Живопись Андрея Иванова давно мне нравится и стараюсь не пропускать выставки талантливого художника. Вот и сейчас, в течение марта-апреля 2015 года посмотрела три выставки, прошедшие в разных местах: галерея багета и живописи DuCa на Большой Конюшенной, отель Англетер и детская библиотека №5 на Васильевском острове. Некоторые из картин Андрея я видела на других выставках, но были и совсем новые, написанные в 2015 году.
 Итак, по порядку: 

Небольшое помещение галереи вместило немного картин, но приём был добрым, разрешили фотографировать. Не очень удобно - слишком мало места, но уж как получилось. 

Любимая тема Андрея - античные сосуды и необычные фрукты, до которых так и хочется дотронуться!

Ну, и конечно же, совершенно фантастические цветы! Тюльпаны - любимые Андреем!

несколько новых картин и стихотворений связанных с поездкой в Елец и в Ейск...

Кем была знатная дама, изображенная Брюлловым

К. Брюллов. Портрет М. А. Бек, 1840  

Она позировала лучшим портретистам первой половины XIX в., но самым известным стал ее портрет кисти Карла Брюллова. Все, что знает о ней большинство наших современников, – только имя: Мария Аркадьевна Бек, урожденная Столыпина. А в начале XIX в. она заставляла о себе говорить выдающихся людей своего времени. Они восхищались ее красотой и обаянием, хотя, по мнению многих, сам Брюллов не разделял всеобщего восхищения.

 

Дед Марии Столыпиной, адмирал Мордвинов. Портреты кисти А. Варнека и Д. Доу 

Марию соединяли родственные связи со многими выдающимися людьми того времени: она была внучкой адмирала Николая Мордвинова, дочерью обер-прокурора, сенатора Аркадия Столыпина, двоюродной теткой Михаила Лермонтова. В их доме бывали Карамзин, Кюхельбекер, Грибоедов, Рылеев, Сперанский. Брат Марии Алексей слыл первым красавцем Петербурга и был сослуживцем и приятелем Лермонтова.
 

Живопись Андрея Иванова давно мне нравится и стараюсь не пропускать выставки талантливого художника. Вот и сейчас, в течение марта-апреля 2015 года посмотрела три выставки, прошедшие в разных местах: галерея багета и живописи DuCa на Большой Конюшенной, отель Англетер и детская библиотека №5 на Васильевском острове. Некоторые из картин Андрея я видела на других выставках, но были и совсем новые, написанные в 2015 году.
 Итак, по порядку: 

Небольшое помещение галереи вместило немного картин, но приём был добрым, разрешили фотографировать. Не очень удобно - слишком мало места, но уж как получилось. 

Любимая тема Андрея - античные сосуды и необычные фрукты, до которых так и хочется дотронуться!

Ну, и конечно же, совершенно фантастические цветы! Тюльпаны - любимые Андреем!

Когда на душе тревожно от событий, происходящих в мире, как хорошо иметь друга, который приглашает на свою выставку: хоть на какое-то время отвлекаешься от грустных дум и окунаешься в мир искусства, который уже не раз спасал меня от депрессии. Сколько в Питере мест, где можно приятно провести время! Вот и совсем небольшой - всего 49 номеров, но очень приятный отель в самом центре города, который не только гостей принимает, но и устраивает различные мероприятия, где можно познакомиться с искусством, посидеть в небольшом кафе или чайной комнате в английском стиле и пообщаться с приятными людьми, а ещё там можно прочесть историю одной из интересных улиц Питера - ул. Стремянной, которая со времени основания не меняла своего названия, как была названа императрицей Анной Иоановной, так и осталась Стремянной. Меня просто поразило отношение администрации к своему месту работы: много вы знаете отелей, где создана книга истории улицы и знаменитых людей на ней живших? Лично я с таким явлением столкнулась впервые: не просто принять гостей достойно, но и рассказать им славную историю места, куда они попали, просто здорово! А ведь всего-то 4 года существует отель...Выхожу на ст. метро "Маяковская", прохожу метров 200 по улице Марата, поворачиваю на Стремянную и вот он - отель. Захожу под арочку и вижу начало истории...
 
Краткое описание истории адреса, а в комнате переговоров есть книга с подробной историей - все 24 дома от ул. Марата до Владимирской, а сколько знакомых имён архитекторов и жильцов! Книгу эту составили работники отеля, собирая сведения по крупицам - молодцы!

Когда видишь такое, мгновенно понимаешь - будет интересно! Мероприятие будет проходить в этом маленьком кафе.

Вот уже третья выставка современных художников, на которую я попала по приглашению Андрея Иванова ( Anlre_Art). Замечательно провела время и не только потому, что картины хорошие живьём увидела, но и доброе общение с другими посетителями порадовало - люди совсем иные, нежели зрители попсовых концертов. Творчество Андрея и Натальи Завьяловой мне уже было знакомым по другой выставке, а вот Геннадий Змитрович стал для меня открытием и очень приятным! Итак, картины трёх художников, объединившихся темой истории мифов.
Андрей Иванов:



"Версавия" - старый миф о грехопадении царя Давида, сколько полотен великих художников, посвящённых этому мифу, но у Андрея - эта женщина вполне наша современница и в то же время , всё та же - красавица, мимо которой и современные мужчины не пройдут равнодушно, а восхитятся - "Ах, какая женщина"!.

РУСЛАН БАХТИЯРОВ, кандидат искусствоведения, сотрудник Государственного Русского музея:

      Возможно ли осмыслить судьбу мифа в рамках одной экспозиции, дающей очередной промежуточный итог творческой работы одного или (как в данном случае) нескольких художников? Слишком уж значительным и солидным, даже неприступным кажется само это понятие, имеющее множество определений, каждое из которых, однако, не опровергает, а, скорее, дополняет другое. Вот и трио современных петербургских мастеров – Андрей Иванов (Andre_Art), Наталья Завьялова и Геннадий Змитрович предлагает на суд зрителя свою версию мифа. Каждый из них, пожалуй, уже давно определил и закрепил за собой на поистине безбрежной территории «мифического» свое пространство, населенное знакомыми с детства античными богами и героями, а также образами, вроде бы не имеющими прямого отношения к античности – пейзажными и натюрмортными. Художники вкладывают в понятие мифа, без которого немыслимо существование самого искусства, индивидуальное содержание, соответствующее кругу их излюбленных жанров и мотивов. Здесь мы встретим и прямое обращение к легендарным сюжетам Древней Греции и Рима, и понимание зримого мира как «первоматерии», из которой можно извлечь образы-символы, образы-знаки, словно балансирующие на грани реальности и мечты, яви и сна...

       Натюрморты Андрея Иванова с мандрагорами и китайскими бабочками, золотыми рыбками и серебряными кофейниками отличает острая четкость рисунка, создающего причудливые арабески и силуэты и выступающего изящным утонченным рельефом на поверхности холста, подобно тактильной осязаемости узора на изделиях народных мастеров. Порой эти натюрморты тяготеют к сюрреалистической поэтике, лишенной, однако, каких-либо пугающих уподоблений, неприятных ассоциаций и туманных предостережений. Миф обращен к нам своей доверительно-праздничной стороной, привлекая мастерством решения сложных декоративных задач, и, в то же время, умением определить необходимую меру в яркости цвета, да и в увлеченной игре формами предметов. Эти декоративные фантазии одновременно изысканны и лаконичны, понятны и загадочны. Они и в самом деле подобны хрустальному сосуду, где свет, проходя сквозь его прозрачные грани, преображается в цвет. Цвет яркий или приглушенный, теплый или холодный, но неизменно чистый и звонкий, заполняющий бесчисленными пульсирующими точками сквозь всю живопись и графику художника.  

       Если у Андрея Иванова миф служит необходимым импульсом для обретения собственного узнаваемого стиля, гармонично связывающего в едином образе разные жанровые и тематические формы, то у Натальи Завьяловой это понятие разрабатывается в категории сюжетной. Здесь мы в который раз возвращаемся к античности как к утраченному золотому веку человечества. Пожалуй, такое отношение к античности не обедняет ее образ, но позволяет акцентировать значение этого важнейшего и во многом ключевого этапа развития европейской культуры в формировании представления о Красоте и Гармонии, которое становилось источником многочисленных неоклассицизмов – от Высокого Возрождения и до наших дней. Недаром встречающаяся в отдельных работах художницы стилизация под краснофигурные росписи античных ваз воспринимается как напоминание о сдержанном величии, отличающем трактовку мифологических сюжетов в этой известной разновидности древнегреческого искусства. Это сюжеты и открыто трагедийные, и лирические, и бытовые, житейские, окрашенные добрым юмором и порой не лишенные пикантности. А аллюзии на европейский модерн и даже на палехские росписи воспринимаются в этом случае как возможность ввести эстетические каноны и иконографические принципы, утвердившиеся несколько тысячелетий назад, в иную, более современную систему стилистических координат. Интересно, что в характере интерпретации растительных мотивов в ее работах как бы восстанавливается столь важная для мифа нерасторжимая связь человека и природы, позволяющая мифическим богам и богиням с легкостью превращаться в цветы и животных, а искусству – неустанно творить новый мир, новую реальность. Мы уже не обращаем внимания на логические несоответствия, а погружаемся без остатка в увлекательное повествование, которое может осуществляться и в слове, и в зримом образе, покоряющем артистизмом исполнения.

        Однако наряду с декоративно-орнаментальным и пластически-телесным «изводами» мифа на выставке представлена и другая важнейшая его слагаемая – философская. В узнаваемых, ставших хрестоматийными образах мифических персонажей Геннадия Змитровича находят воплощение не просто прославленные обитатели Олимпа, но сами архетипы, направляющие ход истории всего человечества с его отважными взлетами и стремительными, порою катастрофическими падениями («Икар»). Есть здесь место также извечному мотиву покаяния и воздаяния за разного рода прегрешения, как в созданных художником многозначных образах обреченных на «танталовы муки» и «сизифов труд». Тяготение к образам-символам, которое является определяющим для Геннадия Змитровича в его творчестве, не случайно часто находит воплощение в скульптуре – искусстве, определявшем саму направленность мышления античного человека, воспринимавшего мир в пластических категориях. Эти образы у него могут обретать экспрессивное или классически строгое воплощение – но каждый раз в характере стилистического преломления замысла различимо страстное неравнодушие мастера к тому, что, собственно, и является главным в жизни человека – его эмоциям и размышлениям, снимающим неизбежную границу между ограниченностью телесной оболочки и необъятностью мира. Миф здесь, и в самом деле, рождается из «духа музыки», заявленной не просто в сюжетах отдельных живописных работ мастера, но и в самом их ритмическом строе, обозначающем присутствие волнующей тайны, к разгадке которой устремляются герои его работ. Однако мы вместе с художником осознаем, что возможно лишь приближение к этой тайне, которая находится в сердцевине мифа и позволяет лишь приблизиться к себе в пространстве произведения искусства... Еще одно убедительное подтверждение тому – работы современных петербургских художников, отважившихся связать свои судьбы с «судьбой мифа».

Руслан Бахтияров

1. Андрей Иванов (Andre_Art). Английский чайник

2. Андрей Иванов (Andre_Art). Китайская сорока

                                                                                          [mоre=Читать дальше]

3. Андрей Иванов (Andre_Art) Букет (Аллегория живописи)


4. Андрей Иванов (Andre_Art). В И Р С А В И Я


5. Наталья Завьялова. Данаиды


15. Наталья Завьялова. Елена


16. Наталья Завьялова. Суд Париса


17. Геннадий Змитрович. Голгофа


18. Геннадий Змитрович. Дедал


19. Геннадий Змитрович. Сизифы

Библейская притча. Вирсавия – любимая жена древнеизраильского царя Давида, мать царя Соломона. Однажды под вечер Давид прогуливался на кровле царского дома и увидел в саду соседнего дома купающуюся женщину. Это была Вирсавия, жена его подданного Урии Хеттянина. Царь полюбил Вирсавию и, желая избавиться от Урии, отправил его на войну. В письме, посланном военачальнику, Давид приказал поставить Урию там, где ему будет грозить смертельная опасность. Урия пал в сражении, и Давид взял Вирсавию в жены

1.


2.