения безопасности государства, после смерти Сталина они перешли к ускоренной деградации. На место профессионалов, нередко еще с дореволюционным стажем конспиративной работы, под лозунгом  борьбы с проявлениями культа личности бурным потоком ринулись партийные и комсомольские активисты. Как всегда, «направленцы» этих самозваных по сути дела организаций отличались профессиональной безграмотностью. Зато большой преданностью понятиям партийного «междусобойчика», которые предоставляли возможности бурного роста «своим» и жестоко карали «отклонившихся от генеральной линии партии». От принципиальных решений по обеспечению безопасности страны они уклонялись, сетуя на то, что они самостоятельности не имеют, а лишь выполняют волю высших партийных органов. Такой парадокс – одна из главных структур обеспечения законности в стране всецело подчинялась фактически незаконной организации. Ею же она и «крышевалась». К чему это привело в 1991 и в 1993 годах, известно каждому.
Если КГБ еще мог ссылаться на то, что главная его цель – противодействие проискам из-за рубежа, то внутренними делами, даже по своему названию, призвано заниматься министерство внутренних дел. К сожалению, за всю российскую историю МВД не смогло положительно зарекомендовать себя с этой стороны. Хорошо еще, если кое-где этому министерству (с разными вариантами названия) удалось справиться с уголовниками. А в основном оно всегда было предметом насмешек, рассадником взяточничества и изредка тупо разгоняло демонстрации.
Не отличалось МВД профессионализмом и после войны, особенно после смерти Сталина.  Об этом говорит и состав его руководства. Сначала в ходе разделений и объединений органов госбезопасности и внутренних дел на должность министра вновь выделенного в самостоятельные министерства был назначен партийный аппаратчик С.Н.Круглов. Причем назначался он дважды. Первый раз – при образовании министерства в 1946 году и прослужил на этом посту ровно до смерти вождя. Второй раз был назначен на нее во время разборок с Берией в конце июня 1953-го. На этот раз просидел на должности меньше двух лет, был снят с  нее в январе 1956-го, отправлен на пенсию в 1958-м и… исключен из родной партии в 1960-м. Вряд ли за столь непродолжительное время и в столь круто меняющихся внешних условиях он смог бы сформировать внятную политику ведомства.
Сменил его на посту министра и пробыл на нем с марта 1956-го до января 1960-го некто Н.П.Дудоров – строитель по специальности. В 1960-м, видимо, было решено, что без такого союзного министерства можно и вовсе обойтись, и с этого года до снятия Хрущева и даже до 1966 г. МВД СССР было распущено, а соответствующие министерства остались только в союзных республиках. Но за два года пребывания у власти в партии и стране Л.И.Брежнев, видимо, почувствовал необходимость такого министерства, которое при случае могло стать противовесом КГБ, только у власти в нем должен быть стопроцентно преданный тебе человек. Таким и стал Николай Анисимович Щелоков – бывший фронтовик, потом прошедший вместе с Леонидом Ильичом школу хозяйствования в Днепропетровске, в Молдавии. В 1966-м он стал министром возрожденного ведомства и прослужил на этом посту целых 16 лет. Все эти годы он верно служил своему партийному боссу и другу Леониду Ильичу. А заодно обострял противостояние с органами госбезопасности, во главе которых стоял ненавистный ему, на наш взгляд, враг всего народа, скрытный, умный, беспринципный Ю.В.Андропов.

Андропова ненавидели многие. В том числе, очевидно, не слишком доверял ему и сам Брежнев. Мы уж не говорим о главном конкуренте Андропова в борьбе за власть в партии - К.У.Черненко. Тем не менее, бороться за личную власть с чекистами было нелегко. Тем более, в КГБ у Брежнева был свой противовес дружбе с Щелоковым – также личный друг генсека первый заместитель председателя КГБ Г.К.Цинев. Эти острые межличностные отношения были кем-то умело использованы. В последние годы жизни генсека и в первые месяцы после его смерти в ноябре 1982 года произошел ряд драматических событий: покончил самоубийством другой первый заместитель председателя КГБ С.К.Цвигун, тоже товарищ Брежнева по Молдавии. Одни из его сослуживцев связывают добровольный уход из жизни Семена Константиновича с тяжелой стадией заболевания раком, другие с дискредитацией его или с расследованием «бриллиантовой истории» дочери Леонида Ильича – Галины. Вскоре после смерти Брежнева произошло другое самоубийство – Николая Анисимовича Щелокова. Уже через месяц после кончины генсека его друга отстранили от должности и начали расследование, якобы, по воду коррупции, процветающей в МВД под руководством Николая Анисимовича. Инициатором этих мер, естественно, был Андропов, таким образом рассчитавшийся с конкурентом в борьбе за влияние на Брежнева. Застрелилась жена Щелокова, потом он сам был снят со всех партийных должностей, исключен из партии и застрелился из охотничьего ружья. Добавьте сюда смерть в одном году с генсеком второго человека в партии М.А.Суслова, кончину самого Андропова, вслед за ним третьего генсека К.У.Черненко, и станет очевидно, что за три года страна лишилась руководства партии, КГБ, МВД. Путь к вершинам власти для инородных личностей был открыт.
Ну а в МВД после трагической гибели Щелокова принципиальных изменений не происходило. Как и следовало ожидать, на освободившееся место Николая Анисимовича был назначен ставленник Андропова сослуживец последнего по ведомству Виталий Васильевич Федорчук. Вообще-то это был первый за многие последние годы профессионал, но почему-то действовал он настолько непрофессионально, что смешил и чекистов, и милиционеров. Он окончил высшую школу КГБ, долго служил на Украине, вырос до председателя КГБ республики к 1970 году и оставался им до бурного 1982 года. Потом в период ожесточенной борьбы за власть, тогда выражавшуюся в партийной печати за №2 (первая, естественно, была у Брежнева) между Черненко и Андроповым последний стал одерживать победу. После смерти Суслова он получил заветную печать и стал, по сути дела, вторым секретарем партии. А на свое место в руководстве КГБ выдвинул украинского своего бывшего наместника В.В.Федорчука. Став главным чекистом страны, тот столько начудил с переодеванием сотрудников, внешним наблюдением и другими атрибутами чекистской службы, что после смерти в ноябре 1982 года Брежнева и отставки Щелокова был с облегчением перемещен на должность министра внутренних дел. На ней он и пребывал до 1986 года – до укрепления во власти нового генерального секретаря М.Горбачева. Тому нужен был преданный и умный главный милицейский начальник, чему Федорчук не соответствовал. Его сменил партийный аппаратчик А.В.Власов, продержавшийся на должности министра только до 1988 года.

Накануне прямых действий по силовому захвату власти направляемая из-за рубежа банда Горбачева – Ельцина начала активно тасовать колоду карт кадров, особенно в силовых структурах. Применительно к МВД это выразилось в назначении на должность министра непрофессионала, строителя по образованию, первого секретаря Кемеровского обкома КПСС В.В. Бакатина. Этот типичный партийный вырожденец и предатель во всей красе покажет себя позже, уже на посту руководителя госбезопасности, когда он выдаст американцам схему закладки подслушивающих устройств в здании посольства США в Москве. Будто не знал партийный урод, что такие закладки – обычная принятая во всем мире практика спецслужб, что, раскрывая ее, он выдает не только наши спецслужбы, которыми он призван руководить, но и зарубежные сети нашей агентуры (тех, кто закладывал устройства в кирпичи за рубежом, в частности). Но это будет позже. С должности же министра внутренних дел он всего через два года был снят Горбачевым со словами «Ты - трус!», что не помешало ему же через полгода назначить труса председателем ФСБ. Правда, шел он на место, освободившееся от другого труса – В.А. Крючкова. А получил Вадим Викторович  такую заслуженную характеристику за отказ применять силу в Прибалтике для подавления антисоветских выступлений, спровоцированных, как показала история, опять же из-за рубежа, в порядке развязывания четвертой мировой войны. Назначенный на должность руководителя госбезопасности трус и там проявил свою подлую сущность, предав собственную спецслужбу.
Тем временем на МВД пришел, пожалуй, последний принципиальный и лично порядочный министр. По иронии судьбы, он был латышом. Борис Карлович Пуго занимался партийной работой, но с 1976 года служил в органах госбезопасности. Так что он был профессионалом с пятнадцатилетним стажем работы и, похоже, последний достойный чекист не только своей прибалтийской республики, но и всей страны. Потому-то, вступив в новую для него должность министра, он честно отдался выполнению возложенных на него задач и пробыл на своем посту меньше года, до августа 1991 года. В ходе выступления ГКЧП, в обстановке повального предательства, включая и членов ГКЧП, Борис Карлович, как официально сообщалось в прессе, застрелился. Более правдоподобно выглядит версия, что был застрелен. Уж больно искусственно представляется версия о суициде всех подряд порядочных людей – Ахромеева, Пуго, Кручины, Павлова и других. Нет, фантазии у зарубежных спецслужб явно не хватает. Белыми нитками шиты однотипные диагнозы причин смерти всех руководителей партии (кроме Андропова) в начале 80-х годов – острая сердечная недостаточность у Суслова, Брежнева, Черненко, Косыгина. До этого была таинственная смерть самого Сталина. Потом будет волна «самоубийств» в начале 90-х. Позже таинственно погибнет генерал Рохлин и скоропостижно скончается от «сердечной недостаточности» В.Илюхин – последовательные оппозиционеры. И это при том, что спецслужбам давно известны технические средства дистанционного вызова сердечной недостаточности, инсультов, управления волей и сознанием. Но об этом чуть позже.
Сознательно спровоцированный в августе 1991-го госпереворот с использованием ГКЧП закончился полным кавардаком в кадровой политике. Люди, известные всему миру, исчезали в небытие. На их место выдвигались неведомо откуда авантюристы с обозначенным на их выразительных лицах уголовным прошлым. Не обошли эти процессы и органов внутренних дел. Некто Трушин – горный инженер по образованию в августе 1991-го пробыл на должности всего два дня. Потом его заменил профессионал В.П.Баранников, отбывший на посту всесоюзного министра до развала Советского Союза, а потом перешедший на должность министра безопасности России. В то время реорганизовывались управленческие структуры, сворачивались союзные и разворачивались республиканские российские. Одновременно реформировались органы правопорядка и госбезопасности. Они то соединялись, то разъединялись, переходя в подчинение разным правительствам. Министры пребывали на своих должностях считаные месяцы. Баранникова сменил профессионал А.Ф.Дунаев. Но и он пробыл на должности меньше полугода. Потом в министры пришел опять же «профи» Виктор Федорович Ерин. Он пробыл в главном кабинете МВД с января 1992-го по июнь 1995 года. Какой он был «профи» показали события 1993 года, когда он выступил на стороне антиконституционного путчиста Ельцина и обагрил руки кровью защитников государства и конституции в октябрьские дни 93-го. Такая лакейская служба почему-то не была по достоинству оценена «кинологом» псов режима Ельциным. Через полтора года верный милицейский пес был отправлен. .. служить заместителем директора службы внешней разведки(?!). Ну совсем по специальности. Благо, тогда СВР и возглавляли непрофессионалы, что организаторам тайной пока войны против России было ох, как на руку!
Главные на тот период силовые акции по разрушению российской государственности в октябре 93-го были завершены. Теперь стояла задача защитить от возможных попыток реставрации советской власти завоевания партийно-уголовных деятелей. В МВД понадобились сторонники стабильности. Очень кстати оказался Анатолий Сергеевич Куликов, отслуживший во внутренних войсках от командира взвода до заместителя министра. Он продержался с 1995 по 1998 год, пережив первую чеченскую войну. На неделю его заменил П.Т.Маслов. Зато потом на целый год пришел человек с чрезвычайно пестрой биографией – Сергей Вадимович Степашин. Он служил до этого и во внутренних войсках, занимался политработой а пожарных подразделениях, был депутатом госдумы, проработал год мини- стром, немножко премьер-министром, а потом убыл в председатели счетной палаты. В 1999 году министром стал опять профессионал по борьбе с организованной преступностью В.Б. Рушайло. Новому президенту В.В.Путину он чем-то не понравился и через 2 года был заменен совсем не профессионалом – электриком и политиком, зато питерцем, сидевшим в аппарате Чубайса, - Борисом Вячеславовичем Грызловым. Тот смешил народ на должности главного милиционера опять же 2 года и передал пост профессионалу, пришедшему из органов госбезопасности, Р.Г. Нургалиеву. Тот был для Путина «своим», а своих, как известно, Путин не выдает. Потому и просидел на своем «милицейско-полицейском» посту Рашид Нургалиевич целых 8 лет, хотя какими-то заметными достижениями в борьбе с преступностью за эти годы он как-то замечен не был. В мае 2012 года его заменил В.А.Колокольцев, и тоже, видимо, по путинскому обычаю – надолго. Но пока он сидит, каких-либо неожиданных для властей действий со стороны полиции бояться не приходится.      
Оставалась армия. Нельзя забывать, что так уж получилось в российской истории, что во внутренней политике армия и гвардия играли традиционно более заметную роль, чем органы внутренних дел, жандармерия, политический сыск и прочие охранные отделения. Армия и гвардия смещала императоров, не останавливаясь перед физическим их уничтожением, ставила на их место свои креатуры. Не уходя в глубь истории, которая известна из школьной программы, вспомним о восстании декабристов 1825 года. Несмотря на неудачу оно серьезно подрасшатало устои царского трона. Последующие монархи, начиная с Николая Первого и до Николая последнего, вынуждены были соизмерять свои действия с возможной реакцией армии и флота. Да и отрекся Николай II от трона именно под давлением армейской верхушки.
После революции до самых 90-х годов армия не уступала своей политической инициативы. Символично, что и октябрьское выступление началось с залпа «Авроры», и Зимний штурмовали солдаты и матросы, и Кремль захватывали и защищали они же. И левоэсеровский мятеж в Москве подавляли латышские стрелки. Да и всю гражданскую войну, с обеих сторон, вела армия. Не Ленин, не Троцкий и не Дзержинский водили в атаку кавалерийские эскадроны, лежали у пулеметов и бросались в штыковую атаку. Это делали солдаты и офицеры. Верхушки армий с обеих сторон были профессиональными. У белых они командовали и формально, и фактически. У красных, хотя и назначались командиры и командующие из числа революционеров, но без профессионалов, так называемых «военспецов», обойтись они не могли. Мало кто знает, но и в чапаевской дивизии все операции разрабатывал не военфельдшер по специальности Д.Фурманов, и не унтер-офицер В.И.Чапаев, а… Петька. Ведь на самом деле, в отличие от версии, расписанной в романе того же Фурманова, Петька был офицером царского еще генштаба, самым грамотным военным в 25-й дивизии. И так было повсюду.
Но то был командный состав. А рядовые бойцы? И они были такими же выходцами из крестьян и рабочих в обеих армиях, как и в мирное время. Ведь в России тогда не было «контрактников», и набирать умеющих стрелять солдат обеим сторонам приходилось из того народа, который есть. Другого не было. Тут уж кто раньше успеет призвать под свои знамена. Так и получалось, что в одной семье один брат служил у «красных», другой – у «белых».
В более стабильные времена, когда вся власть в стране уже принадлежала большевикам, армия вынуждена была заниматься не тем, для чего она предназначена, и не тем, чему обучалась. Вместо отражения внешней агрессии, борьбы с внешним врагом не на жизнь, а на смерть Красная (Советская) армия то под руководством Тухачевского подавляла волнения тамбовских крестьян, то она же блокировала дивизию имени Дзержинского, пытавшуюся выйти на защиту своего высшего начальника Л.П.Берии, то подавляла заволновавшихся рабочих Новочеркасска по указанию Хрущева. А то выдвигалась для «крышевания» решений пленума ЦК КПСС по антипартийной группе в 1957 году (по призыву того же Хрущева). Горбачеву и компании, направляемой из-за рубежа, и в конце 80-х была ясна важность поведения армии в предстоящих действиях по захвату власти врагами народа, именующими себя «демократами». К армии стоило приглядеться. Здесь они были правы. Это со всей очевидностью показал и 1991-й и 1993-й годы. В первом случае армия отказалась защищать завоевания социализма, а во втором открыла огонь из танковых орудий по легитимным народным избранникам в Белом доме. Перестройка, начатая предателем Горбачевым, и в военной сфере принесла свои плоды.
     Тем временем в армии шло два процесса разложения – снаружи и изнутри. Достаточно вспомнить, что за считаные месяцы скончались сразу 4 министра обороны стран-участниц Варшавского договора. Причем тех стран, где армии представляли собой наиболее действенную военную и политическую силу. У нас скончался Дмитрий Федорович Устинов. Причем данные о причинах смерти разнятся, наиболее распространена в официальной печати версия смерти по причине неудачной операции аневризмы аорты. Медики оспаривают само наличие у Дмитрия Федоровича показаний к такой операции. Практически одновременно с ним умерли Гейнц Гофман в ГДР, Мартин Дзур в Чехословакии, Иштван Олах в Венгрии. Диагнозы у всех четверых аналогичны. И диагнозы болезней, легко вызываемых дистанционно, скажем, «волновым оружием».  Есть все основания предполагать прямой террор спецслужб. Тем более, что на кону стояло очень многое, и игра стоила для Запада свеч. Особенно важно, что были умерщвлены именно те военные руководители социалистических стран, которые были наиболее преданны существующему строю, имели боевой опыт и не допускавшие и мысли о том, чтобы подчинить интересы страны личным интересам. Резерва подобных кадров у стран Варшавского договора оставалось немного. На их место уже было кого выдвинуть из числа военных перерожденцев последних лет существования социализма.
Дмитрия Федоровича заменил формально достойный преемник маршал Советского Союза С.Л.Соколов, фронтовик (правда, невысокого полкового звена, но после войны прошло тогда уже сорок лет, и высоких фронтовых военачальников в строю уже попросту не оставалось). Его называли одним из военачальников, наиболее способных навести порядок в уже подгнившей армии. Как фронтовик, он был приучен подчинять личные интересы общественным до конца. Среди тех, кто готов был умирать за Родину, двурушников типа Хрущева, который накануне начала Сталинградской битвы думал о каких-то личных интересах и докладывал об этом Василевскому, - таких были считаные единицы. Кроме того, Сергей Леонидович руководил боевыми операциями в Афганистане и в мирное для страны в целом время. По этим качествам он вроде был наиболее достойным выдвиженцем на должность министра обороны.
 Но нельзя забывать, что за четыре десятилетия после войны, в годы противоречивые и очень не простые, многое поменялось и в психике очень достойных людей. Не минула чаша сия и маршала Соколова. Помнится партийная конференция Группы советских войск в Германии, где я тогда служил в политуправлении. На нее по традиции прибыли высшие военные руководители страны, в том числе Соколов и Огарков. Наступили уже перестроечные времена, и многим, включая офицеров, не терпелось воспользоваться «свободой слова», особенно на партийном мероприятии. Сергей Леонидович удобно расположился в первом ряду президиума. И вдруг один из первых же выступающих произносит гневную речь: мол, партия требует решительной борьбы с семейственностью, с коррупцией, а министр обороны разводит эту самую семейственность, не стесняясь. У всех на виду. Мол, у его сына генерал-майора Соколова в дивизии, которой он командует, произошло ЧП (все знали, что там на почве «неуставных взаимоотношений» солдаты  в количестве сорока человек открыли перестрелку на плацу, были раненые), за которое командир должен быть отдан под суд военного трибунала, но, поскольку этот командир – сын министра обороны, он был переведен с повышением на должность командующего армией. Не знаю, что было потом с оратором, но сам Соколов повернулся спиной к залу и долго разговаривал с кем-то из второго ряда президиума. Будто его слова выступающего не касаются.
Потом разнеслись слухи о бурном росте другого сына маршала. Но тот (тоже генерал) служил в пограничных войсках, и в армейских частях приказы о его кадровых перемещениях не зачитывались. Правда, упорно ходили слухи, что Горбачев довольно едко заметил министру обороны: «как у Вас сыновья быстро растут, смотрите, как бы не переросли отца». Так Горбачев ненароком высказал свою заветную мечту. Ведь никак не устраивало его в такое бурное время политических перемен нахождение на ключевых постах в главном силовом ведомстве одновременно двух таких адептов государственности сталинского типа, как Соколов и Ахромеев. Последний из них постоянно выражает несогласие с угоднической по отношению к Западу политикой генсека, с его действиями по одностороннему разоружению советской армии. Ну а на Соколова компромат есть, но не такой, по которому можно было бы снять обоих. А ведь за ними же есть и ортодоксальные служители Родине из числа главкомов видов вооруженных, командующие округами, направлениями, начальники родов войск. Чтобы убрать их всех сразу, да еще в эпоху «демократии и гласности», да еще глашатаю этой самой «демократии» нужно что-то посерьезнее обычной семейственности. И тут родилась идея с пролетом и посадкой на Красной площади немецкого уголовника Маттиаса Руста.
Об этом злосчастном перелете столько писалось, что историю его знают, наверное, уже и дети, и старушки, и домохозяйки. Вряд ли стоит здесь повторяться. Дополню ее лишь тем, что наблюдал лично. Помнятся те майские дни почти тридцатилетней давности. Я дослуживал свой срок в Группе советских войск в Германии. Служил в политуправлении Группы, то есть был в непосредственном контакте с высшим командованием ее. К вечеру 28 мая поползли какие-то неофициальные слухи о перелете через советскую границу и пролете до самой столицы западногерманского летчика. Первой реакцией командования было узнать, не через территорию ли ГДР, прикрываемую подведомственными нами войсками ПВО, осуществлен несанкционированный перелет? Такая реакция закономерна – оперативно выяснить, есть ли здесь наша вина.
С утра 29 мая командование Группы повеселело. Стало понятно, что им и нам вместе с ними ничего не грозит. Потом открылись новые детали: Руст летел не через ГДР, а сделал крюк через Финляндию,  следовательно, воздушных границ ГДР не нарушал. После некоторого кратковременного чувства облегчения стало нарастать чувство тревоги. Уж больно невероятной представлялась вся эта история, чтобы быть правдой. Глядя на самодовольные физиономии некоторых многозвездных генералов, вспоминался пролет над закрытыми зонами на Дальнем Востоке южнокорейского «Боинга» с разведаппаратурой на борту, сбитого над Сахалином. Вспоминалась и реакция на это событие тогдашнего генсека, на мой взгляд, коварного врага народа верховного главнокомандующего Ю.Андропова. Даже такой дуролом, как Хрущев, в свое время после серии нарушений советских воздушных границ нашел в себе долю патриотизма, чтобы предупредить «супостатов»: в случае повторения подобных перелетов будут сбиваться не только сами нарушители, но и будут нанесены ракетные удары по аэродромам, с которых они вылетали. Тогда нарушения границ прекратились.
А Андропов сразу повел диалог с агрессорами в извинительном тоне. Будто он нарушил их границы, а не они советские. Умение и решительность наших летчиков-перехватчиков было быстро забыто. Зато появились указания войскам ПВО самолеты-нарушители пассажирских и спортивных типов не сбивать, даже если они не отвечают на запросы по системе «свой-чужой» и не выполняют команд нашей ПВО. Ну чем это было, как не провокацией, не подстрекательством к дальнейшим нарушениям советского воздушного пространства и не подсказкой, как это безопаснее для нарушителя делать?
И сделали при первой возможности. Причем, судя по всему, в преступном сговоре натовских держав с матерым врагом коммунизма и вообще России – М.Горбачевым. Об участии президента СССР в этой крайне подлой операции поведал незадолго до своей смерти главный чекист страны В.Крючков, также активно участвовавший в грязной фальсификации. Со временем стали выясняться подробности политической аферы, которая просто не могла состояться без поддержки с земли как натовской, так и советской стороны. Выяснилось, что еще на этапе пересечения финской границы и следования над Балтийским морем в направлении наших границ Руст, преследуемый финскими истребителями, фальсифицировал свое падение в море. При этом на воде его «помощниками» было поставлено масляное пятно.
Над советской территорией, мало того, что он сопровождался радарами и истребителями на протяжении всего полета, но закомплексованные летчики не могли открыть огонь без разрешения командования. Мало того, что командование под давлением «людей в штатском», отдавало совсем немотивированные команды на отключение аппаратуры слежения. Так он еще, оказывается, совершал тайную посадку на советской территории, где имел возможность переодеться, а на киль его самолета  было нанесено изображение атомной бомбы, сброшенной в 1945-м США на Хиросиму. ( На фото, сделанном в момент взлета с финского аэродрома, пилот одет по-другому, и никаких рисунков на киле самолета нет). Хотя чему сегодня удивляться, если сам тогдашний председатель КГБ признался в фальсификации.
Но это сегодня. А тогда я смотрел на самодовольные лица высших руководителей Группы советских войск в Германии, недоумевал по поводу того, что они, похоже, не чувствуют угрозы, нависшей над армией и страной, и радуются лишь тому, что мимо них беду пронесло. И вспоминались мне недавние действия дежурного генерала по ПВО Группы, когда он получал доклады от постов радиолокационного наблюдения Немецкой народной армии и частей ПВО ГСВГ о картине ракетного нападения с Запада, когда в сторону СССР двигались параллельными курсами десятки целей. По всем правилам дежурный генерал должен был немедленно доложить главнокомандующему Группы советских войск и на центральный пункт управления войсками ПВО в Москву. Что будет дальше, генерал хорошо знал: немедленный доклад верховному главнокомандующему вооруженными силами СССР (в то время – генеральному секретарю ЦК КПСС), министру обороны, начальнику генерального штаба – и считанные минуты на принятие ими тремя решения на ответный удар. Если решения приняты, три ключа в «ядерных чемоданчиках» приводятся в боевое положение, и навстречу целям с Запада устремляются находящиеся в постоянной готовности советские баллистические ракеты. Они встречаются и расходятся в разные стороны где-то над серединой европейского континента – третья мировая война началась. Что это значило, гадать не нужно. Ведь ядерные потенциалы СССР и США в то время позволяли сторонам уничтожить друг друга, а заодно и весь мир, 81 раз.
А вдруг это какая-то ошибка? Хотя и маловероятно, чтобы одновременно ошибались уже десятки радиолокационных пунктов слежения, но чего только в жизни не бывает. «Если я доложу неправильную информацию, меня расстреляют за попытку развязать мировую войну. А если не доложу вовсе, а ракеты пройдут на Москву?! Тогда… Тогда расстреливать будет некому!». И генерал не доложил о ракетном нападении.
Тогда, к счастью, обошлось. Цели оказались не американскими ракетами, а осколками космического болида, вошедшего в плотные слои атмосферы и расщепившегося на множество частей. Но реакция «боевого генерала» 80-х годов прошлого века стала показательной. Такой же она была и у его воинских начальников, пару лет спустя, при перелете Руста. Шкурные интересы у каждого брали верх над интересами страны, которой они, якобы, служили. А в стране беда разрушения переходила в открытую форму. Последний министр обороны, кому были небезразличны судьбы Отечества, за которое он воевал и был готов отдать жизнь, - был отправлен в отставку в считанные дни. За ним были уволены все заместители, кроме заместителя по вооружению генерала армии В.М.Шабанова. Последнего, при всей его добросовестности, ответственности и технической грамотности, можно было и не увольнять сразу. Ведь вооружения сами не воюют. Ими управляют люди в погонах. Вот их-то и надо было, по мнению Горбачева и его зарубежных друзей-подельников, «почистить» в первую очередь. Вот и чистили.
За заместителями министра были уволены главкомы видов вооруженных сил. За ними – командующие округами и стратегическими направлениями, командующие общевойсковыми армиями и армиями ВВС и ПВО. «Чистка» мало чем уступала чистке военных кадров 1937-1938 годов. Дошла она до дивизионного уровня. Сам Соколов был смещен с поста министра обороны 30 мая 1987 года, то есть через два дня после посадки Руста на Красной площади. То есть отставка его была подготовлена заранее и была произведена безо всякого разбирательства. В руководстве армии оставался один опасный для предательских планов Горбачева человек – начальник генерального штаба Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев.
Я лично знал этого честнейшего человека, настоящего солдата и патриота, грамотного стратега, пользующегося большим авторитетом не только в СССР и союзных странах, но и в руководстве наших вероятных противников. Я видел его огромную боль за судьбы страны в период глобального предательства со стороны политического руководства, которое по недоразумению именовалось «перестройкой». Как-то он произнес: «Пора выходить из окопов». Смысл этой фразы мне был ясен, и я спросил: «А с кем Вы хотите выходить, Сергей Федорович? Где настоящие бойцы?». «А чем Вам не нравится Язов?». «Вы же хорошо знаете, что войска идут за тем из полководцев, у кого непререкаемый авторитет, чей бытующий в частях образ вызывает искреннее уважение. В войсках знают о Вашем трудолюбии, честности и профессионализме. Знают о военной интеллигентности Огаркова. Знали о системном мышлении Устинова. А что знают о Язове? Что стакан водки перед обедом – и ни в одном глазу? Что после застолья может ночь напролет наизусть читать стихи, чем и понравился Горбачеву? Не мало ли для министра обороны?». «А Вы знаете, чего мне стоило убедить Горбачева дать Дмитрию Тимофеевичу сорок минут эфирного времени по телевидению?». «Конечно, не знаю. Но знаю, что он сказал. Что ему достаточно поднять одну дивизию, и этого верховного совета не станет. Что телевидение давно стало тельавидением. Что здесь нового, конструктивного?».
К сожалению, я оказался прав. А события августа 1991 года еще яснее продемонстрировали поверхностность и непоследовательность тогдашнего министра обороны. Но тогда меня еще больше удивило другое. Начиналась операция «Буря в пустыне». С утра, зайдя в кремлевский кабинет Сергея Федоровича, спросил его, что творится? Почему, зная фактически час нападения американской авиации на Ирак, ПВО этого дружественного нам тогда государства не оказало никакого сопротивления? «Вы не располагаете всей информацией. Еще не вечер. Еще не вступали в бой танковые колонны». «Сергей Федорович, но Вы же сами учили нас, что современный поединок «вертолет-танк» заканчивается в пользу вертолета со счетом 13: 1. Какое может быть танковое сражение при полном господстве в воздухе противника?». Тогда Сергей Федорович повторил: «Еще не вечер». К сожалению, был уже вечер. И я – авиатор по подготовке и первым местам службы, прослушавший всего 60 часов лекций по общевойсковой тактике, оказался прав в споре с бывшим начальником генерального штаба, главным военным советником президента страны, одним из признанных лучших стратегов мира. Видно, и Ахромеева всерьез затронула информационная война.
А в армии продолжалась круговерть. Уже через два дня после посадки Руста был отправлен в почетную отставку Соколов. Он стал самым большим долгожителем среди маршалов Советского Союза, прожил почти до 102 лет, но активного участия в политической жизни после 1987 года уже не принимал. Ахромеев пробыл на должности начальника генерального штаба еще чуть больше года, постоянно вступал в распри с верховным главнокомандующим Горбачевым, пытаясь затормозить разложение армии, но в конце 1988 года был назначен военным советником к тому же Горбачеву. Так Мишке «меченому» было удобнее: высокий авторитет Ахромеева в международных военных кругах делал его удобным в переговорах по разоружению, а от войск маршал оказался оторван. В августе 1991-го он попытался что-то сделать в плане применения военной силы для спасения разваливающейся Родины. Но все это было уже бесполезно. О трагической судьбе Сергея Федоровича хорошо известно. Неизвестно только, ушел ли он из жизни сам или ему активно помогли, как в случаях с Пуго, Кручиной или Павловым. Зная лично самого Ахромеева, его кабинет и экипировку маршала, я уверен, что самоубийства не было.
Между тем, на место Соколова был назначен Дмитрий Тимофеевич Язов – военачальник, известный тем, что при вводе войск в Афганистан как командующий войсками Среднеазиатского военного округа начисто уступил своему соседу справа, командующему войсками Туркестанского военного округа генералу Максимову. Уступил в укомплектованности войск личным составом и вооружением, в организованности ввода войск и по многим другим показателям боевой подготовки. Зато умел пить и не пьянеть, читать по ночам стихи наизусть, много говорить и мало делать. Такой министр и нужен был Горбачеву, познакомившемуся с Язовым в бытность последнего на Дальнем Востоке. Вскоре после визита туда генерального секретаря партии (ненавидевшего по его же словам коммунизм) Язов был назначен сначала на должность заместителя министра обороны по кадрам (ответственная должность во времена перемен!), а потом и министром обороны.
За четыре года пребывания на этой должности Язов себя ничем не показал кроме по-ребячьи драчливых заявлений в прессе. Зато когда начались трагические события августа 1991-го, вся решительность его куда-то улетучилась. Куда делась та «дивизия», которая в его давешних драчливых высказываниях с ходу брала Кремль?! Где были вообще какие-либо четкие указания войскам? Зачем в Москву вводились танки? Опытный в таких делах генерал армии И.Н.Родионов, бывший в дни ГКЧП начальником академии генерального штаба, позже говорил мне: «смотрю из окна своего рабочего кабинета на втягивающиеся в столицу по Ленинскому проспекту танки и недоумеваю – что делать танкам в городе, да еще в своем городе?». Похоже, не знал ответа на этот вопрос и министр обороны. Я был в это время в отпуске, на днях вернулся из Абхазии и наивно попытался прорваться в Кремль к Ахромееву, с которым перед отпуском плотно работали. Из «прорыва» ничего не вышло, зато вдоволь насмотрелся на оцепивших Кремль солдат и офицеров, которые, будучи лишенными какой-либо поддержки со стороны своего командования и армейских политорганов, переминались с ноги на ногу перед наседавшей на них толпой деклассированных «демократов» и, как бы оправдываясь, показывали им пустые рожки автоматов – мол, мы же безоружные.
Любому мало-мальски сведущему человеку было ясно: война силовыми органами проиграна. Еще не все знали, что в это время авиационный негодяй маршал авиации Е.И. Шапошников отказывается выполнять приказ министра обороны на применение авиации в поддержку ГКЧП. Мало того, он прямо требует, чтобы Язов вывел войска из Москвы и разогнал ГКЧП. Что должен делать старший воинский начальник, если во время объявленного чрезвычайного положения его подчиненный отказывается подчиняться и призывает изменить воинскому долгу и государству, которому оба приносили военную присягу?! Конечно, пристрелить этого «подчиненного», как собаку. Язов этого не сделал. Не сделал того же, когда с отказом выполнять его приказы выступили десантные негодяи – Грачев и Лебедь. Сама судьба наказала предателей. Получив свои тридцать сребреников в виде кратковременного пребывания на должностях министра обороны и секретаря совета безопасности, все трое неудержимо покатились вниз. Двоих из них уже нет в живых, несмотря на далекий от преклонного возраст, а Шапошников пребывает в забытьи в качестве мелкого клерка. Но дело уже сделано. И сделано так, как хотелось бы Горбачеву и его подельникам по государственному преступлению – развалу страны и государства.
ГКЧП, просуществовав три дня, разбежался. Дальше все пошло, как после неудач в борьбе за удержание власти. Руководители силовых министерств за исключением погибших Пуго и Ахромеева отправились в тюрьму. Предатели получили высокие должности. Новым министром обороны, хорошо хоть всего на несколько дней, стал вороватый генерал К.И.Кобец. Потом долго еще его уголовные похождения расследовали различные следственные органы. Сменил его проверенный предатель в авиационных погонах Е.И.Шапошников. Он и оказался последним министром обороны СССР. Пробыл на должности до окончательного развала Советского Союза в декабре 1991-го. Потом два месяца являлся главнокомандующим несуществующими объединенными вооруженными силами несуществующего СНГ. На этом посту его сменил сам Б.Н.Ельцин.
Пробыл российский президент на высшей военной должности распавшегося до руин государства тоже два месяца. На место, которое пусто не бывает, был выдвинут Павел Грачев. Обладавший на редкость убогим мышлением, сравнимым разве что с будущим министром-табуреточником Сердюковым, он находился на посту почти четыре года. Ельцин, будто почувствовав, что министр обороны глупее его самого, спешил свалить на него всю грязную работу. На его счету – передача Дудаеву половины боеприпасов советской армии, находившихся на территории Чечни. Этими боеприпасами два года спустя убивали российских солдат. Потом – безумное хвастовство об одном десантном полку, который за два часа покорит всю Чечню. Потом бездарный ввод войск в Чечню. Безумный штурм Грозного в новогоднюю ночь с огромными неоправданными потерями для федеральных сил. Затем неумелое командование федеральными силами в Чечне из Моздока и бесславное возвращение в Москву. В общем, на его совести все, что привело к поражению Москвы в первой чеченской войне.
Не лучше обстояли и дела с отношением армии к политике. Постоянно заверяя о том, что армия в политике не участвует, не кто иной, как Грачев, в сентябре – октябре 1993 года ввел войска в поддержку совершившего государственный переворот Ельцина в столицу. Эти войска открыли огонь из танков по законно избранному Верховному Совету России и штурмовали здание, где заседали народные тогда еще депутаты.
Если добавить к тому саботаж реформ в вооруженных силах, их постоянное ослабление и усиление коррупционной составляющей в действиях высшего армейского генералитета, - получится достойный политический портрет этого бесславного министра обороны.
А сменил его, пожалуй, последний порядочный руководитель вооруженных сил России генерал армии И.Н. Родионов. Игорь Николаевич представлял собой удивительное сочетание настоящего Солдата и Человека Чести. Именно этими его высокими качествами и злоупотребляли руководители страны из числа вырожденцев партийной элиты последних лет ее существования. В первую очередь, конечно, Горбачев, хамству, коварству и свинству которого не было предела. Сначала Родионова назначили командующим войсками Закавказского военного округа в самые трагичные годы его существования. На долю молодого командующего выпали местные межнациональные столкновения, последствия землетрясений в Армении. От- ношения с командующим южным стратегическим направлением генералом армии М.М.Зайцевым складывались непросто, а помощи сверху не было никакой – мол, разбирайтесь сами, как хотите.
 Особенно сложная обстановка сложилась в связи с массовыми антисоветскими выступлениями в Тбилиси. По своим служебным обязанностям Игорь Николаевич являлся военным комендантом этого города. Не надеясь на подчиненные им внутренние войска и органы МВД, местные партийные органы попытались всю ответственность возложить на Родионова. Но тот по действующим военным законам не имел права сдвинуть с места ни одного полка без указания на то верховного главнокомандующего, то есть М.Горбачева. Игорь Николаевич связался по телефону с «меченым» и такое разрешение получил. Войска двинулись в Тбилиси, чтобы, по просьбе руководства Грузии, только вытеснить митингующих с проспекта Руставели. По договоренности, затем органы МВД Грузии блокируют митингующих в боковых улицах и не допустят их возвращения в центр города.
Но реально милиция Грузии попросту разбежалась. Войска, не обученные действиям с гражданским населением, остались лицом к лицу с ними одни. Что произошло потом, хорошо известно. Я быстро выпустил тогда сборник комментариев участников событий под названием «Антивоенный синдром, или Преданная армия». Менее известна причина, по которой, выступая перед верховным советом страны, Родионов взял всю вину на себя.
А произошла очередная горбачевская подлость. Испугавшись реакции на тбилисские события своих западных друзей, меченый генсек пригласил Родионова и заговорщицки прошептал ему: «Лучше всего сделать так. Ты выступишь и возьмешь всю вину на себя. А потом выступлю я и доведу до сведения депутатов, что команду дал я. Таким образом, мы повысим уважение и к армии, и к партии. Ведь ты, как истинный военный человек, прикроешь меня как начальника, а я, как партийный лидер, не допущу неправды». Так Родионов и сделал. Не мог же предполагать этот Солдат и честнейший человек, что глава партии и государства способен на такую подлость. Но Горбачев всегда был готов на очень многое, на предельную низость. Не моргнув глазом, он забрался на трибуну и торжественно провозгласил: «Вот видите, сам признался в своеволии». А потом главковерх на каждом углу распространялся, что не хочет видеть в армии вообще таких людей, как Родионов. И действительно, честные вояки разрушителям Отечества были не только нежелательны, но и опасны. Игоря Николаевича тогда потихоньку перевели на должность начальника академии генерального штаба, где он и прослужил до самого своего назначения на должность министра обороны уже при Ельцине в 1996 году.
Само это назначение представлялось неожиданным. Но надо помнить, что шел 1996 год – год выборов президента страны. Накануне выборов Ельцин имел рейтинг всего в 4 процента. За счет невероятных усилий и подтасовок (автор этих строк был тогда направлен редакцией «Российской газеты» в избирательный штаб Ельцина и был свидетелем всех этих «технологий»), за счет сговора с А.Лебедем удалось изобразить победу Б.Н. на выборах. А тут еще вновь избранного президента хватил инфаркт. Не известно, чем окончилась бы вся эта кампания, если бы вовремя не подсуетился профессиональный аферист Чубайс с Лисовским и Евстафьевым и с наполненной долларами коробкой из-под ксерокса.
Но в июле 1996-го обстановка в стране и в Кремле оставалась очень неустойчивой. Руководство ФСБ было только что снято с должностей. На МВД, как всегда, никакой надежды не было. Оставалась армия, а там сидит давно скомпрометированный перед войсками и страной П.Грачев. К тому же у него были сложные отношения с только что назначенным секретарем Совета Безопасности, подельником Ельцина по политическому заговору, А. Лебедем. С подачи Александра Ивановича и был больным президентом назначен новый министр обороны.
Игорь Николаевич решительно взялся за работу. Начал с чистки кадров, пытался избавиться от таких пустых людей, как, например, первый заместитель начальника генерального штаба генерал-полковник В.Л. Манилов, который, по протекции В.С.Черномырдина, занял эту одну из высших военных должностей, имея за плечами только должность заместителя командира роты. К удивлению Родионова, ничего не смыслящие в военном деле бывшие партийные руководители беспардонно лезли во все сферы его профессиональной деятельности. При этом тот же Черномырдин не останавливался перед подделкой подписи Родионова.
Игорь Николаевич последовательно пытался продолжить линию маршалов Соколова и Ахромеева на предотвращение развала армии или того, что от нее осталось. И тут он постоянно натыкался на безграмотное сопротивление сугубо гражданских лиц, умело направляемых действительно военными специалистами из-за рубежа. Тут уже, как говорится, «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Игорь Николаевич продержался на должности меньше года. Потом публично хлопнул дверью перед носом как всегда пьяного и как всегда хамящего уральского алкоголика Ельцина и навсегда покинул рабочий кабинет, где можно было делать, что угодно, только не руководить войсками.
С этого момента начинается период сознательной депрофессионализации российских вооруженных сил. Пришедший в освободившийся кабинет Родионова Игорь Дмитриевич Сергеев был до мозга костей ракетчиком. В Ракетных войсках стратегического назначения прослужил 40 лет и служил с честью. Последняя должность там – главком РВСН. Каким бы грамотным ракетчиком он ни был, но ракетные войска имеют вполне специфический характер. Они могут быть и являются надежным щитом, удерживающим потенциального противника от нападения на страну, они могут нанести врагу неприемлемый сокрушительный удар. Но все их вооружение, способы его боевого применения коренным образом отличаются от того, чем занимаются сухопутные войска. Однако итог сражения и войны в целом решается не ракетами. Победа достигается тогда, когда на землю противника ступила нога нашего солдата и офицера. Поэтому вполне закономерно, что до сих пор (исключая неудачную попытку сделать министром обороны авиатора Шапошникова) министрами обороны становились именно сухопутчики. (Устинов – это было вообще исключение изо всех устоявшихся традиций).
Сергеев пробыл министром обороны по тем временам долго – целых 4 года. Основные проблемы, осложнявшие его сотрудничество с коллегами, порождались ракетным прошлым единственного в то время маршала Российской Федерации. В конце концов, после ряда переназначений Игорь Дмитриевич уступил свое место вообще не имевшему отношения к вооруженным силам Сергею Борисовичу Иванову.
Удивительная закономерность, проявившаяся с приходом к власти В.В.Путина: чем ниже профессионализм человека, чем дальше он по жизненному и профессиональному опыту от возглавляемой им сферы, тем дольше сидит на должности. Нынешний глава администрации президента С.Б.Иванов пробыл министром обороны целых 6 лет – с марта 2001-го по февраль 2007-го года. Все это время занимался тем, что до слез смешил своими военными познаниями и танкистов, и летчиков, и моряков. Поскольку эта книга не претендует на жанр сборника анекдотов, то пересказывать все, что он говорил в войсках, нет смысла. Зато вполне закономерным выглядит передача им своего поста большому мастеру по изготовлению и продаже табуреток, а также по ночевкам в спальнях своих подчиненных амазонок, которых привел в коридоры и кабинеты министерства обороны в неописуемом количестве, – Анатолий Эдуардович Сердюков, старший лейтенант запаса.
Собственно, по имени - отчеству его никто не называл. В войсках звали «табуреточником», а как называли следователи по расследованию уголовного дела – широким массам не известно. Что он сделал за пять лет с февраля 2007-го по ноябрь 2012-го года кроме развала армии, системы военного образования и расхищения материальных средств – неизвестно. А что похитила в войсках его банда – с этим еще долго разбираться правоохранительным органам. Не будем вторгаться в их епархию.
Ну а с ноября 2012-го и по сей день армией и флотом рулит Сергей Кужугетович Шойгу. Выглядит он внешне, конечно, приличнее Сердюкова. Но ведь профессиональная дистанция между спасателем и военным  стратегом – огромного размера. К чему это приведет – поживем, увидим.
Но уже сейчас абсолютно понятно, что накануне силового этапа акции по захвату власти в стране единственный надежный союзник России  (по определению царя Александра III) – ее армия и флот подверглись сокрушительному уничтожению и деградации изнутри. Именно поэтому вооруженные силы самоустранились от участия в событиях 1991 года, а в 1993-м кроме того покрыли себя несмываемым позором, выполнив преступные приказы пьяницы и дебилов по расстрелу законно избранного Верховного Совета страны. Да и в 1991 году командиры ряда частей, в том числе славных в прошлом ВВС и ВДВ, отказавшись ликвидировать международную банду Ельцина, так очернили знамена вверенных им частей, что дали основание обывателям называть их вместо воздушно-десантных воздушно-дебильными. Почему это произошло?
О рядовом и сержантском составе мы уже говорили. Начиная с 70-х годов прошлого столетия, они фактически оказались под властью щедро призванных в армию уголовников, которые не испытывали жесткого противодействия со стороны командования и политорганов. И дело не только в том, что кто-то где-то недооценил опасности роста уголовщины в войсках. Недооценить ее было невозможно, такие масштабы приняли издевательства над призывниками со стороны уголовных банд в каждой казарме, именовавших себя «дедами». Мне приходилось дежурить по политуправлению ГСВГ, и каждые сутки мы получали сведения о новых и новых случаях убийства солдат, инвалидности от побоев и самоубийствах. При этом большинство случаев утаивалось командованием, и совсем единицы преступников доходили до военного трибунала. Но кому-то, а точнее – набиравшим силу преступникам во власти, было выгодно накануне готовящихся антигосударственных выступлений расколоть личный состав армии и флота. И это им удалось.
 О самых высоких верхах военной пирамиды мы тоже уже говорили. В соответствии с армейской спецификой закономерно, что очень многое, а иногда и все, зависит от позиций министра обороны, его заместителей, главкомов видов вооруженных сил, начальника генерального штаба и подчиненных ему штабов, в советское время зависело и от представителей партии в войсках – политорганов. Но что делать, если сама партия давно превратилась в организованную преступную группу? В любом случае, последние высшие военачальники, представлявшие из себя высокопрофессиональные и волевые личности, пользующиеся авторитетом в войсках, были устранены от власти задолго до решающих событий в жизни страны.
Но что же делал средний командный состав, младшие и старшие офицеры? Ничего не делали, а в 1993-м году давали команды на открытие огня из танковых пушек по депутатам Верховного Совета. Почему? Для ответа на этот вопрос надо разобраться, что представлял собой средний офицерский состав к началу 90-х годов прошлого столетия. Это были уже не фронтовики 50-х, еще недавно отдававшие за Родину свои жизни на фронтах Великой Отечественной. Они родились уже после войны и росли во вполне благоприятных условиях, в лучшие для нашей страны времена  60-х – 70-х годов. До конца 70-х Советская Армия официально боевых действий не вела, а в тех, что вела скрытно, участвовали единицы. Авторитет армии был серьезно подорван реформами Хрущева конца 50-х – начала 60-х годов с миллионными сокращениями личного состава вооруженных сил и увольнением сотен тысяч молодых офицеров «в никуда». Правда, Никита подсказывал им, куда идти – в свинари, как это сделал отставной майор Ярослав Чиж. Попробовал бы кто предложить такое офицеру российской царской армии или любой другой уважающей себя армии!
После таких реформ авторитет военной профессии резко упал. Добавьте сюда относительное снижение окладов офицеров, несправедливости в их обеспечении, когда человек, реально рискующий жизнью, служащий в суровых условиях, может так и прослужить всю жизнь в тайге, степи глухой или в пустыне, не получив ни звания, ни благоустроенной квартиры, ни возможности обучать своих детей. А в то же время его сверстник и коллега в Москве и Подмосковье, устроившийся в любую военную газетку, в военную приемку или столичные штабы, без помех получает за полгода отдельную квартиру. Он дослуживается до полковника, наводит мосты с «нужными людьми» для устройства детей в столичные вузы и лечения в лучших лечебных учреждениях всех членов семьи. Поскольку для того, чтобы попасть служить в Москву, надо иметь папу полковника, а лучше – генерала, перспектива для остальных была от Могочи до Форта Шевченко и от Заполярья до Ферганы. Такая перспектива молодых людей не очень привлекала, и масса военных училищ массовых военных специальностей испытывала хронический недобор.
 Были и другие военные вузы – для привилегированных молодых людей. Туда и шли, как правило, генеральские дети. Сам я оканчивал в свое время Киевское высшее инженерно-авиационное военное училище. Среди военно-учебных заведений подобного рода по статусу оно уступало только академии имени Н.Е.Жуковского. Да и то учебные программы были абсолютно идентичными, разница была только в процентном отношении докторов физико-математических и технических наук среди преподавателей, которое на единицы процентов было выше в академии. Да еще по тогдашним положениям, установленным Хрущевым, в академию могли поступать только офицеры, в свое время окончившие средние технические училища и послужившие в войсках в качестве техников самолетов. Выпускникам средних школ дорога в академию была закрыта, а из высших училищ лучшим для них было КВИАВУ.
Я окончил школу с медалью, поэтому рискнул держать вступительные экзамены в Киеве. Конкурс был 14 человек на место, человек не только с «тройками», но и с большинством «четверок» по конкурсу не проходил. Мне удалось из пяти вступительных экзаменов и трех оценок аттестата зрелости (тогда был и конкурс аттестатов) потерять один балл из сорока возможных. Это был лучший результат из полутора тысяч абитуриентов. Естественно, в слушатели был зачислен, но, по новаторским задумкам Хрущева, чтобы поступившие прочувствовали вся тяжести армейской службы, нас с товарищами на год направили служить в авиационную школу механиков в степях Винницкой области. Мероприятие абсолютно бессмысленное – просто потеря года. Но главное, что через год, возвр