Ах, быть бы нам чуть-чуть скромней. Художник Колин Бернс / Colin W. Burns (Британия, 1944) Бо...
Гагарин и Православие ... - (0)Гагарин и Православие Игорь Евсин Пути познания Просмотров: 8 К ...
Матиас Грюневальд. Загадочный художник - (0)Матиас Грюневальд. Загадочный художник. 1473 Вюрцбург - 31.08.1528 Галле Немецкий живописец эп...
Прекрасная музыка Вангелиса.. - (0)Прекрасная музыка Вангелиса... ...
Памяти знаменитого итальянского композитора, аранжировщика, музыканта Нино Рота - (0)Памяти знаменитого итальянского композитора, аранжировщика, музыканта Нино Рота ...
Неизвестный Путин. .. |
Дневник |
|
Пушкинистика Айвазовского... |
Дневник |
|
✨ Запятнанная репутация |
Друзья и родственники отговаривали его от этого брака как могли, приводя убедительные доводы.
— Женщина, которая вела подобный образ жизни, никогда не сможет стать любящей женой и хорошей матерью!
— Ее репутация навеки загублена, одумайся, Иван. Зачем тебе это?
— Она запятнала себя сожительством с женатым мужчиной. Какой позор!
А Иван Крамской и слышать ничего не хотел. Возвращаясь вечером в свой холостяцкий дом, он долго сидел в кресле не раздеваясь и закрыв рукой глаза.
С Софьей Николаевной Прохоровой, тихой прелестной брюнеткой с внимательными глазами, двадцатидвухлетний студент Крамской познакомился в гостях у приятеля-художника в 1859 году. Читать далее
|
БОГИНЯ!!! |
С ней прощались в Комарово. Людей было тьма и толпа людей в штатском. Они очень выделялись своими расспросами "кто вы, почему пришли."
«Сначала дикая одесская девочка, носившая туфли на босу ногу и платье на голое тело...» Прыгала в море со скал, со свай, с лодок, с волнорезов, и плавала часами. Никого не боялась, никого не слушалась, всем умела ответить, как отбить и отбрить. «Смесь русалки и щуки».
Потом девушка в белом платье, подверженная приступам лунатизма. Ночами в Царском селе ее тянуло выйти на крыши — подальше от Земли, где её ждали кошмары и несчастье.
Чуть позже петербургская красавица с низкой челкой и зелёными глазами, душившаяся духами «Идеал», худая и гибкая настолько, что без труда закручивала себя в кольцо и касалась ступнями затылка.
Ещё через время — трехсотая в очереди среди людей, стоящих у красной тюремной стены, чтобы отдать в окошко равнодушному вертухаю передачу для сына, брата, мужа, отца.
А ещё позднее — высокая женщина в шали, накинутой на плечи, трагическая фигура с гордым и величественным лицом. Дома, в которых Ахматова жила в Севастополе и Царском Селе, исчезли с лица земли, люди, которых она знала и любила, исчезали. Николай Недоброво умер в 1919 году, Борис Анреп эмигрировал в Англию, Давид Лурье эмигрировал во Францию и писал ей отчаянные письма, зовя к себе; ни на одно из семнадцати писем она не ответила. Гумилева — Колю — убили. Мандельштама — Осю — убили. Поэта Бенедикта Лившица так избивали во время следствия, что он сошёл с ума; его убили. Поэта Льва Квитко убили. Поэта Переца Маркиша, которого она знала ещё в молодости, убили. Ее знакомый, юрист и историк искусств Иосиф Рыбаков умер в тюрьме. Сына арестовывали четыре раза и отправили в лагеря на тринадцать лет. Второй муж, Шилейко, говоривший, что «Аня поразительно умеет сочетать неприятное с бесполезным», умер, третий, Пунин, сказавший ей «Не теряйте Вашего отчаяния», умер в лагере, и могилы его нет.
«Я помню всё — в этом и есть моя казнь».
Она осталась одна — заживо замурована в советском времени. Так как ее не издавали десятилетиями, многие думали, что она давно умерла. Симонов считал ее поэтессой десятых годов. Твардовский вплоть до конца пятидесятых думал, что она умерла в двадцатые. Жена Пастернака, Зинаида, конечно, знала, что она жива, но говорила, что «Ахматова пропахла нафталином».Критик Самарин утверждал, что она жила с Николаем II, другой критик, Перцов, называл ее «женщина, которая не сумела вовремя умереть». А врач в поликлинике Литфонда спрашивал: «Вы кто — мать писателя или сами пишете?»
В двадцатые она «клинически голодала» (ее слова), в тридцатые жила в нищете, когда в комнате, где к обоям криво приколот рисунок Модильяни, у неё были только чай и хлеб. Иногда соевые конфеты для гостей. Полпачки чая в подарок — праздник. Четыре селедки — богатство. В сороковом жила в пальто, потому что кончились дрова. Имущества не имела — один архив.
В ее комнате в коммунальной квартире в Фонтанном доме всегда был беспорядок, терялись ложки, пропадали чашки, не включался электрический чайник. Из книг она выдирала иллюстрации, которые ей не нравились. Со дна сундука вдруг доставала вещицы десятых годов, в шкафу неожиданно для самой себя находила сухарь к чаю. Лёжа на диване, накрывалась ветхим одеялом, но пододеяльника никогда не было.
Душа ее как будто состояла из несочетаемых вещей: безумия и твердости, хаоса и ясности. Она боялась переходить улицу и судорожно вцеплялась в руку того, кто был с ней, но на середине улицы кричала от страха; на тёмных лестницах предвоенного Ленинграда она переселялась в иную реальность и, рискуя сломать себе шею, искала ступени там, где их нет.
Любой отъезд и вокзал доводили ее до сердечного приступа.
Нитроглицерин всегда был в ее сумке. Одновременно она ясно понимала людей и умела строить отношения с ними, вела свою линию, отстаивала свои интересы в том, что называется «литературный процесс» и «история литературы», и с высокомерным вызовом смотрела на все свои несчастья.
«Я могу выдержать все».
Один из ее знакомых сказал ей в виде комплимента, что на ее маленькие руки не найдётся подходящих наручников. Ничего себе комплимент. Но в НКВД-КГБ есть наручники любых размеров. Присутствие гэбэшников в своей жизни она ощущала постоянно. (Дело оперативной разработки на неё было
заведено в 1939 году и закрыто в 1956). Когда в июле 1941 она семь часов разговаривала с Мариной Цветаевой в своей комнате на Ордынке, все это время у дома стоял шпик. В ее отсутствие они открывали ее папки, хамски отрывая завязки, и бритвой срезали корешки книг, ища спрятанные стихи. Она не называла в разговорах имён и кивала на потолок, боясь прослушки. Она часто не записывала стихи, опасаясь обыска и ареста, а если записывала, то вместо некоторых строк ставила точки. Писала стихотворение на клочке бумаге, давала прочитать близкому человеку и тут же сжигала в пепельнице.
Как королева в изгнании, она не имела своего дома и жила по людям. У кого только она не жила. В начале двадцатых в Петербурге у Лурье, вместе с Ольгой Судейкиной. Потом у Пунина, во время войны одно время в каморке дворника, после возвращения из эвакуации у Рыбаковых и Гитовичей, а в Москве у Ардовых, у Харджиева, у Шервинских, у Большинцевой, у Шенгели, у Раневской, у Марии Петровых, у Ники Глен, у Маргариты Алигер; в конце концов она сказала с горечью, что в скитаниях «потеряла оседлость».
С места на место, из квартиры в квартиру Ахматова переезжала с чемоданчиком, в котором лежали блокноты, папки, старые корректуры, листочки и школьные тетрадки со стихами. Даже уезжая в гости на короткое время, она брала чемоданчик с собой, потому что боялась внезапного обыска и хорошо знала, как исчезают люди, стихи, рукописи.
Чемоданчик почти развалился в странствиях по чужим квартирам, и она обвязывала его веревкой.
«Давайте договоримся: поэт — это человек, у которого ничего нельзя взять и которому ничего нельзя дать».
Потертое пальто, сплющенная шляпа, детская шапочка, грубые чулки, туфля с оторванным каблуком, дома чёрный халат с драконом на спине, разорванный по шву от плеча до подола — она невозмутимо носила любое тряпьё. После войны людям бросалось в глаза, что эта величественная женщина ходит в старой шубе с облезлым воротником. Сама она говорила, что «четыре зимы ходила в осеннем». И при этом — руки в перстнях.
При ней был её двор. В ее свиту в разные годы входили Лидия Чуковская (с перерывом на десять лет), Мария Петровых, Ника Глен, Любовь Большинцева, Иосиф Бродский, Анатолий Найман и многие другие, включая старуху-соседку, которая сама пришла на ее крошечную дачку в Комарово (так называемая Будка, домик с железной печкой и матрасом, поставленном на кирпичи), чтобы готовить для неё, потому что всем было известно, что эта властная в жизни и всевластная в поэзии женщина беспомощна в быту. Она даже причесываться сама не могла, на даче её причесывала Ханна Вульфовна, жена брата. В Москве диетическую еду ей готовила актриса Нина Ольшевская, а кормила ее литературный критик Эмма Герштейн. Их было десятки — людей, помогавших ей в Петербурге, Ленинграде, Москве, Ташкенте, носивших ей воду и дрова, сахар и коврижки, варивших ей обеды, кормивших ее кашей и творогом, мывшей в ее комнате полы, топивших ей печку. В их глазах она была хранитель времени и живой классик. И они ей служили.
Это не исключало дружеской насмешки. Ардов называл ее «мадам Цигельперчик». Раневская, которая Ахматову называла «рабби» (а та ее «Чарли»), приходя к ней в гости, изображала ее трагические стихи в комическом виде. Такое скоморошество веселило Ахматову. Она и сама любила подшутить над собой — когда молодой поэт Найман подавал руку, чтобы вести величественную Ахматову гулять, величественная говорила: «Бобик Жучку взял под ручку». А когда она выпивала — а она любила выпить бутылочку вина с кем-нибудь из близких ей — лицо ее оттаивало, глаза блестели, и видевшим ее становилось понятно, какой она была в те легендарные времена, когда в Париже позировала Модильяни (никто тогда не знал, что — обнаженной), имела поклонников, про которых Гумилёв говорил «Аня, больше пяти одновременно неприлично!»и проползала в щель под воротами, которые запирал ее муж Шилейко, чтобы она не сбежала.
У Ардовых на Ордынке, где посредине двора рос тополь, у неё была комнатка в шесть метров, почти вся занятая тахтой, а оставшееся место занимали стул и столик. Королева в изгнании сидела на тахте, уперевшись в неё ладонями, и принимала людей. Люди шли к ней с раннего утра до позднего вечера.
Такие дни в семье Ардовых назывались «Ахматовками». Шли представиться ей, посмотреть на неё, прочитать ей стихи и услышать, как она читает свои. В соседней комнате кричал телевизор, там громко говорили, играли в карты. Окно нельзя было открыть: под ним мужики, матерясь, забивали козла. В подворотне, ведшей к подъезду, разливалась огромная лужа. И над всей этой прозой жизни из маленькой комнатки на Ордынке звучал ее твёрдый голос: «Поэт всегда прав!»
Поэт всегда прав, даже когда с сердечным приступом лежит в коридоре Боткинской больницы или на чужой кровати в чужой квартире («Подготовка к третьему инфаркту проходит успешно!»), поэт всегда прав, даже когда советские церберы вымарывают у него из стихов слова
«Бог» и «тюремные ворота»
Ее стихи, которые она не записывала и часто забывала, расходились по людям; их знали наизусть даже узники в лагерях. Сохранилась лагерная береста, на которой они выцарапаны. Забытые и сожжённые строки и стихотворения внезапно возвращались к ней из памяти тех, кто их сохранил.
Свой тайный «Реквием», свой плач и стон, своё горе по убитым и ярость к убийцам она хранила в памяти семерых человек, которые не знали друг о друге. Погружённая в «клокочущую тьму» самых страшных лет двадцатого века, жившая под угрозой смерти, которая еженощно могла постучать ей в дверь кулаками«этих милых любителей пыток, знатоков в производстве сирот», Ахматова не сломалась и не согнулась. В ужасе, грязи и крови доставшегося ей времени она сохранила серебро Серебряного века.
Все понимали, что в эпоху пресмыкательства и раболепия значат ее величественная осанка, замкнутое древнеримское лицо и ее верность тем, кого убили. Когда многие, завидев жену или мать арестованного, переходили на другую сторону улицы, Ахматова ездила в Воронеж навещать ссыльного Мандельштама. «За это орденов не давали». Борису Пильняку, который однажды целую ночь ехал с ней из Ленинграда в Москву на своём новом американском авто, хотел на ней жениться и посылал ей корзины цветов, она отдала долг — стихотворением, написанным сразу после его ареста.
Один лишь день палящего июля:
тридцать шестой зажатый страхом год.
Но вот – заклятья Вечности коснулись
багряной арки Пятницких ворот;
и особняк с изысканным фронтоном
не памятником стал, а просто фоном.
Всего лишь час в кремле, в его ограде!
Но этот миг, прошедший сквозь века,
заговорит «Сожжённою тетрадью»
и отзовётся трауром «Венка»…
Так встретились: наш Город, славой полный,
и тайной облечённый – человек…
Но этот летний день – Коломна помнит,
слагая строки в каменный ковчег.
Анна Ахматова, 16 июля 1936 г.
|
30 ноября 1874 года родился Уинстон Черчилль |
Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль IV (1874-1965) - 12-й герцог Мальборо пэр Англии, лорд Адмиралтейства, премьер-министр Великобритании, военный в чине полковника занимался журналистикой, писал литературные труды. А в сорок лет, впервые, взяв в руки кисти и краски, стал художником-живописцем, оставившим после себя огромное творческое наследие.
Еще будучи командиром батальона шотландских стрелков в 1915 году Черчилль написал четыре живописных полотна с натуры, практически на линии фронта. Это непоколебимое спокойствие производило на его подчиненных солдат и офицеров невероятное впечатление. Черчилль с невозмутимым видом делал наброски, не реагируя на вражеские обстрелы.
Увлеченность живописью вывело Уинстона из глубокого приступа депрессии и после отставки с поста первого лорда Адмиралтейства. Он вывел для себя закономерность, что полностью отдаваясь написанию картин, он напрочь забывает обо всем - даже о неприятностях "большой политики". Своей кузине как-то он признавался: "Иногда я готов бросить почти все ради занятия живописью".
«Я не знаю какого-либо другого занятия, которое, абсолютно не изматывая тело, настолько полно поглощает ум. Какие бы заботы ни принес день, какие бы угрозы ни таило в себе будущее, едва картина начинает рождаться, все тревоги отступают, для них больше нет места в голове. Они уходят в тень и исчезают во мраке».
Живопись Уинстона Черчилля.
|
Любить императора: письма Александры Федоровны к Николаю ІІ |
|
«Трагедия автора самого известного портрета Чехова: Как потерял семью и картины, и за что попал на Соловки Осип Браз» |
За несколько столетий развития русская культура подарила миру целую плеяду гениальных живописцев, произведения которых вошли в мировую сокровищницу изобразительного искусства. Среди них и прославленные художники, и незаслуженно забытые. Один из последних - талантливый мастер портретного жанра Осип Эммануилович Браз, автор знаменитого портрета А. П. Чехова из Третьяковской галереи. Имя русского художника, академика и коллекционера, в отличие от его творений, мало кому известно по весьма объективным причинам, подчиненным веяниям того времени, в которое жил и творил живописец.
|
«Любил я трижды – трижды безнадежно»: Любовь, месть и расплата Михаила Лермонтова |
|
История любви в картинах. Софья Кувшинникова - художница и возлюбленная Левитана |
|
ПРОЗРЕНИЯ и ошибки ВЕЛИЧАЙШЕГО коллекционера ЩУКИНА |
ПРОЗРЕНИЯ И ОШИБКИ ВЕЛИЧАЙШЕГО КОЛЛЕКЦИОНЕРА ЩУКИНА
Щукин верно делал что не покупал то что расхваливается в журнальных статьях по искусству - их бесполезно читать там пишут то что думает Академия Художеств т.е. придворные художники
Щукин верно делал что не ориентировался на мнения и других "профессионалов" и "специалистов" - на мнения галеристов которые торгуют старьем - тем что расхваливают искусствоведы и журналисты *
Щукин правильно ориентировался только на свои чувства - это истинные пути искусства - из сердца в сердце
но увы он ошибся в манипуляторе Пикассо принял за гения и новатора...
ошибочное представление... - Матисс это гений и поэт живописи - а Пикассо манипулятор который использовал уже созданные чужие открытия и ими спекулировал - Читать далее
|
|
История любви королевы Елизаветы II и принца Филиппа |
Про королеву Елизавету пишут много, а вот ее муж всегда как бы находится в тени.
Филипп на скачках в Виндзоре, 12 мая 1949 г.
Девочкой она и не предполагала, что станет королевой. Но в результате кризиса британской монархии, когда Эдуард VIII предпочел отказаться от престола ради любви к неугодной двору американке Уоллис Симпсон, в 1936 году на троне оказался его брат Георг VI — отец Елизаветы. А 6 февраля 1952 года в возрасте 25 лет после неожиданной кончины Георга Елизавета была провозглашена королевой.
Как глава государства, она привыкла постоянно быть на виду, защищая вековые традиции страны. Каждый ее день расписан до минуты, она интересуется всем, что происходит вокруг, держа руку на пульсе событий. Для большинства людей на земле она — символ Великобритании, и они не представляют себе страну без нее. Но кто же тот человек, который всегда и везде сопровождает Елизавету, находясь на шаг позади нее? Ее муж Филипп, герцог Эдинбургский — мужчина, раз и навсегда завоевавший сердце королевы.
|
ДУХ, ПОБЕДИВШИЙ ПЛОТЬ... |
Дневник |
|
ДЖОРДЖ ГЕРШВИН. СПЕШИ ЛЮБИТЬ |
Дневник |
|
Как хороши, как свежи были розы... к 200-летию И.С. Тургенева |
Выложила в Одноклассниках альбом о шиповнике, который из сказки... Подруга из брестской Малориты отозвалась на фото"розочки" знакомой строчкой, слегка ее перефразировав:
"Как хороши, как свежи были розы! Это чьи-то стихи в прозе."
Поняв как намек, пошла искать... И вот что получилось... Изумительный рассказ Ивана Сергеевича Тургенева под этим названием. Да, когда-то читала...
Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти:
Как хороши, как свежи были розы...
Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:
Как хороши, как свежи были розы...
И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею,- но как она мне дорога, как бьется мое сердце!
Как хороши, как свежи были розы...
А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною - и чудится скучный, старческий шепот...
Как хороши, как свежи были розы...
Встают передо мною другие образы... Слышится веселый шум семейной деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино - и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара...
Как хороши, как свежи были розы...
Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли...
Как хороши, как свежи были розы...
Сентябрь 1879
Ах, Иван Сергеевич... До чего же хорошо... А ведь Вы, несомненно, читали самого Ивана Петровича Мятлева...Это его розы... А нам они известны в виде романса одноименного... Хоть и поют романс на слова Игоря Северянина, взявшего мятлевские строки эпиграфом к своему стихотворению. И вряд ли кто сейчас озаботится трудом вспомнить автора этих чУдных строк, лишь кое-где при исполнении романса можно увидеть двойное авторство...
"Ишка" Мятлев, как его иногда называли современники.
Русский светский поэт из рода Мятлевых, камергер. Известный острослов и шутник.
В 1830-е гг. И.Мятлев сочинял шуточные стихи вместе с А.С.Пушкиным и П.А.Вяземским, который в письме Жуковскому называл его notre chef d'ecole (нашим наставником). Известна также поэтическая записка Вяземского Пушкину, где он обещает, что на вечере будет Мятлев:
Любезный родственник, поэт и камергер,
А ты ему родня, поэт и камер-юнкер:
Мы выпьем у него шампанского на клюнкер.
И будут нам стихи на матерный манер.
(клюнкер - золотая монета...Доза, однако...)
Троице этой — Пушкину, Вяземскому и Мятлеву — принадлежит знаменитое коллективное «Надо помянуть, непременно надо» (1833)... которое называют и абсурдно -безумным,и дурно-бесконечным, но смешным... Лично мне импонирует мятлевская любовь к филологическим изыскам, густо замешанным на иноязычье, макаронический стиль:
Медведь сказал Козе:
"Коман вуз озе"
(как Вы смеете...)
Это басенка, а вот "Наставление графине Ростопчиной"
просто приводит в восторг и восхищение!
(Кстати, таким "макаром" я как-то сочинила поздравление подруге,
отмечавшей день рождения во Франции...)
Думаю, классики простят мое смелое отступление:
Чтоб шерше
было только к душе
и чтоб отныне и тужур
Был сплошной гламур-амур…
Чтоб на вопрос «Коман са ва? »
С улыбкой было лишь «Тре бьен!» -
cafe glace и кружева,
Любви и ласки нежный пл`ен…
И чтобы ни один мусью
Не произнес тебе адью…
А вместо жестко - оревуар!
Звучало томно –
Бон суар …
И чтоб десерт – нежнейшее безе-
Был под французские baiser …
14.07.2012
Коман са ва? – Как дела?
Тре бьен! – Прекрасно!
cafe glace – кофе гляссе
Бон суар – добрый вечер
baiser - поцелуй
Ну, а если кого заинтересовал великий русский импровизатор, почитайте:
А мы вернемся к тургеневскому рассказу. Обратили внимание, ЧТО наигрывали девичьи пальчики на расстроенном деревенском пианино? Ланнеровский вальс, который не мог заглушить воркотню патриархального самовара... Может, этот, который звучит сейчас из ваших колонок...(New Vienna Landler). Его создатель Йозеф Ланнер, австрийский композитор, дирижер и скрипач, наряду с Иоганном Штраусом основоположник венского вальса.У Ланнера их около 200... Его оркестр был настолько популярен в Вене, что Ланнер счёл возможным пригласить Иоганна Штрауса как своего помощника...Они вместе играли в квинтете: Ланнер на скрипке, у Штрауса - альт. Именно Ланнер известен как основатель классического венского вальса, ставшего самостоятельным танцевальным жанром.
Вот такие реминисценции, навеянные Иваном Сергеевичем...
А что ж романс? Да вот он:
На слова Игоря Северянина со знаменитыми мятлевскими строками.
Александр Вертинский.
(Кто предпочтет романс, а вальс еще звучит, вернитесь к плееру, прикоснитесь к плееру и остановите музыку... Попросту все ланнеровские вальсы длинны...Очевидно, для того, чтоб танцующие наиболее полно насладились друг другом в бесконечном танце любви...)
По мне, так лучше бы пели романс на слова самого Ивана Мятлева...
Прекрасно ложится на эту же мелодию...
Читайте:
Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой! Как я молил весенние морозы Не трогать их холодною рукой! Как я берег, как я лелеял младость Моих цветов заветных, дорогих; Казалось мне, в них расцветала радость, Казалось мне, любовь дышала в них. Но в мире мне явилась дева рая, Прелестная, как ангел красоты, Венка из роз искала молодая, И я сорвал заветные цветы. И мне в венке цветы еще казались На радостном челе красивее, свежей, Как хорошо, как мило соплетались С душистою волной каштановых кудрей! И заодно они цвели с девицей! Среди подруг, средь плясок и пиров, В венке из роз она была царицей, Вокруг ее вились и радость и любовь. В ее очах — веселье, жизни пламень; Ей счастье долгое сулил, казалось, рок. И где ж она?.. В погосте белый камень, На камне — роз моих завянувший венок. 1834 Лирическое воспоминание о расцветающей молодости, свежей, как розы в саду... И трагизм, коль желанен, присутствует... Личный, не публичный... P.S. Мы должны быть счастливы, что у нас с вами все это есть... Когда строка одного классика тянет за собой целую цепь из другого, что можно пробросить нотный стан, изящным ажурным мостиком, в то время... Когда они все жили и еще не были классиками. Хотя нет, БЫЛИ, имея все без исключения великолепное русское классическое образование... Спасибо, Классика, что ты с нами!
Пост от 14 июня 2014 года...
Дожил до 200-летия Ивана Сергеевича.
Сегодня ОК попросили поделиться своим любимым из Тургенева.
Я и вспомнила свое давнее и полузабытое.
Хотела поменять дату, чтоб поднялось само,
но решила, проще скопировать и вывести заново...
|
Тонино Гуэрра "Семь тетрадей жизни" |
Дневник |
Метки: Тонино Гуэрра |
Оноре де Бальзак.Никогда не оказывайте услуг, о которых не просят. |
|
Удивительная история любви. |
|
|
Пожалуй, одна из самых удивительных историй любви прошлого века! Если бы в жизни французского лётчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери не существовало маленького дьяволёнка Консуэло, придуманный им Маленький Принц мог бы остаться без Розы. Ведь именно с Консуэло был списан портрет прекрасного цветка с шипами. Впрочем, официальные биографы так не считают, более того, они уверены, что брак с этой женщиной был трагедией всей жизни Экзюпери.
Он был добродушным и покладистым, а она непредсказуемой и взбалмошной. Похожи они были в одном – они были людьми не от мира сего. В авиации легендарная рассеянность Антуана стала притчей во языцех. Он летал, забывая захлопнуть дверцу, убрать шасси, подключал пустой бензобак и садился не на те дорожки. Не удивительно, что его постоянно сопровождали ЧП в воздухе. Уже через пару месяцев, как только впервые сел за штурвал, он разбил самолёт, получив черепно-мозговую травму. В 1932 году едва успел выбраться из кабины тонущей машины при испытаниях нового гидросамолета. В конце 1935-го года терпит аварию при перелёте Париж – Сайгон и Новый год встречает в Ливийской пустыне. Умирающего от жажды, его случайно обнаружил проходивший мимо караван. В 1938-м едва остался жив, потерпев крушение в Гватемале.
На момент встречи с Экзюпери Консуэло Гомес Каррильо имела статус дважды вдовы. Если бы она была ураганом, ей можно было бы смело присвоить 12 баллов. «Маленьким сальвадорским вулканом» прозвал её Антуан, и слово «маленький» здесь было применимо исключительно к росту черноглазой, стремительной и редко молчащей женщины, потому что шум она производила преогромный.
Жениться на «стихийном бедствии» Антуана отговаривали все. Но он не послушал даже мать, которой беспрекословно подчинялся. И возник союз, где не находилось места спокойствию, разумному бюджету, супружеской верности, детям, покорному старению. Но, видимо, Сент-Экзюпери нужен был имено такой брак, качавшийся, как парусник, из стороны в сторону. Впрочем, свадьба, на которой поначалу так настаивал Экзюпери, всё время откладывалась: Антуан ждал приезда матери. Однажды, когда Консуэло, казалось, совсем потеряла терпение, он повёл её в местную мэрию, чтобы зарегистрировать брак. Но в тот момент, когда нужно было произнести сакраментальное «да», отважный лётчик на глазах у всех разрыдался: «Я не хочу жениться вдали от родины и своей семьи!» «А я не хочу выходить замуж за плачущего мужчину»,- в тон ему ответила Консуэло. Лишь через два года после знакомства она стала графиней де Сент-Экзюпери.
Свадьба Антуана и Консуэло
Современники описывали отношения супругов одним словом – парадокс. Вспыльчивая, неуправляемая, взбалмошная, несдержанная на язык и неудержимая в капризах Консуэло кричала, дралась и сердилась сотни раз на дню. Била посуду и проклинала мужа. А он уворачивался и улыбался.
Там, где другие могли углядеть только скандал и смуту, Экзюпери видел поэзию. Консуэло мечтала купить простыни алого цвета и на них Антуана зарезать. Но он бы сам убил её, если бы вместо склок она вдруг принялась штопать ему носки. Рассказывают, что с одной возлюбленной он потому и расстался, что застал её за этим занятием. То, что большинство людей называют счастьем, для Сент-Экзюпери было застоем. Покой, тишина не только не соответствовали его характеру, наоборот, для творчества он нуждался в беспокойной, тревожной атмосфере, которую и создавала ему жена. Он вообще придерживался мысли, что любовь – это счастье, изрядно сдобренное страданиями.
Тем не менее, это своеобразное счастье здорово ранило, и раны уже не успевали затягиваться. Однажды Консуэло, ничего не сказав мужу, исчезла на двое суток. Экзюпери всю ночь искал жену по барам. Утром за руль штурвала он сел злой и невыспавшийся. В результате сбился с маршрута, на огромной скорости врезался в бархан в Ливийской пустыне, два дня бродил по пескам и спасся лишь благодаря бедуинам. Позже, вспоминая своё приключение, он написал матери: «Ужасно оставлять позади себя кого-нибудь, кто, как Консуэло, постоянно нуждается в тебе. Чувствуешь огромную необходимость вернуться, чтоб оберегать и ограждать, и ломаешь ногти о песок, который не даёт тебе выполнить свой долг.
Бурные романы Консуэло всё меньше нравились Экзюпери. А с годами капризная гордячка ещё и стала без конца упрекать мужа в импотенции. Случалось, что она бросала ему эти обвинения публично. Как раз тогда в жизни Экзюпери стали появляться другие женщины. Консуэло не могла смотреть на это спокойно. Она ревновала своего мужа не столько к женщинам, сколько к вниманию, которое ему уделяли. Она всегда хотела сама быть на первом плане.
Надо сказать, что выдуманная Консуэло импотенция не мешала молодой актрисе Натали Палей и художнице Хедде Стерни быть любовницами Экзюпери и восхищаться им как мужчиной. Особую роль играла в жизни автора «Маленького принца» юная Сильвия Рейнхардт. Как бы Экзюпери ни презирал мещанский покой, все же иногда и он в нём нуждался. С Сильвией он обретал то, чего не могла ему дать Консуэло: уют и душевное тепло. Но всё равно противоречивый Антуан возвращался к своей жене, которая с каждым годом всё больше терзала его.
Писатель-лётчик, которым восторгался весь мир, мужественно нес свой крест, свою дикую любовь к полусумасшедшей лгунье. Не раз супруги принимали решение расстаться. В 1938 году после тяжёлого разговора Консуэло, полуживая от горя, отправляется морем домой, в Сальвадор. Путешествие уже подходило к концу, когда ей вручили телеграмму от матери: «Твой муж серьёзно ранен, 32 перелома, 11 тяжёлых, не допустила ампутации до твоего приезда, как можно скорее вылетай к нам в Панаму.» (Экзюпери потерпел крушение в Гватемале.)
«Я с трудом узнала лицо Тонио, так оно опухло. Один глаз находился практически на лбу, а другой почти висел у бесформенного, фиолетового рта»,- писала Консуэло в своих воспоминаниях. В день выписки из больницы исхудавший, изуродованный Экзюпери сказал: «Завтра ты посадишь меня в самолёт до Нью-Йорка. Там я сделаю пластическую операцию, чтобы привести в порядок лицо. Ты же не можешь жить с чудовищем.» Однако взять с собой жену отказался: «Мы же расстались, ты не забыла?
Отправляясь летом 1944 года в разведывательный полёт, он, наверное, уже знал, что не вернется. Как и упавшая на кровать ничком, не пожелавшая проводить его взглядом из окна Консуэло. Как раз перед тем вылетом гадалка предсказала Экзюпери гибель в морской пучине. Антуан пересказал пророчество всем друзьям, не успевая повторять, что его, видимо, перепутали с моряком. А 31 июля полетел в сторону Лиона. Вскоре связь с самолетом прервалась. Обломков самолёта не нашли. Где он погиб и как – загадка. Осталась красивая легенда о том, что он, подобно Маленькому Принцу, не умер, а просто улетел к своей звезде.
В течение многих лет Консуэло не могла поверить в то, что её мужа нет в живых. «Он часто оставлял меня одну, – упрямо говорила она, – но всегда возвращался.
Консуэло пережила мужа на 35 лет: она умерла в 1979 году. Уже после смерти вышла её книга «Воспоминания Розы», в которой женщина рассказывала подробно о годах семейной жизни со знаменитым писателем. А спустя несколько лет в сетях рыбака запутался браслет, на котором были выбиты имена Антуана и Консуэло. Это был браслет Экзюпери.
|
Майя Плисецкая и Родион Щедрин, редкие фото... |
Майя Плисецкая и Родион Щедрин завещали соединить их прах после смерти...
"Последняя воля такова. Тела наши после смерти сжечь, и когда настанет печальный час ухода из жизни того из нас, кто прожил дольше, или в случае нашей одновременной смерти, оба наши праха соединить воедино и развеять над Россией".
|
Последнее "опасное" лето в Испании |
"Коррида — машина времени, переносящая к заре мира, когда люди боролись за существование не с собой, а с другими. Коррида обнажает корни жизни и оголяет провода страсти." |
Жаклин Кеннеди на корриде |
|
Тайное завещание Мастера |
|