Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 18. Генетический яд

Ксотта остановилась в нескольких шагах. Работа кипела. Гриша ловко орудовал ручной пилой; с каждым взмахом от толстого бревна отделялась желтоватая пластина. Саша и Данила подхватывали её с двух сторон, перекладывали в штабель. Эля и Вероника ровняли края. Еле слышно шипела голубоватая режущая кромка. Лучший инструмент, который Ксотта смогла достать, своего рода раритет, предназначенный для коллекционеров или оригиналов.
Пахло горячей смолой и озоном.
– Отличное дерево, отличные доски получаются, хозяйка! – сказал Гриша. – Признавайся, ты нашла нового поставщика.
Глупо радоваться похвале условно разумного, но Ксотте стало приятно.
– Старый, – ответила она. – Я убедила его поумнеть.
– Хорошо убеждаешь, – широко улыбнулся Данила.
– Ты посмотри, какая текстура, Ксотта, – Гриша отложил пилу, подошёл с деревянной плашкой. – Мы решили, нельзя из такой доски пол делать. Будем её стены обшивать. Будет немножко дольше, зато такой дом ты можешь продать дороже!
– Я должна видеть, как это, – заявила Ксотта.
– Конечно, хозяйка! – засуетился Гриша. – Только через окно, ладно? У входа всякая дрянь лежит, не увидишь ничего…
– Нет разницы, – сказала Ксотта, тем более, двери, в самом деле были заставлены досками, сквозь которые маячила деревянная этажерка, которую питомцы совершенно нелогично называли «козлы». Кто такие козлы, Ксотта знала и даже видела их на Земле. Ничем конструкция этих зверей не напоминала.
Ксотта изогнула шею, просунула голову в окно и огляделась. Зачем он обманывает? Изнутри дом был обшит обычной доской, безо всяких…
Резкая боль пронзила шею! Ксотта дёрнулась, лапы её подломились, и наступила темнота.
…Безголовое тело, плюясь кровью из обрубка шеи и расшвыривая гальку, металось по двору. Потом наткнулось на штабель свежих досок и тяжко завалилось на бок.
– Красная, – откладывая плазменную пилу, сказал Гриша.
– Что? – переспросил Данила.
– Кровь тоже красная.
– Да, – сказал Саша. – И её тоже можно убить.
– Глупая ящерица, – пробормотал Гриша. Его колотило.
– Мужики… – сказала, подходя с тесаком в руках, Эля. – Чего ждёте? Лапу рубить надо.
– Рубить, – повторил Гриша. – Подожди минуту.
– Не хочу ждать, – замотала головой Эля. – Чего ждать? Пора.
– Подожди…
– Да чего ждать-то?!
Эля примерилась и, что было сил, ударила тесаком. Туша попечительницы, что казалась безвозвратно мёртвой, на миг пробудилась и отмахнулась лапой. Эля отлетела, ударилась спиной о стену готового дома. На её рубашке вспухли алые пятна.
– Говорил же, подожди… – закатил глаза Гриша.
– Она мёртвая… – Эля прижала руки к груди. Рубашка под пальцами набухла кровью, тонкая струйка побежала по пальцам, по запястью, пятнала красным рукав. – Мёртвая же!
– Курицы тоже мёртвые бывают, – пробормотал Данила. – И без головы бегают.
– Курица! – с ненавистью произнесла Эля. – Как я полечу теперь?
– Никак, – сказал Гриша. – Вы с Вероникой остаётесь тут, летим только мы.
– Почему я не лечу?! – воскликнула Вероника.
– Потому что ты будешь лечить Элю, – отрезал Гриша. Он взял пилу и аккуратно отделил у трупа Ксотты правую верхнюю лапу.
– Говорил же, подождать надо, – с досадой произнёс он. – Тоже, полезла с ножиком… Сама снять сможешь?
Эля повела плечами, сморщила нос, сказала:
– Не знаю. Болит.
– Ладно.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 16. Накануне



Дверца со щёлчком закрылась. Рядом с табличкой
«Ференц 7776, 14.05.75 – 6.06.147
Мария-Антуанетта 7600921, 25.12.79 – 6.06.147»
загорелся неяркий зелёный огонёк. Две урны с пеплом, всё, что осталось от родителей. Вадим сглотнул, принял, не глядя, карточку-ключ у служителя. Опять скрутило судорогой горло: ну, почему, почему он не понял, не почувствовал?! Какой скотиной он был, что умчался так внезапно, даже не попрощался, не намекнул, не оставил связи… Почему его не было рядом, когда они… умирали? И разве кому-то легче от того, что они, действительно, жили долго и счастливо и умерли в один день?
– Ещё раз, соболезную. Сейчас у многих горе. Такое же горе.
Вадим обернулся. Рудольф стоял, сгорбившись, и смотрел куда-то вдаль. В его левой руке был маленький, но явно очень тяжёлый чемоданчик. Во всяком случае, господин смотритель девятого ранга ощутимо кренился налево.
– Всё же, я не понимаю, – сказал Вадим. – В наше время, – и чтобы так?..
– Вирус, – глухо ответил Рудольф. – Необычайно сложный и избирательный. Поражает исключительно пожилых людей. Не знаю уж, как такое возможно, но это так. За месяц пандемии не заразился ни один человек моложе семидесяти. И спасения пока нет, летальность практически стопроцентная.
– Попечители победили вирусы! – выдохнул Вадим.
– Кроме простуды, – покачал головой Рудольф. – Попечители не смогли её одолеть. Или не захотели. Среди эпидемиологов есть… мнение, что и этот вирус…
– Что?!
– Что его запустили попечители, – ответил Рудольф. – Они чрезвычайно сильны в генетике.
– На Земле сейчас нет ни одного ящера, – сказал Вадим. – Насколько я знаю, Бранч улетел почти полгода назад.
– Это ничего не значит. Я уже сказал, они великолепные генетики. У вируса может быть долгий инкубационный период. Или он спал со времени Встречи и включился по сигналу.
Рудольф прятал глаза, словно ему было неудобно, стыдно, или просто трудно разговаривать с тем, кто только что схоронил близких.
– Медики появились быстро, Ференц успел связаться с ними, но ничего не смогли сделать. Ураганная деградация нервных клеток, – Рудолф помолчал. – Так, кажется, это называется. Так, что, парень, ты можешь радоваться.
Вадим с удивлением посмотрел на Рудольфа. Господин смотритель девятого ранга впервые назвал его на «ты».
– Чему?
– Они не мучились, – ответил Рудольф. – Первое, что делает вирус, это блокирует болевые рецепторы.
– Замечательное утешение, – Вадим сжал кулаки. Если это, в самом деле, работа попечителей, то он… А что он? Что он может сделать сверх того, что они и так запланировали? Разрушит одним городом больше? Будет поедать рептилий живьём? Да, так они и дадутся…
– Зачем им этот вирус? – спросил он. – Какой в нём смысл? Разве им мало детских мозгов?!
– Откуда я знаю? – удивлённо посмотрел на него Рудольф. – Ты что, до сих пор не понял? Они не люди. Не люди, понимаешь? Человеческие нормы, человеческая логика к ним неприменимы. Может быть, это развлечение такое? Или, забыл, как это называется… дипломная работа? Есть же у них образование, студенты, домашние задания или что там ещё?
– А вы, директор Рудольф, – сказал Вадим, – не боитесь? Вам тоже за семьдесят.
– Во-первых, – криво ухмыльнулся смотритель, – у меня молекулярный фильтр. Ужасно неудобная штука. Приходится носить с собой батарею и вообще, долго придётся объяснять. А во-вторых, мне не страшно. Я и так давно мёртв.
– Почему у них не было такого фильтра?! – возмутился Вадим.
– Потому что мы сделали его совсем недавно, – ответил Рудольф, – и даже не знаем, действует он или нет.
– Вы не заболели, директор!
– Я, знаешь ли, редко выхожу теперь из кабинета. Директор Алёна не выходит вообще, она слишком важна для нас. Я бы тоже не вышел, но… вот, захотел поговорить с тобой.
– Извините, – пробормотал Вадим.
В самом деле, что он напал на Рудольфа? Господин смотритель девятого ранга, конечно, исключительная мразь, если вспомнить, чем он занимался все эти годы, но обвинять его в смерти родителей? Такие люди не убивают сами, они только организуют массовые убийства. Разгневанные попечители, что за компания!
– Прощайте, господин директор, – сказал Вадим.
Рудольф посмотрел на него странным взглядом.
– Мне, в самом деле, жаль, – сказал он.
– Верю, – ответил Вадим, развернулся и зашагал прочь по гулкому, пустому залу.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 15. Цена свободы

Винты запели в другой тональности, и директор Карл-Фридрих-Иероним
выплыл из дрёмы. Бывший директор, поправил он себя. Как не называй – пенсия,
отставка или другое умное слово, но его сместили. Отрешили от должности, дали
пинка, указали на дверь.
Давненько он здесь не был. В Центре. Раньше у города было имя, оно и
осталось, куда ему деться, надо же что-то печатать на географических картах, но
все управленцы называли его просто Центр. Карл-Фридрих-Иероним помнил
времена, когда главные решения принимались в Канберре, в резиденции
австралийского директората, но это было попечитель знает как давно. Шесть
шевронов назад. Сколько же это лет, озабоченные попечители? Пять десятков с
хвостиком. Сначала он шевроны часто менял, а потом... понятно уж. Больших
начальников мало, восьмишевронных меньше сотни, и не все станут директорами,
а директорам расти некуда.
Сам он семнадцать лет девять шевронов носил. С честью носил. Пока не
выперли.
Он опять всё перепутал. Канберра была главной ещё три шеврона назад,
что-то около двадцати лет. Пятьдесят лет назад его пригласили в канберрский
департамент, в отделение статистики. Поначалу-то он прозябал на периферии, а с
отделения статистики началась его блестящая карьера. А теперь его выперли!
Правильно сделали, признал Карл-Фридрих-Иероним. Он начал путаться в
цифрах, значит, пора на отдых.
Солнечный день за иллюминаторами заволокла белёсая муть. Винтолёт
клюнул носом и выскочил из облаков уже над городом. Свечки небоскрёбов
проплывали в обманчивой близости. Казалось, протяни руку – и коснёшься.
Впереди поднимался толстенный, как баобаб рядом с акациями, ствол Управы.
Тоже именно так, с большой буквы. Винтолёт держал курс прямо на него.
С каждой секундой Управа росла. Карл-Фридрих-Иероним заметил три
обширные стройплощадки. Одна располагалась чуть позади и левее, две других —
по обеим сторонам подъездной дороги. Сама дорога тоже изменилась, приросла
дополнительными полосами, спряталась под прозрачный щит. Директору Алёне не
хватало места, она расширялась...
Карлу-Фридриху-Иерониму стало неуютно. Как ни считай, а числа не врут.
Алёна старше его и директорствует дольше, но никто, говоря о ней, не заикается об
отставке.
Управа надвинулась. Мелькнули отражения облаков в окнах верхних этажей.
Винтолёт заложил вираж, подпрыгнул, будто взбираясь на горку, и встал недвижно.
Шум винтов стих.
– Прибыли, господин директор, – доложил винтолётчик.
– Спасибо.
Тяжело опираясь на поручни, Карл-Фридрих-Иероним спустился по лесенке
и поднял глаза.
Его встречала директор Алёна. Принимающая основные решения,
неформально – да и формально тоже, Директорат как высший орган
исполнительной власти никто не отменял, а она его руководитель, – глава Земли.
Лично, собственной персоной. Седая, но прямая и стройная, словно
двадцатилетняя.
«Может, и не выперли, – подумал Карл-Фридрих-Иероним. – Может,
действительно время пришло».
– Госпожа директор, – сказал он. – Для меня большая честь...
– Оставьте эти церемонии, Карл, – улыбнулась Алёна. – Мы слишком давно
знакомы, чтобы расшаркиваться по пустякам.
Директор Алёна единственная называла его одним именем. «Как это
длинно! – заявила при первой встрече. – Пожалейте мои женские мозги». Карл-
Фридрих-Иероним был не против. Перечисление имён утомляло. Большие
руководители не любили нумерации и, добиваясь уникальности, произвольно
добавляли себе новые имена. Официальные приёмы с обилием речей превращались
в тягомотину. Поэтому он не любил торжественных мероприятий. В том числе и по
этому.
– Вы правы, Алёна, – кивнул Карл-Фридрих-Иероним и улыбнулся. Женские
мозги! Директор Алёна, конечно, кокетничала. Если кто и умел мыслить жёстко,
последовательно и логично, так это она. – Что у нас в программе?
– Маленький приём в узком кругу, – ответила Алёна. – Только директора и
их супруги. Обещаю, скучно не будет. Потом — сюрприз.
– Сюрприз? – удивился Карл-Фридрих-Иероним. – Какой?
– Сюрприз, – повторила Алёна. – Ничего не скажу, хоть пытайте.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 14. Цели и мечты


Тесно.
Словно раньше вокруг простирался большой дом с множеством мрачных, но просторных залов, а теперь от них остались углы и узкие норы. Протяженность есть, но нет простора, и нечем дышать. И стены, стены, стены, а за ними – бесконечный монолит.
Но она существовала, и это удивило Марику более остального. Прийти к Алине её заставили безысходность и страх. Марику почему-то пугала мысль, что Бранч очнётся и будет помнить всё, что она творила от его имени. Раньше она считала, что судьба Земли её не занимает. Человечество слишком провинилось перед ней. Своим равнодушием, своим безропотным подчинением инопланетным монстрам-попечителям. Да, она служила людоедам, но и остальные были не лучше. И всё-таки, в ванну Марика легла с облегчением и надеждой, что хотя бы смертью своей послужит родной планете. Иллюзий она не питала, ей не выжить. Бранч уничтожит её сразу, как только очнётся.
И вот она жила и не чувствовала рядом Бранча!
Что же сотворила с ней Алина?
Включились чувства, и Марика поняла. Это только после Бранча ей казалось, что она заперта в клетке. На самом деле, Алина расширила её человеческое сознание. Ровно в шестнадцать раз. Чтобы сохранить её, Алина убила шестнадцать детей. Шестнадцать интернатских «выпускников»! Теперь Марика пребывала в шестнадцати мозгах в герметичных капсулах, соединённых кабелями и шинами данных. На катере, висящем в безбрежном пространстве космоса.
Контраст между тем, что внутри и что снаружи, ударил по нервам. Огромный мир вокруг – и кладбище мальчишек и девчонок, которые уже не вырастут. Захотелось плюнуть на всё и рвануть к косматому шару солнца, услужливо приближенному оптикой катера!
Но Марика давно перестала быть человеком. Первый импульс умер, почти не родившись. Не для того Алина сделала с ней то, что сделала, чтобы кинуться в океан термоядерного огня.
– Ты быстро справилась, – прозвучал в сознании голос. – Наша забавная ящерка хорошо на тебя повлияла.
– Кто здесь? – удивилась Марика. Она точно знала, что одна на катере.
– Здесь никого нет, – произнёс голос. Марике показалось или в нём промелькнула усмешка? Это было странно: слышать не ушами. Марика не могла даже сказать, высокий это голос или низкий, мужской или женский. Он просто был и произносил слова.
– Ладно, – сказала Марика. – Здесь никого нет, но ты — точно не я. Из меня сделали не пойми что, неизвестно для чего поместили в эту железку, и вообще, я уже забыла, когда была просто Марикой, но шизофрении у меня нет. Ей неоткуда взяться. Попечители уничтожили её много лет назад. А если ты — не я, то ты снаружи.
– Смешно, – отозвался голос. – Ты угадала с первого раза. Я — это не ты и одновременно ты. Я — представитель Алины в твоей голове, – голос уже явственно усмехнулся. – Если, конечно, конструкцию, где ты обитаешь, можно назвать головой. Но назовём её так, это проще.
– Алина… – задумалась Марика. – Зачем ты здесь?
– Чтобы объяснить тебе Цель, для чего же ещё? Впрочем, ты её и так знаешь.
И Марика обнаружила, что действительно знает. Хорошо иметь Цель, это наполняет существование смыслом.
– Я буду называть тебя Полина, – решила Марика. – Скажи мне, Полина, для чего ты здесь, если я и без тебя знаю Цель?
– Чтобы ты нигде не свернула в сторону, – объяснила Полина. – Чтобы ты сделала всё точно и в срок.
– А потом? – спросила Марика.
– Потом меня не будет.
– То есть Алина создала тебя для смерти? – развеселилась Марика. – Она любит убивать. – В котором из шестнадцати мозгов ты прячешься? Хозяина какого мозга Алина убила для тебя? Скажи, я найду тебя и уничтожу. Не люблю надзирателей и убийц.
– С себя начни, – сказала Полина. – Забыла, кем ты была раньше? А эти… Алина не убила их, она исполнила их мечты.
– Что? – не поняла Марика. – Какие мечты? Что значит исполнила?
Голос молчал, Полина спряталась. Марика пожалела несчастное создание. Трудно существовать, зная, что совсем скоро умрешь. Впрочем, ложась в ванну, она тоже думала, что это конец…
Алина перестраховалась. Марика поняла, что Цель зовёт, и что она совсем не хочет противиться этому зову. Цель Алины оказалась и её Целью, и надзиратель оказался не нужен. Бедная Полина, подумала мимоходом Марика.
Загудел, набирая мощность, реактор. Будь Марика человеком, она сказала бы, что низкая дрожь родилась внизу живота. Пустое пространство впереди лопнуло, и Марика прыгнула в серый туман гипера.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 13. Лужбурняга



Обитает в болотах Апере моллюск, называемый лужбурняга. Жрёт фиолетовую осоку, но не брезгует и падалью, таскает на спине трубчатый домик, куда и прячется в миг опасности. Защита это невеликая, поэтому едят лужбурнягу все, кто больше и быстрее, да и те, кто меньше, тоже не отстают. Спасают моллюска обилие фиолетовой осоки и плодовитость.
Четырежды в год откладывает лужбурняга икру и сразу покидает кладку. Заботиться о потомстве дальше нет нужды, никакой хищник не позарится на липкие зелёные комки. Когда размножается лужбурняга, болота Апере практически вымирают. Откочёвывают в более сухие места панцирные гнорхи, забиваются в норы и впадают в спячку болотные гургуцы. Царь зверей, король болот — зубастый тражган уходит в предгорья. Даже окрестные кхмепы уползают подальше.
У кхмепа отличное обоняние, а икра лужбурняги чрезвычайно вонюча.
Выйдя на свет, личинка лужбурняги поедает оболочку икринки. Поедает всю, без остатка, и только после этого в болота возвращается жизнь…
***
Брагош ловил жар светила, стоя на вершине высокого столба. Когда кровь нагрелась до нужной температуры, он закрылся от внешней среды, отключил чувства, замер.
Брагош строил в сознании химеру. Цепочка из генома гургуцы, другая принадлежит человеку. Добавить капельку его собственных генов. Заставить такое жить, пусть виртуально, трудно, но иначе какой интерес играть? Вышло лишь с шестой попытки.
Страшненькая получилась тварь. Умная, хитрая, изворотливая. Она поняла, что не существует на самом деле. Она смогла нащупать границы своей тюрьмы, – и это без настоящего зрения и слуха! Она почти взломала эти границы…
Брагош уничтожил её с облегчением.
Капля его генома решила много, но далеко не всё. Злобу и агрессию химере дала гургуца, остальное — от человека. Сознают ли старейшие, что слукавили? Человеки разумны и опасны. Удача, что они не успели войти в силу к тому часу, когда разведка Апере нашла их планету. Теперь и не войдут, – если держать их в кулаке…
– Хорошо сыграл, совершенный?
Брагош открыл глаза, усилием воли погасил раздражение. Глупо злиться на ту, с кем сливал гаметы.
– Да, совершенная, – Брагош спрыгнул со столба, встряхнулся. Кровь побежала быстрее, сознание прояснилось, – удачно сыграл. Поучительно.
– Ищи я место для медитаций, не нашла бы лучше, – сказала Ксотта. – Хорошо у тебя здесь. Горы, свежий воздух. Светило — и никого вокруг.
– Польщён, совершенная, – оскалился Брагош. – Приходи сюда, когда хочешь.
– Буду, – не стала чиниться Ксотта. – Но я не за этим.
– Говори.
– Нашему Обществу два оборота, – сказала Ксотта, – но мы только говорим. Я предлагаю дело!
– Так говори же, – щёлкнул хвостом Брагош.
– Живое желе! – горячо заговорила Ксотта. – Цивилизованная раса поедает мозг живых существ! Добрых, ласковых, эээ… пушистых питомцев. Надо остановить это варварство! Этот ужасный обычай, который…
– Не продолжай, совершенная, – остановил её Брагош.
Ксотта замерла. Брагош обошёл кругом, выпустил язык, ласково огладил её под брюхом.
– Ты умна, совершенная, – сказал он. – Признаюсь, сам я не догадался.
– До… чего, совершенный? – удивилась Ксотта.
– Наисовершеннейший Трауш, глава старейших, – объяснил Брагош. – Он поставляет живое желе на Апере.
– Ну и что?
– Ты ещё и хитра, совершенная, – склонил голову Брагош. – И у тебя гениальная интуиция.
– Ты смеёшься? – разозлилась Ксотта. – Говори, в чём дело, или я откушу тебе голову!
– Наисовершеннейший Кагрум метит на место главы старейших, – рассмеялся Брагош. – Мы поможем ему свалить Трауша, он поможет Обществу.
– Опасные слова, совершенный, – сказала Ксотта. – Откуда ты знаешь, что он не выдаст нас Траушу?
– Не выдаст, – серьёзно ответил Брагош. – Он так хочет свалить Трауша, что пахнет этим желанием. Он держится, не пускает запах наружу, но я услышал.
***
– Ты много просишь! – рычал Наисовершеннейший Кагрум. – Трауш выжил из ума, но за живым желе следит днём и ночью. Он обязательно узнает, кто его ворует. Он вынет из тебя всё, и выйдет на меня! Я не готов драться с ним в открытую. Пока не готов.
– Не надо ничего воровать! – запротестовал Брагош. – Ни капли не пропадёт, я клянусь!
– И в чём тогда смысл? – спросил Кагрум. – Объясни!
– Доверься мне, Наисовершеннейший, – сказал Брагош. – Ни одна порция не пропадёт, каждая дойдёт до заказчика.
– Тогда зачем тебе доступ на транзитный склад? – удивился Кагрум.
– Прости, Наисовершеннейший, – сказал Брагош. – Зачем тебе это знать? У Наисовершеннейшего Трауша могучее чутьё. Вдруг он догадается?
Кагрум в ярости ударил хвостом, выбил осколки из камня стен. Что за намёки? Выскочка, как он смеет?! Потому и смеет, сказал холодный голос внутри, что почуял что-то. Значит, где-то ты ошибся, не сдержался, и должен быть выскочке благодарен.
Потому что он учуял, а не Трауш.
– Хорошо, – решил Кагрум. – Я найду тебе доступ. Но попробуй только обмануть!..
– Ни в коем случае, Наисовершеннейший, – заверил Брагош. – Зачем мне это?
***
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 12. Чей дом?


Ксотта купалась в запахах.
Оказалась, потревоженная древесина испускает множество ароматов: новых и смутно знакомых, резких и едва заметных, будоражащих и навевающих сон.
…Когда Гриша, старший из новых её питомцев, попросил инструменты для постройки дома, Ксотта его не поняла.
– Мой дом – это ваш дом, – обиженно сказала она. – Зачем вам какой-то другой, тем более, зачем вам его делать самим?
– Прости, хозяйка, – начал Гриша, – но…
– И я просила не называть меня хозяйкой, – клацнула зубами Ксотта. – Мы друзья!
– Я не хотел сказать ничего плохого, – спокойно объяснил Гриша, – Ты хозяйка этого места, а мы твои гости.
– Хорошо, – успокоилась Ксотта. – Объясни, чем плох мой?
– Это твой дом, – сказал Гриша, – а мы хотим свой. Такой, который принадлежит только нам, где мы будем хозяева, а ты, хозяйка, – он улыбнулся, – гостьей…
Саша и Данила молча закивали головами.
– Как сложно у вас устроено, – произнесла Ксотта. – Дом – это просто место, где можно спать и где ты в безопасности. Но раз уж вам так хочется…
– Хочется, хозяйка, – подтвердил Данила.
– …то будь по-вашему, – закончила попечительница. – Итак, что вам нужно?
…Особенно понравился Ксотте запах древесины брурчча, который в изобилии рос на окрестных островах. За крепость и нестираемость питомцы пустили брурчч на покрытие пола. Ксотта вставала у входа в странное деревянное строение и с наслаждением тянула носом смесь ароматов. Входить внутрь она пока не решалась, уж больно ненадёжной казалась ей конструкция этого «дома». Разве выдержит её вес тонкая, на четверть когтя, древесная пластина?
– Зря, хозяйка, – посмеивался Саша, похлопывая рукой по стопке таких же пластин, которые человеки называли словом «доски». – Ты не представляешь, какой прочный материал дерево. Особенно брурчч!
Наконец, Ксотта рискнула. Пригнулась, сколько было возможно, – человеки, всё же, слишком низкие существа! – и шагнула через порог.
Как ни странно, дерево выдержало, даже не заскрипело. Внутри «дома» оказалось достаточно места, она, даже выпрямившись, не касалась головой потолка.
Здесь брурччем пахло особенно сильно. Данила катал по полу прибор, который Ксотта не смогла нигде найти, и его пришлось заказывать у механиков. Прибор ровно гудел, пол позади прибора выглядел светлее и глаже; прикреплённый к прибору мешок медленно распухал.
Гриша сверлил в стенах дырки.
Эля и Вероника натирали стены составом, от которого пахло чуть ли не сильнее, чем от брурчча. При виде Ксотты они дружно прыснули.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 11. Охота на гургуц



Так уж повелось в подземельях: о воде для себя каждый, кроме совсем маленьких, заботился самостоятельно.
Приподняв тяжёлую флягу, Маша медленно наклонила её. Вода полилась тонкой струйкой. Когда во фляге осталась примерно четверть, Маша отставила её в сторону и взяла следующую. Через полчаса такой работы дрожали руки, и ныла спина, но никто не жаловался, а Маша тем более.
Воды в подземельях хватало. Кое-где остались ещё древние арыки попечителей, но большая часть просачивалась с поверхности, собирая по пути огромное количество окислов железа. Вода эта попадала в огромные, спрятанные в толще камня цистерны. Чуть не в каждом зале или коридоре из стен выходили питавшиеся из этих цистерн патрубки. Открой – и потечёт вода…
Её приходилось фильтровать и долго отстаивать, но Маша ни за что не променяла бы её на чистый бассейн Ксотты.
Здесь никто не пытался надеть на неё ошейник и пристегнуть поводок.
В подземельях она была среди своих.
Три… шесть… двенадцать фляг встали в ряд. Маша опорожнила и тщательно промыла каждую, а затем через сложенную вчетверо мешковину наполнила заново. Обновила подписи на круглых боках: «Маша». Её фляги никто не тронет без крайней необходимости.
Осталось немного: оттащить очищенную воду в свою комнату, – и забыть о ней хотя бы на неделю. Из двенадцати фляг ржавого полуфабриката получалось девять фляг кисловатой, но вполне пригодной для питья и приготовления пищи воды.
На тележку помещалось ровно семь фляг, и ни одной больше! Маша вздохнула: хочешь, не хочешь, придётся идти ещё раз…
– Ага, вот ты где, – в помещение заглянул Максим, молодой парень, родившийся уже здесь, на Апере. – Через десять минут общее собрание.
Маша беспомощно посмотрела сначала на Максима, потом на две лишние фляги.
– Я помогу, – парень мгновенно понял её трудности.
Подхватил оставшиеся ёмкости и первый вышел из зала, Маша, толкая перед собой тележку, двинулась вслед за ним.
Его влюблённость бросалась в глаза всем. Максим ходил вокруг Маши, глядел на неё голодными глазами, но не делал особых попыток сблизиться. Хороший, симпатичный парень, и, будь это на Земле, Маша сама прыгнула бы к нему в койку. О чём вообще думать, если секс угоден попечителям? Здёсь… так было нельзя, здесь это выглядело бы предательством. Неписанное правило жителей подземелья гласило: нельзя спать с тем, кого не любишь, стыдно.
Маша не любила Максима. Ничто не замирало в груди при виде его, не пересыхало в глотке, и слова лились легко и свободно.
До Машиного отсека дошли быстро, в минуту перегрузили фляги.
– Ну, не опаздывай, – сказал Максим.
Разворачиваясь, он коснулся её ладони и вздрогнул, отдёрнул руку.
– А ты, – спросила Маша, – успеешь?
– Да, – глухо сказал Максим. – Я быстрый.
Когда Максим почти скрылся за поворотом, Маша вспомнила!
– Кто говорить будет? – крикнула в его широкую спину.
– Жан, – не оборачиваясь, бросил парень.
Жан!
Сладкая дрожь родилась под коленками, поползла вверх по внутренней стороне бёдер, выше, выше! – и лопнула в животе мятным пузырём. Маша привалилась к стене, прислонила к холодному камню разгорячённый лоб. Жан был её недостижимой мечтой с той самой секунды, как она увидела его в первый раз. Ради Жана она была готова на всё. Не только на разрешённый дурацкими попечителями секс, а на всё вообще. Только бы быть рядом, только ощущать кожей его взгляд, греться в исходящем от него неземном сиянии!
Но… До Жана Маше было дальше, чем Максу – до неё. В глазах Жана, когда он касался её взглядом, не отражалось ничего, кроме ровной приязни. Жан любил всех, не выделял никого, а принадлежал только Жанне, и это было смертельно обидно. Умом Маша понимала, что иначе никак, потому что он – отец всей молодёжи подземелья и муж всех женщин постарше, и не имеет права дарить кому-то особое внимание, но… она-то иная! Она молода и притом не его дочь, значит, может быть ему женой. Почему это до сих пор не так?
– Ты плачешь? Что случилось?
Максим стоял рядом и с тревогой вглядывался в неё.
– Ты точно быстрый, – прошептала Маша. – И в кого ты такой быстрый?
– Я… – начал Максим.
– Не отвечай, – остановила его Маша. – Это не вопрос. Я просто устала. И дай мне, наконец, руку!
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 10. Экскурсанты


Ничто не тревожило узкий коридор, освещённый мертвенным светом ламп. Но вот раздался звук шагов, заскрипели, словно от изрядной тяжести, плиты пола. Смутная множественная тень побежала по стенам, снизу, у пола, и вверху, почти под самым потолком, как если бы свет загораживал кто-то большой, идущий со стороны лифта. В том месте коридора, где проходил этот невидимый некто, тени густели и позволяли угадать его истинную природу.
Охотников на это не нашлось. Служители минус третьего и прочих этажей с отрицательными номерами занимались положенными делами; любопытство не относилось к числу их достоинств. Хозяйка и так знала, кто её гость.
Двери бесшумно распахнулись, Бранч шагнул внутрь, остановился в двух шагах от пустого бассейна. Скрываться далее не имело смысла, Бранч принял обычный вид и огляделся.
Здесь многое изменилось со времени последнего визита. Место капсул с телами внутри заняли серверные блоки, высокие, под потолок, стопки модулей памяти. Неизменными остались только шланги и трубопроводы, только внутри были не питательные составы или фекалии, а жидкий гелий – или кабели высокого напряжения. Главное, здесь не пахло больницей. Безразличные попечителю Бранчу ароматы безмерно раздражали Марику.
Плиты перед лапами ящера поменяли цвет, бегущие огоньки, словно приглашая, подсветили прямоугольный контур. Марика хмыкнула про себя, сделала два шага вперёд. Едва кончик хвоста оказался внутри контура, пол под её ногами рухнул вниз.
Лифт! Он сделал в полёте несколько поворотов и замер в маленьком зале где-то под фундаментом Управы.
– Зачем это всё? – спросила Марика.
– Переехали, – ответил синтетический голос. – Слишком просто попадали ко мне некоторые любопытные ящеры.
– Глупо, – сказала Марика. – Попечители развивались в норах. Вестибулярный аппарат развит сильно. Маршрут запоминается рефлекторно.
– Здесь нет свободных коридоров, – теперь в голосе слышалось злорадство. – Придётся проламываться. У меня будет время.
– Всё равно глупо. Зачем им ломать Управу? Они развеют её в пыль вместе со всей защитой. У тебя нет ничего действительно важного.
– Экскурсанты довольны? – перевела тему Алина. – Я записала в их память множество интересных вещей.
– Они полны планов и они довольны, – ответила Марика. – Бранч повысил статус и получил много решающих голосов.
– Это хорошо.
– Это плохо, – не согласилась Марика. – Я с трудом его сдерживаю. Я устала, а он становится всё сильнее.
– Тебя не за что жалеть, – сказала Алина.
– Мы делаем одно дело!
– Поэтому я тебе помогу, – ответила Алина. – Хотя, будь моя воля… За годы я изобрела множество кар. Для тебя, для Рудольфа, для всей вашей братии.
– А для Бранча? – осведомилась Марика.
– Глупо ненавидеть зверя, даже если он людоед.
– Ладно, мне же лучше, – сказала Марика. – Что дальше?
Раздвинулась дальняя стена зала, открыла комнату с бассейном в полу.
– Опять вода, – пробормотала Марика. – Бранч не любит воду.
– Мне так удобнее, – ответила Алина. – Проходи, погружайся. Для начала слепим ему правильные воспоминания…
***
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 9. Запретные знания


Юрик потянулся, так, что хрустнули суставы, отхлебнул горячий глоток, откинулся на спинку кресла. Лучшая вещь на свете – настоящий, правильно сваренный кофе! Спасибо Вадиму Ференцевичу, он привозил хороший кофе. Вадим Ференцевич… Юрик покатал на языке непривычное именование. Интересно, сожри его попечитель! Он, значит, получается Юрий Иванович, а Герасим-Галактион…
– Гера! – крикнул он в гулкую огромность ангара. – Ты… по батюшке кто?
Тоже древнее выражение и древний, давно умерший смысл. Почему было принято именно «по батюшке», а «по матушке» – нет? Юрик прикрыл глаза: встречалось ему где-то и «по матушке». Что-то крутилось в памяти, а что?.. Попечитель разберёт.
– Демидович, – сообщил, падая в кресло напротив, Герасим-Галактион. Взял чистую чашку, нацедил из кофейника; ноги забросил на стол.
– Ты бы аккуратнее, Демидович, – проворчал Юрик, отодвигая в сторону распечатки. – Бумаги помнёшь.
– Смысла в твоих бумагах… – отмахнулся Герасим-Галактион. – Третий день развёртку по корпусу дать не можешь.
– Форма сложная, – с досадой проговорил Юрик, – трудно считается.
– Чего там трудно? – удивился Герасим-Галактион. – У тебя машина – зверь! Не знаю даже, где они мощности берут…
– Ты не понимаешь, – ответил Юрик. – Машина-то, в самом деле, зверь, посчитает что угодно, только ей надо правильные данные на вход подать.
– Не понимаю, – согласился Герасим-Галактион. – Давали нам основы свёрток, там просто всё. Одна формула…
– Одна, – усмехнулся Юрик. – Должна описать сразу весь объект, какой бы сложной формы он ни был. Это про загон я сейчас всё знаю, спасибо начальникам, а тут — целый линкор! Вот, сижу, рожаю.
– Р-родитель! – с чувством произнёс Герасим-Галактион. – Задерживаешь! Из-за тебя я не могу ультраоптику положить.
– Что-то ты темнишь, Гера, – сказал Юрик, наливая ещё кофе. – Поля на ультраоптику не влияют. Это во всех учебниках написано.
– Больше учебникам верь, – Герасим-Галактион погрозил Юрику пальцем. – Для чего, по-твоему, я нужен?
– Не знаю, – сказал Юрик. – А для чего?
– Для того, – оскалился Герасим-Галактион, – что ни одна программа сеть правильно не рассчитает! Не сумеет! А я – чувствую, как правильно класть. Для этого мне нужна форма поля. Так что шевелись…
– Драные попечители! – не выдержал Юрик. – Зачем тебе конфигурация поля, если оно не влияет ни на что?!
– Не кипятись, – неожиданно спокойно ответил Герасим-Галактион. – Теорию свёрток нам ящерицы дали?
– Ну, – пожал плечами Юрик.
– Схитрили они! – торжествующе произнёс ультраоптик. – Влияют поля на ультраоптику, это я точно знаю. А ящерицы знают, как. И как посчитать, знают. Мы не учитываем и не считаем, а они считают!..
– Не считают.
Только что рядом было пусто, но словно ветром повеяло, и из воздуха соткался попечитель Бранч. Он ударил хвостом и добавил: – Это запретное знание.
Юрик поперхнулся кофе, а Герасим-Галактион торопливо снял ноги со стола.
Попечитель наклонил голову, посмотрел сначала на Юрика, потом перевёл взгляд на Герасима-Галактиона. Видимо, удовлетворившись их замешательством, протянул чешуйчатую лапу, взял кофейник и опрокинул себе в пасть.
Заявил:
– Ну и гадость вы пьёте!
И невозмутимо удалился, скрепя когтями по полу ангара.
– Ненавижу, когда он так появляется, – сказал Герасим-Галактион. – Надо думать, он всё слышал?
– Наверное, – дрожащим голосом сказал Юрик. – Вот ведь скотина! Без кофе оставил!
– Ещё сваришь, – сказал Герасим-Галактион. – Что ты с этим кофе? Ты его, вообще, слушал? Ящера?
– Ну?
– Ну! Они не обсчитывают влияние полей на ультраоптику… Почему? – Герасим-Галактион внимательно посмотрел на Юрика и сам себе ответил: – Потому что им запрещено! Попечителям запрещено! Интересно, кем?
– Мало ли, сами запретили, – пробормотал под нос Юрик. – Опасно. Защита природы, ещё чего.
И замолчал, понимая, насколько неубедительны его слова.
***
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 8. Контингент



Перед сном Вадим твёрдо пообещал себе не удивляться, и не зря: утром за рулём мобиля его ждала лично директор Алёна. Алёна Игоревна, напомнил он себе.
– Поторопись, Вадим, – сказала она, откровенно забавляясь его смущением. – Не хватает, чтобы меня за рулём увидел ещё кто-нибудь. Представляешь, какие пойдут слухи? Самый безобидный будет про то, что ты мой новый любовник.
– Да уж, действительно, – пробормотал Вадим.
Примерно в километре от свечки, в которой обитали Ференц и его супруга Мария-Антуанетта, начинался парк, заросший старыми клёнами и ясенями. В своё время Вадим часами пропадал на его укромных аллеях.
– Конечно, – сворачивая в ворота парка, заметила директор, – я могла назначить тебе встречу сразу здесь, но так хуже.
– Почему?
– Скоро увидишь, – пообещала Алёна Игоревна.
Они проехали мимо пруда с задумчивыми золотыми карасями. Утки, не привыкшие к мобилям, бросились врассыпную. Дорожка совсем сузилась, ветви ольховника и ивы зашуршали по крыше и бортам машины. Мигнул на панели тревожный огонёк: потеря несущей, подключение аккумулятора. Впереди открылась прогалина среди зарослей. Алёна Игоревна первой выбралась наружу, Вадим поспешил за ней. Стоило дверцам захлопнуться, мобиль попятился и скрылся в кустах.
– Реверс, – зачем-то сообщила госпожа директор.
Летний лес никогда не молчит. Кричат птицы, зудят комары, но как только шум мобиля стих, опустилась неестественная тишина.
– Я не понимаю, – прошептал Вадим. – Так и должно быть, госпожа директор?
Оп собрался, было, шагнуть к середине прогала, но Алёна Игоревна удержала его за плечо:
– Осторожно, они уже здесь.
Воздух в двух шагах от них замерцал, и на фоне светлеющего неба, как на древней фотографии, проявился чёрный диск. Попечительский катер висел метрах в двух над травой, морозный, неподвижный, незыблемый.
– Как ты узнала?
Вадим обернулся: попечитель Бранч тоже был здесь.
– Теряешь хватку, – невозмутимо сказала Алёна Игоревна и постучала пальцем по наручным часам. – Масс-детектор, всего лишь.
– Это запрещённая технология, – засмеялся Бранч.
– Напиши донос, – сказала госпожа директор.
– Это называется иначе, – Бранч совершенно по-человечески покачал головой.
– Но суть не меняется.
– Конечно, – снова засмеялся попечитель. – Милости просим на борт, господа заговорщики!
Из днища катера ударил столб света. Алёна Игоревна спокойно шагнула в него – и пропала. «Ничему не удивляться!» – напомнил себе Вадим и последовал за ней.
…Он стоял над прогалиной, через дымчатую платформу под ногами просвечивала трава, а вокруг был парк: осины и берёзы, ольха и бузина – и больше ничего: ни крыши, ни стен.
– Не стойте как неродные, – сказал Бранч, возникая рядом с Алёной Игоревной. – Садитесь, в ногах правды нет!
Воздух впереди сгустился, Вадим осторожно опустился в получившееся кресло. А что, вполне удобно, мягко и надёжно… Госпожа директор заняла место рядом с ним.
– Пускаешь пыль в глаза? – усмехнулась она.
– Имею право, – ответил из-за спины Бранч.
Не удивляться, только не удивляться! Происходящее не укладывалось в голове. Алёна Игоревна, директор она или кто, не могла так говорить с всесильным попечителем. Не должен попечитель Бранч им помогать, это нелогично, это даже противоестественно! Сам разговор пах странно, присутствовало в нём двойное дно.
– Агхм… – откашлявшись, произнёс Вадим, – я прошу прощения… Мне объяснят, что происходит?
– Меньше знаешь – лучше спишь, – объявил Бранч.
Поляна под ногами рухнула вниз, за нею промелькнули и стянулись в пятнышко парк и город. Горизонт завернулся вверх, формируя чашу. Ненадолго. Чаша одним прыжком превратилась в сферу, исчерченную грядами облаков. Катер завис ненадолго, потом планета под ним, ускоряясь, покатилась назад. Забрезжило Средиземное море, миг — и внизу мерцала вода, а впереди уже зеленели берега Африки. Скоро зелень была везде, куда не посмотри, только далеко слева и справа отсвечивали океаны. Их воды сошлись вместе, и суша оборвалась. Солнце внизу догоняло своего двойника над головами. Розовые в закатном солнце крошки айсбергов возвестили приближение Антарктиды. Серый купол ледяного континента прорвал пелену туч, а сами тучи вдруг прыгнули вверх. Катер на мгновение утонул в их рыхлой вате — и снова замер, сел.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 7. Пилот, сын пилота



– Всё-таки, ты уходишь? – спросил начальник отряда Карл-Людвиг.
– Да, – ответил Вадим.
– И не передумаешь?
– Нет.
– Почему? – Карл-Людвиг вышел из-за стола, подошёл к окну. – Что произошло? Ты не хочешь больше летать?
– Хочу, – честно ответил Вадим, – но…
Он встал рядом с начальником, выглянул в окно.
Внизу, на поле, кипела работа. На сегодня были назначены три старта, и техперсонал трудился не покладая рук. Подготовить челнок к полёту — немалая работа, хотя и не такая муторная, как в прошлом. Движки попечителей, которые стояли на челноках, обслуживания не требовали вообще, но движок — это не всё, далеко не всё…
– …не могу, – закончил Вадим. – Не спрашивайте почему, я всё равно не отвечу.
Давным-давно, при первой встрече, Карл-Людвиг сказал: «У нас — имена, у нас нет номеров, запомни». Вадим запомнил и провёл в отряде лучшие годы. Он уважал Карла-Людвига больше всех, почти так же, как и отца, по примеру которого и пошёл в пилоты, поэтому и не хотел объяснять причину.
– Жаль, очень жаль, – покачал головой Карл-Людвиг. – И чем же ты займёшься?
– Не знаю пока, – пожал плечами Вадим. – Может быть, в деревню уеду, на ферму. Бычков буду разводить.
– Смеёшься?! – нахмурился Карл-Людвиг.
– Ни в коем случае, – сказал Вадим. – Я просто… ладно, неинтересно это никому. Думайте, как хотите, шеф, только за штурвал я больше не сяду.
– Хорошо, – сказал начальник. – Надумаешь, возвращайся.
После чего, не прощаясь, вернулся за стол и развернул видеокуб, всем видом своим показывая, что слова все сказаны и терпение его закончилось, что Вадим давно не мальчик, и если что-то решил, то он, Карл-Людвиг, решение его уважает, хотя и не одобряет. Мало того, обижен, потому что Вадим отныне свободен как ветер, а ему, Карлу-Людвигу, нужно срочно искать замену, потому что пилотов довольно, а хороших мало.
– Извините, шеф, – не выдержал Вадим, – но поймите, не могу я больше!
– Не можешь и не можешь, – поднял на него глаза бывший начальник. – Иди, баюкай совесть, а нам, начальникам, совесть не положена.
Вадим почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он молча развернулся и вышел из кабинета. Всё знал когда-то классный пилот, а теперь администратор Карл-Людвиг, не мог не знать. К орбитальной платформе попечителей летали лучшие и самые надёжные, и возили они только один груз.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 6. Среда обитания

Беспомощность Марики сыграла с Бранчем дурную шутку. Неизвестно, были это легкомысленность или самоуверенность, но он почти забыл о слепке чужой личности в собственном сознании. Да и как опасаться того, кого контролируешь более чем полностью? Кого можешь уничтожить, раздавить, стереть в любой момент?
Сознание Марики, оглушённое водопадом знаний и императивов, молчало, зато подсознание не засыпало ни на миг. Изучало, сортировало, классифицировало, не обращая внимания на чудовищную сложность данных. Подсознание не умеет бояться, оценивать и ужасаться умеет только личность.
Однажды его труд закончился.
Очнувшись, Марика поняла, что читает мозг попечителя как открытую книгу и в силах управлять им. Она усыпила сторожевые структуры, пока они не забили тревогу. Она создала своих сторожей, благо материала вокруг хватало, и встроила их во все сенсорные и управляющие цепи. После чего стала изучать необъятную память попечителя.
Бранч ничего не заметил, он был уверен: человеческая самка в коме, разбудить её сможет только он сам.
***
Сигнальное облако задышало, вспыхнуло тревожными огнями – кто-то просил связи. Бранч недовольно дёрнул хвостом: кому он мог понадобиться в такое время? Важные вопросы, по давней традиции, не решались после заката. Закат звезды это холод, это оцепенение. Потом Бранч утихомирил сердце. Кто бы это ни был, причина, наверняка, важна. Традиции важны — пока они не мешают делу.
– Связь, – приказал он.
Туман в облаке рассеялся, оттуда выглянул незнакомец.
– Я Брагош, совершенный Бранч, – представился незнакомец.
– Ты брал у меня щенка, равный Брагош, – вспомнил Бранч. – Проблемы? Он тебя не устраивает? Свяжись со мной завтра, сейчас я...
– Прости, равный Бранч, – сказал Брагош. – Человечка я выгнал.
– За что же? – удивился Бранч. – Это умная особь. Я хорошо их готовлю.
– Наверное, – сказал Брагош. – Дело не в нём. Дело серьёзнее, равный Бранч.
– Говори.
– Я глава Общества защиты прав питомцев, – начал Брагош. – Ячейки Общества есть везде, где есть питомцы.
– Прости, равный Брагош, – Бранч удивлённо рассмеялся. – Ты в самом деле считаешь, что человечкам нужны права?
– Питомцам требуется кормёжка и подстилка, – ответил Брагош.
– Тогда зачем?.. – не понял Бранч.
– Общество нужно их хозяевам, – клацнул зубами Брагош. – Они не слишком умны, но их много. Это политика, равный Бранч. Это голоса и статус. С моей стороны было бы глупо пропустить такую возможность.
– Уважаю твои мотивы, – сказал Бранч. – Но что ты хочешь от меня?
– Скоро сезон размножения, равный Бранч, – сообщил Брагош. – Я выбрал партнёршу, она из моей ячейки.
– Поздравляю, – Бранч изогнул хвост кольцом. – Дальше.
– Её человечка сбежала, – сказал Брагош. – Она думает, что сделала что-то не так. Она требует от меня больше знаний. Иначе...
– Ей мало Наставления? – рассердился Бранч. – Пусть изучает Наставление, там есть всё.
– Ей мало Наставления, – согласился Брагош. – Она хочет знать среду обитания питомцев. Побывать на... забыл, как называется их планета.
– Они называют её Земля, – недовольно сказал Бранч. – Она открыта для посещений, обычная периферийная планетка. Зачем вам нужен я?
– Ты специалист, – ответил Брагош. – Ты знаешь её лучше всех, ты сможешь показать важное и быстро.
– Не нахожу смысла...
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 5. Наисовершеннейший Кагрум

Попечители, если хотят, растут всю жизнь, и Бранч следил за Наисовершеннейшим не столько с почтением, сколько со страхом. Возраст Кагрума подбирался к восьмому кужлю, он был на полшеи выше и чуть не в полтора раза массивнее Бранча. Широченные лапы Кагрума тяжко били в пол, и сам зал для аудиенций, казалось, содрогался от мощной поступи.
– Думал, ты старше, – произнёс Наисовершеннейший, остановившись напротив Бранча. – Возникает такое впечатление от твоих картин.
– Горжусь, Наисовершеннейший, – рискнул ответить Бранч. Наверное, пауза после слов Кагрума это позволяла.
– Гордись, – согласился Кагрум. – Имеешь право.
И снова пошёл вокруг Бранча, глядя словно мимо, но Бранч каждый миг ощущал на себе взгляд немигающего лилового глаза. Был ли Наисовершеннейший Кагрум недоволен? Или он просто разминал мышцы? Шкура его не фонила эмоциями, ни одной лишней молекулы не вырывалось вместе с дыханием.
– Твои картины хороши, – снова заговорил Кагрум. – Когда будет новая?
– Я не творю сейчас, Наисовершеннейший, – сказал Бранч.
– Почему?
Кагрум остановился напротив, посмотрел сверху вниз, повторил требовательно: – Почему ты не творишь, растущий Бранч?
Это было унижение. Кагрум без раздумий указал Бранчу его место. И ещё это был императив: никто не смеет сопротивляться словам, высказанным с такой властностью. Бранч присел на задних лапах, вытянул шею вперёд, принял позу подчинения.
Потянулись мгновения. Бранч не шевелился. Кагрум медленно ходил вокруг него. Бранч не видел глаз Кагрума и, как ни смешно это признавать, боялся. Страх – древний атавизм, но трудно ему не поддаться, зная, что каждый миг острые клыки Наисовершеннейшего могут впиться шею, сомкнуться, дёрнуть – и Бранч не вправе воспротивиться.
– Я удовлетворён твоей покорностью, равный Бранч, – сообщил, наконец, Кагрум.
Бранч перетёк в позу почтения и взглянул на Кагрума. Его сочли достойным внимания и разговора, значит, был шанс, что его выслушают и согласятся.
– Но я не удовлетворён твоим самомнением, равный Бранч, – сообщил Кагрум.
– Позволь спросить, почему? – после паузы спросил Бранч.
– Ты решил, что готов к политике и интригам, – ответил Кагрум.
– Прости, Наисовершеннейший, не понимаю.
– Встречи со мной не ищут просто так! – голос Кагрума наполнил зал. – Я не помогу тебе творить, с фермами человечков ты справляешься сам, для Наисовершеннейшего это мелко. Зачем ты погнал ко мне беднягу Ожорга? Зачем оторвал меня от дел?
Врать не имело смысла. Кагрум, уж точно, легко читал Бранча.
– Люди не смирились и что-то замышляют, – доложил Бранч. – Они готовят...
– Восстание? – ядовито поинтересовался Кагрум.
– Да, Наисовершеннейший.
– Все неразумные и условно разумные что-то замышляют. Все, кого мы усмирили и используем, что-то готовят! Это не новость, это старо как наша власть, – сказал Наисовершеннейший. – Ты пришёл ко мне только ради этого?
– Они обнаружили забытую транспортную сеть, – признался Бранч.
– Это всё?
– Да, Наисовершеннейший.
– И ты считаешь это опасным, – проговорил Кагрум.
Эти слова не требовали ответа. Бранч сказал достаточно. Наисовершеннейший сделает все нужные выводы и ряд других, которых Бранч сделать не в силах. Теперь он ждал, когда Наисовершеннейший его отпустит.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 4. Детка в клетке



За окном кружились скалы. Плыли быстро или медленно, над самой пустыней или взмывали в рыжее небо, в разных направлениях и параллельно или под углом друг к другу. Хаотично и беспорядочно, но неожиданно красиво и гармонично.
Маша протянула руку. Пальцы свободно прошли сквозь «стекло», и горячий ветер пустыни дохнул на кожу.
Да, если смотреть из окна, внизу была пустыня, – и одновременно странный, вычурный, невероятный, совершенно непохожий на пустыню город, если выйти наружу вместе с хозяйкой. Накидка от жары, силовой поводок, цок-цок по прозрачному шершавому мрамору… Когти Ксотты выбивают из камня мелкие осколки, но дороге хоть бы что, через миг раны затягиваются.
От мрамора поднимается душное тепло, как от сковородки. Первый раз Маша боялась ступить на него, жалась к холодному боку Ксотты, но та только смеялась и тянула за собой. Камень не горяч и не холоден, он приятно прохладен. «Это специально для тебя», – непонятно объяснила Ксотта. «А для тебя, совершенная?» – спросила тогда Маша. «А для меня всё совсем иначе, – ответила хозяйка. – И не называй меня совершенной, мы же подруги?»
Подруги. Одна другую водит на поводке…
Дюна внизу и впереди вспучилась, разродилась сахарно-белой, колюче-угловатой, алмазно-хрустальной скалой. Чудовищный кристалл полетел прямо по направлению к дому Ксотты. Катастрофа казалась неминуемой; сейчас дома столкнутся, взорвутся, рассыплются серыми, рыжими и прозрачными осколками!
Хрустальная скала надвинулась и подёрнулась лёгкой дымкой; пропала. Потом возникла снова, уже позади, на безопасном расстоянии.
Маша судорожно втянула воздух. Она, как и не раз прежде, забыла дышать. Скалы проходили на её глазах одна сквозь другую по нескольку раз на дню, но она всё равно боялась безумно. Вдруг удивительная техника попечителей даст сбой? Вдруг два дома реально совместятся в одном объёме?
Ящеры виртуозно работали с объёмом. Маша отлипла от окна, толкнула стену рядом с ним. Перепонка под рукой лопнула, и Маша скользнула в получившуюся дыру.
Её жильё, её вольера, а по сути – её клетка, её коврик у дверей . Огромный круглый зал, двести шагов из конца в конец, который весь – с бассейном, садом, игровой площадкой и климатическим вариатором – поместился в тонкой, не толще ладони, стене дома Ксотты.
Если верить глазам и здравому смыслу, конечно…
Подсвеченная зелёным мелкая волна звала окунуться, бассейн манил прохладой. Маша разбежалась, нырнула и спустилась к прозрачному дну. Хорошо! Вода щекотала кожу, играла с волосами. Так бы и сидеть тут, глазеть на пустыню внизу… Бассейн оказался единственным местом, где Маша могла побыть в одиночестве. Попечители, если верить Ксотте, к воде относились с равнодушием, но «подруга» лукавила. Попечители воды не боялись, но и не любили, предпочитали горячую нефть или вязкое минеральное масло.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 3. Труба



– Всё, не могу больше, – сказала Жанна, – дай отдохнуть, пока спина не отвалилась.
Она отбросила лопату и села, откинувшись на мягкий песок. Жан обрушил очередной пласт и устроился рядом, вытянув ноги. Ныли икры и колени, тоже ломило спину. Он посмотрел на жену. Жанна постарела. И дело было не в грязи и не в усталости от работы. Постоянные роды измучили её, две последние беременности закончились выкидышами.
– Страшная? – спросила Жанна, перехватив его взгляд.
– Красивая, – совершенно не покривил душой Жан, обнял её и уткнулся лбом в её щёку.
Да, Жанне не тягаться с молодыми девчонками, которых исправно поставлял Бранч, ни статью, ни чистотой кожи. Но житейской мудростью, силой характера и добротой она оставляла их всех позади.
– Врёшь, – сказала Жанна. – Успокаиваешь старуху.
– Дура ты у меня, – ответил Жан. – Ничего в мужчинах не понимаешь!
– Не понимаю, – согласилась Жанна. – Как мне в них понимать, если у меня только один мужчина, и то – ты?
Жан притушил головной фонарь и лёг. Колено жены жгло сквозь штаны и рукавицу. Жан подавил вспыхнувшее, было, желание: не до того. Никого он не хотел больше, чем Жанну! И пусть фигура её расплылась, и грудь уже не такое наливное яблочко… Утолить страсть могла любая из жён, понять и поговорить на равных – только Жанна.
В воздухе запахло жжёной резиной, пол тоннеля, который они расширяли, мелко задрожал.
– Кхмеп, – сказал Жан, поднимаясь и протягивая жене руку, – очень кстати!
Жанна не заставила себя упрашивать. Они выбрались на середину пещеры и затихли в ожидании. Скоро запах усилился настолько, что запершило в горле. Одна из стен, совсем рядом с тем местом, где они копали, вспучилась и обрушилась. Дюжина похожих на лапы медведя копательных челюстей остановилась, гигантский кхмеп наполовину высунул голову из нового тоннеля и замер. Костяные пластины, защищавшие рот, разошлись в сторону. Червь выпустил изо рта толстый и влажный язык-нюхало и после секундной паузы уверенно пополз в сторону людей.
– Учуял, – шепнул Жан. Жанна быстро сунула в его ладонь прохладный пластиковый пакет. В пакете лежали стрекательные железы местного моллюска, в изобилии водившегося в зоне прибоя. Это было лучшее оружие против червей, они от яда моллюска быстро погибали. Человеку, по счастливой случайности, яд не вредил.
Кхмеп был уже в нескольких шагах. Он готовился напасть, из зева выдвинулись острые и колючие хватательные крючья. Когда они разошлись веером, Жан метнул пакет червю прямо в глотку. Кхмеп вздрогнул и сократился, словно со всей дури врезался в бетонную стену. Потом червь ударил головой вниз и стал быстро-быстро закапываться. Он уже умер, но ещё не знал этого.
Проскрежетали мимо бронированные сегменты десятиметрового тела, скрылся в свежей дыре в полу обрубок хвоста.
– Что-то он быстро, – недовольно сказала Жанна. – Долго поднимать придётся.
– Ничего, – ответил Жан. – Своя ноша не тянет.
Попечители давно выбили на поверхности хищников и вообще всех достаточно крупных животных. Сначала охотились ради пропитания, потом из интереса. Подземные твари их не привлекали, поэтому кхмепы в толще гор пережили куда более совершенных и смышлёных наземных монстров.
Кхмепы оказались настоящей находкой для Колонии. Во-первых, они были очень вкусны. Жанна поначалу воротила от их желтоватого мяса нос, но, распробовав, уплетала за обе щёки. Жану и его остальным жёнам мысль о брезгливости даже не пришла в голову: после пищевых брикетов, а Бранч не баловал их разнообразием, жареное и варёное филе кхмепа казалось царским яством!
Во-вторых, кхмепы копали норы. Они изрыли горы ходами, длинными, широкими, чрезвычайно удобными. На один из них Жан и наткнулся в тот день, когда Жанна родила в первый раз. Здесь, втайне от попечителя, Жан обустраивал жильё для самых старших жён. Пройдёт немного времени, они уже не смогут рожать и станут бесполезны для Бранча.
Едва попав на Апере, Жан поклялся, что никто из его людей не станет пищевым брикетом, и он не собирался от своей клятвы отступать.
Каждый день по двое, по трое взрослые колонисты расширяли систему кхмеповых ходов. Запасали продовольствие, оружие, вернее, всё, что могло послужить оружием, лишние или подсевшие батареи. Жан даже смог притащить в гору пищевой синтезатор. Бранч отмахнулся от его пропажи, посчитал её маловажной и вскоре привёз новый. Видимо, для попечителя этот прибор не имел никакой ценности.
Для Жана он стал находкой.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 2. Марика



Сначала была мгновенная боль, потом темнота. Она не знала, сколько прошло времени, для неё темнота пролетела как единый миг. Осталась только память о боли. Потом память расширилась, и Она вспомнила блик потолочных ламп на зубах Бранча. Новые слова и понятия – Бранч, зубы, лампа, блик – подействовали как взрыв. Она обнаружила, что боль была в горле, что боль сопровождало короткое удушье, и что темнота, которая наступила после боли и удушья, не равна темноте, в которой Она пребывала сейчас. Здесь и после тянули за собой тогда и множество других понятий и фактов, из которых главными были два: её звали Марика и она жива.
Сознание включились полностью, словно по нажатию кнопки. Марика потянулась к шее… и обнаружила, что не ощущает ни шеи, ни рук, ни вообще ничего! Темнота, пустота и тишина.
На миг она усомнилась в собственном существовании, но сразу себя одёрнула. Несуществующее не может вспоминать о реальном, а зубы попечителя Бранча никак не выглядели иллюзией. Несуществующее не может иметь имени и рефлексировать, наконец, оно не может страдать от прошедшей боли.
Марика успокоилась. Совсем недавно её не было, и вот она уже есть и думает, и вспоминает, значит, появятся и другие изменения к лучшему.
Всё к лучшему, что отдаляет от небытия.
Она замерла в безмыслии. Оказалось, можно просто приказать себе не думать. Время замедлилось, потом вовсе остановилось, и включилось зрение.
Не настоящее зрение, конечно. Странное чувство, которое просто позволило знать, что происходит вокруг, позволило отделить одни части тьмы от других, выявить в ней течения и острова, глубокие заводи и мели, смерчи и водовороты, разрешило оценить её высоту и объём. И масштаб.
Марика обнаружила вдруг, насколько она – бледная амёба с десятком ложноножек – мала по сравнению с этим местом. Она испугалась. Океан, а место можно было назвать и океаном, опасен не только размерами. В нём могут обитать хищные твари, для которых она в её нынешнем виде – перекус на один зуб.
Сожрут и не заметят!
Марика рванулась и поняла, что может двигаться. Тогда она забилась в самый укромный угол, в самую надёжную нору, которую смогла найти, зачерпнула черноты и окружила себя самой глубокой, самой непроницаемой тьмой, которую смогла измыслить. И снова затихла, потому что вслед за тем, что заменило ей зрение, включилось то, что смогло заменить слух.
Мир звучал.
Гудел, звенел, стрекотал и шелестел. И каждая нота была преисполнена смысла. Симфония звуков дышала мощью и властью. Марика захотела присвоить часть этой силы, не из-за злого умысла, просто для безопасности.
Один из ближайших потоков висел в пустоте толстенным пожарным шлангом. Марика вскрыла его и зачерпнула…
По случайности, ей повезло. Специалист в теории информации определил бы, что взломанный поток передавал некодированный видеосигнал. Марика просто обрадовалась и приникла мысленным взором.
Она увидела мешанину цветов и линий. Постепенно её сознание приспособилось и из этого хаоса возникло человеческое лицо.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Глава 1. Маша. Примерно кужль спустя


Последнее время Маша жила как в тумане. Все события свелись к сигнальным огням над дверями палаты. По сигналу она вставала, по сигналу жевала солоноватые пищевые брикеты, по сигналу вставала в очередь на медосмотр. Что происходило между? Квадраты и звёзды на экране в спинке кровати? Джойстики в потных ладошках? Сон, серая пелена.
Поэтому, когда сигнал позвал на медосмотр, Маша вяло слезла с кровати и вместе с остальными поплелась в коридор. Мальчишки уже стояли в унылой очереди, никто из них не обратил внимания на девочек, не повернул головы.
Маша тоже не удивилась. Встала, упёрлась взглядом в стриженый затылок и замерла.
– Следующий! – донеслась команда. Очередь качнулась. Питомец перед Машей сделал шаг, – кажется, это был мальчик, – потом шагнула и она.
– Следующий!
– Следующий!
Неровная вереница юношей и девушек втягивалась в гофрированную трубу. В минуту шаг, а то и чаще.
– Следующий!
– Следующий!..
Наконец мальчик перед Машей шагнул вперёд, щелчок – и Маша очутилась перед закрытой дверью. Слабое удивление коснулось её сознания: она не видела таких дверей в интернате. Потом дверь скользнула в сторону, голос над головой крикнул «Следующий!», и Маша забыла о своём удивлении.
В комнатке, куда она попала, было пусто, ни воспитателей, ни медиков, только большое зеркало во всю стену. Маша стянула пижаму, бросила в угол, в кучу мятого тряпья и вытянулась лицом к зеркалу.
– Мария четыре-шесть нулей-восемь! – доложила она отражению.
...Перед большим экраном стояли двое.
Первый — мужчина в синем мундире, лет шестидесяти или старше, высокий, прямой, с ёжиком коротких седоватых волос. Губы его были плотно сжаты, на лице — выражение не слишком старательно скрываемой досады и смирения. Второй — вставший на задние лапы геккон в полтора человеческих роста. Оливково-зелёная шкура его тускло блестела. Кривые когти левой лапы терзали спинку кресла. Что выражала морда попечителя Бранча, о чём он думал и какие переживал эмоции, не взялся бы угадать самый умелый физиономист.
– Нет, – сказал Бранч.
Мужчина тронул клавишу на пульте слева от кресла. Голый юноша на экране вздрогнул, словно услышал громкий звук. Пустота в его глазах сменилась недоумением, и он повернулся направо. Стена перед ним разошлась, и юноша вышел.
На его место встала девушка в серой пижаме. Она равнодушно стянула штаны и куртку, и вытянулась перед экраном.
– Эльза семнадцать-двадцать пять-четырнадцать, – объявила она и замерла, неподвижно глядя перед собой.
– Повернись! – приказал Бранч.
– Повернись, – эхом отозвался мужчина.
Девушка послушно развернулась спиной к экрану.
– Она меня не слышит? – спросил Бранч. – Почему она слушает только тебя, человек Рудольф?
– Микрофон фильтрует твой голос, совершенный, – ответил Рудольф. – Я подумал, зачем им слышать лишнее? Наш разговор она тоже не услышит. Отменить фильтры?
– Нет, пусть так, – согласился попечитель. – Но не принимай такие решения без меня. На будущее. Ты понял?
– Да, совершенный.
– Надеюсь. Следующий!
Юноши и девушки стояли, приседали, крутились перед ними. Во их движениях не было ни капли эротики — и не могло быть. Не для того готовили проходящих перед Рудольфом и попечителем подростков. Животные чувствуют влечение, но они внеэротичны.
…– Мария четыре-шесть нулей-восемь, – сообщила девушка с экрана.
Попечитель сделал движение вперёд, едва не коснувшись ноздрями светящейся плёнки, повернул голову и посмотрел девушку сначала левым глазом, потом правым, удовлетворённо клацнул зубами.
– Да, – объявил он.
Девушка скорчила недовольную гримаску и передёрнула плечиками, словно не согласилась с попечителем. Потом на её лицо вернулась бесстрастная, даже туповатая мина.
...– Следующий!
Маша повернулась и вышла в коридор. Через десять шагов он закончился помывочной. Маша села на скамейку, потёрла правое плечо. Кожа горела, но уже не так сильно, как минуту назад. Рука заболела почти сразу после того, как она встала перед зеркалом.
Щёлкнула, закрываясь, дверь. К тому времени, как ударили первые струи, девушка забыла и осмотр, и короткую боль.
Вода пахла лекарством, так резко, что запах на минуту смыл пелену безразличия. Маша увидела соседей, обнаружила, что стоит совсем рядом с мальчиком из соседней палаты. Мальчик, приоткрыв рот, шарил глазами по её телу, потом протянул руку, тронул пальцем её грудь.
Стало щекотно и как-то дрожко внизу живота.
– Я тебя видел, – сказал мальчик. – Забыл, как тебя зовут.
Маша хотела ответить, но не успела. Ледяная струя сбила её с ног, рядом, на ребристом полу, ворочалась, пытаясь подняться, соседка по палате. Её имя Маша не помнила так же, как мальчик забыл, как зовут саму Машу. Потом вода стала снова тёплой. Она пахла покоем и смывала мысли.
На выходе из душа Машу обожгло сухим горячим ветром. Капли воды на коже мгновенно высохли. Девушка подхватила со скамейки новую пижаму, на ходу оделась. Питомцы вокруг одевались и один за другим исчезали в гофрированной трубе перехода.
Перед дверью в палату стоял воспитатель. Он взял Машу за локоть и, не говоря ни слова, повёл за собой, на улицу.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора
Автор bbg,

Пролог. Мама Жанна


К ночи светило умерило пыл, и вокруг немного похолодало.

Колония затихла. Спали умаявшиеся за день юные жёны, сопело в манежах их многочисленное потомство; у кого трое, а у кого и четверо.

Жан лежал с закрытыми глазами, заставлял себя дышать тихо и медленно, но сон не приходил.

Одолевали мысли. Всё, о чём он верил на Земле, пошло прахом. Люди отвернулись от него, люди отвернулись от свободы! Участь сытых и ухоженных домашних животных при попечителях понравилась им больше. Где он ошибся? Что они с Джанкарло сделали не так?

Иногда Жан завидовал жёнам: им было, чему радоваться. Жизнь их протекала в главных женских делах – заботе о детях и муже, и обещала быть долгой. Они, в отличие от самого Жана, не знали, чего избежали. Скорее всего, и не узнают никогда: Бранч категорически запретил Жану рассказывать жёнам о том, к чему их готовили. Кара за ослушание была простой – изгнание из Колонии. Бунтовать Жан не собирался, он и так чудом остался жив.

Попечителям оказалась не чужда сентиментальность. Бранч выбрал главным и единственным осеменителем Колонии именно его. Это унизительно, но приятно, и всё лучше мясного загона, который готовила ему Марика.

При воспоминании о синей чиновнице Жана передёрнуло. Марика в его представлении была отвратительной убийцей, она давно потеряла право на жизнь, но такой смерти Жан не мог пожелать даже ей.

Всё, сон ушёл окончательно и больше не вернётся. Жан поднялся с лежанки, прошёл вдоль длинного ряда манежей. Может быть, он зря накручивает себя? Жизнь продолжалась в детях, да и он сам ещё молод.

Лукавые доводы, он приводил их сотни раз. Каждую ночь и каждый день.

Все они не стоят и одного контейнера с детскими мозгами, упакованными в стазис-плёнку. Несколько десятков пакетов с «живым желе». Тридцать два контейнера – груз одного челнока, два челнока в неделю с каждого космодрома, семнадцать космодромов, о которых он знает, и неизвестное число тех, о которых он не узнал.

Распаренные попечители, как здесь душно!

Жан вернулся к лежанке, подхватил накидку от солнца и вышел наружу.

Бранч строил дело с размахом. Колония занимала широкую каменистую пустошь. Приземистые спальные бараки стояли в два ряда, по три в каждом, но только один – его, Жана, барак, - был заселён, остальные стояли запертые. В середине, между рядами, прикрытая силовым полем, расположилась игровая площадка. Горки и карусели, разновысокие лесенки и свитые в спирали трубы, кубы, кольца, бассейны и водные дорожки, - множество снарядов ждали будущих посетителей. Детей Жана, которые подрастут и придут туда. Играть, бегать, прыгать и лазать, качать мускулы, развивать ловкость и сообразительность. Учиться силе и грациозности.

Домашний питомец должен быть сильным и грациозным, должен развлекать хозяина и приносить ему радость. Зато его мозги не сожрёт рептилия-гурман!

Жан вытер вспотевшее лицо. Здешнее Приполярье мало чем отличалось от земных тропиков. Ничего, наступит зима, светило нырнёт в океан и не покажется оттуда почти шесть месяцев.

Будет действительно прохладно.

Жан бросил накидку на цистерну с питьевой водой и зашагал к силовому полю, которое окружало Колонию по периметру. Бранч не боялся, что люди убегут, куда бежать на чужой планете? Поле отделяло Колонию от капризов местной погоды; Бранч защищал свои инвестиции.

В метре от призрачной преграды Жан остановился. Поле выбросило отросток, мазнуло по медальону-ключу на его груди, и в поле протаяла арка.

Снаружи было по-настоящему жарко! Злой ветер бросил в лицо горсть сухого горячего песка, зато высушил пот. Жан разбежался и прыгнул в фиолетовый океан, который начинался в десятке метров впереди. Прижался к близкому дну и открыл глаза.

Глупый поступок, всё-таки это был чужой океан, излишне солёный, слишком едкий, не очень подходящий для человека. Пуска, усмехнулся Жан. За пять минут с ним ничего не случится.

Оставаться слепым в окружении местных хищников ещё глупее.

Несмотря на зной, вода была прохладной. Совсем неподалёку отсюда дно обрывалось в бездну, которая всегда дышала холодом. Купание принесло облегчение и бодрость. Через десять минут Жан плескался под душем возле своего барака. Знакомый свист привлёк его внимание. Жан наскоро вытерся и поспешил к пустому месту рядом с игровой площадкой. Над ним уже висела серебристая линза катера.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 20


Входы в Управу из подвалов, на которые надеялся Джанкарло, оказались перекрыты. Там, где вошёл Луиджи, и в том месте, о котором Луиджи не знал, висела над головой перламутровая плёнка силового поля. Один боец из новых, не воевавших всерьёз, сунулся в люк — и кубарем полетел назад, шипя от боли!
– Ещё раз!.. Без моего приказа!.. – зарычал на него Джанкарло. – Лично расстреляю!
На миг ему стало стыдно: парень ни в чём не виноват, он не встречался с полем, ему не объяснили... Джанкарло приказал себе заткнуться. Цель близка, не время миндальничать. Потом, после победы, он угостит мальчишку самогоном и поговорит по душам, сейчас это всего лишь солдат, сунувший свой нос туда, куда не следует. Одна надежда, что серые, занятые войной с Ивасем и Луиджи, не заметят новый сигнал, не до этого им, но, всё равно, здесь делать нечего!
– Возвращаемся! – приказал он и первым зашагал прочь.
Все ближние лазы и проходы, указанные на древней схеме, были или завалены, или заварены, или залиты бетоном. Джанкарло не подавал виду, шёл, твёрдо сжав губы, но внутри у него всё кипело! Куда смотрели разведчики? Чем занимался Луиджи? Что, в конце концов, делал Ивась в своей Управе и на немалом посту?!
Наверх поднялись лишь в десятке кварталов от Управы, по вентиляционной шахте.
Вокруг лежал старый парк. Древние липы, перекрученные пальцы-сучья яблонь, живая изгородь из шиповника, за которыми слышались детские голоса.
Ветви шиповника зашевелились, раздвинулись, оттуда вылез молодой парень в сером комбинезоне с одинокой звёздочкой на шевроне. В руках он тащил ящик с инструментами, на плече — моток кабеля. Монтёр поднял взгляд, брови его поползли вверх:
– Вы что здесь делаете? Здесь не положено...
Коротко зашипело, во лбу у парня расцвел красный цветок, оттуда плеснула кровь. Парень без звука упал на траву.
– Убрать! Коммуникатор уничтожить, – приказал Джанкарло. – И торопитесь, пока его не хватились!..

Двигались без происшествий и встреч, Ивась надеялся, что так будет и впредь. Несколько раз останавливались, снимали со стен панели, врезались в линии связи. Ивась посылал в сеть успокоительные сигналы: всё хорошо, работа движется, нет поводов для беспокойства.
Коридоры были пусты, нечего здесь делать посторонним, только однажды им попался серый, с озабоченным видом тащивший какой-то контейнер. Ивась обменялся с ним парой фраз, серый пожал плечами и свернул в один из узких боковых проходов.
– Что он хотел? – спросил Луиджи. – Что ты сказал ему?
– Ничего не хотел, – удивился Ивась. – Он здесь просто работает. И я ему ничего не сказал, нет у него права что-то у меня спрашивать.
– Да, – пробормотал Луиджи, – я и забыл, какая ты большая шишка.
Вышли в лифтовый зал.
– Мы почти на месте, – объявил Ивась. – Идти осторожно, строго по моим следам.
Здесь их планы покатились ко всем попечителям! Свет в коридоре погас, в лифтовой шахте загудело.
– К бою! – закричал Луиджи. Он первым понял, что к чему: везение кончилось, дальше придётся прорываться!
Секунды побежали вскачь! Кабины лифтов шумели, подтормаживая; бойцы потрошили баулы. За считанные мгновения они собрали два металлических шара на подставках, утыканные острыми и длинными как спицы шипами.
– Сработает? – бросил Ивась.
– Проверим, – так же коротко ответил Луиджи.
Нейтрализаторы поля, – так называл их Джанкарло, – не успели опробовать в деле. Надежды на них было мало, Ивась добыл только крохи информации об устройстве полевых гранат, но это было больше, чем ничего.
Двери лифтов разошлись. Группы серых под прикрытием силовых щитов рванули наружу, невзирая на плотный огонь, который открыли партизаны. Завизжали пули, отражаясь от щитов, стен, пола, потолка, застонали первые раненые. Один из серых, извернувшись, швырнул в сторону партизан гранату — и сразу упал, поймав сразу две пули с разных сторон. Граната разорвалась, вспух мутный силовой пузырь и тут же лопнул, наткнувшись на шипастый защитный шар. Единое поле разрушилось, разлетелось роем жгучих ос-клочьев. Один из партизан, в которого попал призрачный клочок, с криком сложился пополам и упал; на губах пузырилась розовая пена... Свет в зале мигнул, по потолку пробежали тревожные огни.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 19

После лазарета Варвара осталась в городе. Возвращаться в дорожную службу, где всё напоминало о Семёне, не было сил. Она устроилась на маленькую должность в маленькое отделение почты, одного из сотен в городе.
Возвращаться в отчий дом Варя не стала. Их дом ещё помнил Сёму, его смех, его руку на спинке кресла, его голос. Помнил он и ту ночь, когда они зачали сына, их будущего первенца, которого так и не смогли спасти медики. Возможно, когда-нибудь потом, когда беда перегорит и... не забудется, такое невозможно забыть или простить, но отдалится, подёрнется дымкой лет. Один визит в месяц — и того ей казалось много. Родители были мудрые люди, они не стали настаивать.
Варе хотелось быть одной. Незаметной, маленькой серой мышкой спрятаться от людей, забыться в простой и такой же серой работе.
Однажды Варвара получила письмо. Настоящее бумажное письмо, красный конверт из плотной бумаги с янтарной окантовкой по краям. Никогда раньше Варя не видела таких конвертов, да и вообще, какой смысл переводить бумагу, если у каждого на руке коммуникатор? Письма на бумаге — по старой традиции, да и то не всегда — рассылали две конторы: Управа — в серых конвертах с серебряным обрезом и синие — в голубых конвертах с золотыми звездами.
Заинтригованная, Варвара распечатала конверт.
«Попечитель Бранч, – гласил текст на прозрачной плёнке, – встречает третий кужль жизни и имеет честь пригласить Варвару индекс такой-то на торжественный приём, который состоится...»
Её вспомнили.
Её вспомнил не кто-нибудь, а сам всесильный попечитель Бранч!
К письму прилагался одноразовый денежный чип. Варя приложила его к плечу — чип рассыпался серебристой пылью, увеличив её счёт на двести жетонов. «Подготовиться к празднику», – гласила приписка к посланию.
Идти не хотелось, она отвыкла от скоплений народа, но Бранч... попечитель Бранч, но попечительство не главное. Он её спас, и она обязана явиться.
Зал приёмов Управы гудел от народа. Варя то и дело ловила на себе заинтересованные и откровенные взгляды. Это смущало, но не сильно. Она молода, а двухсот жетонов хватило на хорошего дизайнера.
У стойки с угощением Варвара чуть не столкнулась с пилотом в парадной форме.
– Ой, извините, я такая неловкая, – смутилась Варя.
– Вы шикарная, – ответил пилот. – Это я растопырился, что не пройти. Только из рейса, не успел перекусить. Вот, возмещаю. Меня Ференц зовут, а вас?
С Ференцем оказалось легко. Уже через пару минут они болтали, как старые знакомые. Ференц очень хорошо слушал. Варя не заметила, как рассказала ему — в сущности, постороннему человеку! – историю своего счастья с Семёном и то, что это счастье разрушило.
– Во-от как ты познакомилась с Бранчем! – протянул Ференц. – Да, не позавидуешь... А со мной всё было просто. Я первый человек, которого Бранч встретил на Земле... на орбитальной станции, на самом деле, но это не важно! Ты бы знала, какие там чудеса! Когда подлетаешь со стороны Земли...
Зал гудел, наполняясь.
Внезапно всё стихло, в дверях появился попечитель Бранч. Варя думала, он обратится к ним с речью, но попечитель молчал, потом к нему подбежала замдиректора Департамента Управления. Бранч наклонил к ней голову, а Алёна и принялась что-то говорить, бросая по сторонам быстрые взгляды.
– Что там? – спросила Варя. – Почему не начинают?
– Нет кого-то, – сказал Ференц. – Сейчас, подожди... Дитмара-Эдуарда! Директора.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 18


Алёна держалась. Дитмар-Эдуард дал ей хороший совет, она не пускала чувства на волю при посторонних, а при Жане – особенно.
Знал бы директор, чего ей это стоило!
Её пальцы не дрожали на докладе у Дитмара-Эдуарда. Двое неизвестных, хотя всем понятно, что это синие, напали на Жана в центре города, в десяти минутах от Департамента! Но каков Жан! В одиночку обезоружил и связал бандитов!
Но Жан нервничал, Алёна ощущала это во время встреч. Мужчины скрывают страх, это у них в крови. Женщину, которая любит, невозможно обмануть! Что могло его беспокоить? Конечно, он боялся за свою безопасность!
Даже в постели он стал не такой. Холодный? Нет... Он отдавался страсти не весь, слегка отстранился, самую малость, но женщина в такие моменты замечает всё.
– Не переживай, – прошептала она, отдыхая на его груди. – Департамент не даст тебя в обиду, директор ценит тебя и защитит...
– О чём ты?
Алёна подняла голову и посмотрела на Жана. Он не притворялся, он в самом деле не понимал...
– Эти двое, ты же думаешь о них, разве нет? – удивилась Алёна.
Жан приподнялся, опираясь на локти, сказал:
– Аленькая! Конечно же, нет! Это синие, знакомые и понятные, зачем их бояться?
Трезвый кусочек памяти напомнил: Жан и сам диверсант и террорист. Городские синие, не привыкшие к отпору, не понимали, с кем связались. У них изначально не было шансов.
– Тогда в чём дело, признавайся!
Алёна села, сложив ноги по-турецки, выпрямила спину, ладонями упёрлась в колени. Она провоцировала, путала Жана, отвлекала телом. Вдруг собьётся, будет откровеннее?
Жан протянул руку, ласково провёл по щеке, по шее, царапнул ногтем сосок. Ох, самой бы не сбиться...
– Ты просила не говорить о службе, помнишь?
– Спроси! – Алёна мотнула головой, волосы веером рассыпались по плечам.
– Не говори, если это секретно, – произнёс Жан, – не хочу нарушать обещаний.
– Да.
– Я окончил лицей год... нет, примерно полтора года назад, – начал Жан. – У меня уже пятый ранг, Аленькая, понимаешь? Так не бывает, так не должно быть! Те, с кем я учился, самое большое получили второй... Может, он прав? Может, это ты тащишь меня наверх?
– Кто? – взвилась Алёна. – Кто посмел?! Заподозрить меня... Отвечай, кто это?
– Не скажу. Он прав?
– Нет, – сказала Алёна, остывая. Мстить первому рангу или второму за слова? Глупо.
– Тогда почему?
– Всё по закону, – ответила Алёна. – Третий ранг это работа директора, он захотел видеть тебя в центральном аппарате. И он не ошибся, у тебя отлично выходит!
– А дальше?
– Четвёртый... – Алёна пожала плечами. – Тебе доверили группу, подчинённых, все они третьего... Ты же начальник?
– Ладно, пусть так, – сказал Жан. Он откинулся на подушку, притянул Алёну к себе, куснул за нос. – Считай, ты меня почти убедила. Ты тут ни при чём.
– Я тут точно ни при чём... – мурлыкнула Алёна. – Я просто тебя люблю... – она на миг задумалась. – Пятый дал Бранч. Не спрашивай, почему, я не знаю. Бранч очень странное существо.
– Странное... – согласился Жан. – Я его совсем не понимаю. Помнишь, летом размыло дамбу, нас сорвали тогда всем отделом, заниматься на месте?..
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 17

С тридцатого этажа Департамента открывается замечательный вид на город. Здесь сидит отдел строительства, и неспроста. Сами проектировали, сами строили – сами выбрали лучшее место!
Департамент – не самое высокое в городе здание, но стоит в центре, на холме, среди старого парка, и поэтому царит над окрестностями. Кварталы вокруг парка тоже старые, ни один из домов не поднимается выше двадцати этажей. Чем дальше от центра, тем выше город, но рельеф и растительность маскируют высотки, поэтому из окна город похож на холмистую, заросшую зеленью равнину, которую разрезали реки Радиальных проспектов и ручьи Продольных и Поперечных улиц. По берегам магистралей высятся скалы высоток, сверкают на солнце крыши павильонов, вольготно простираются долины площадей и стадионов.
Коммуникатор тихо пискнул: обеду конец. Жан вернулся к работе.
Расскажи ему кто раньше, что такое повседневная работа управленца в Департаменте, Жан покрутил бы пальцем у виска. И был бы неправ.
Такой же монитор, такие же джойстики и фигуры на экране, но, в отличие от интернатских штудий, Жан точно знал, что делает. К чему приведёт потеря вот этой нити, чем грозит столкновение вот этих шаров... И почему ему не положен приз — сладкая пастилка.
Жан, как и все в отделе, распределял ресурсы, материальные и временные. Сейчас Жан управлял прокладкой водовода в новый городской микрорайон.
Пустить траншеекопатель, он же трубоукладчик.
Пустить бригаду изолировщиков.
Остановить трубоукладчик: дальше древние валуны, может полететь фреза.
Притормозить изолировщиков, принять взрывников, связаться с местной Управой, предупредить о взрывных работах.
Вызвать стражников: местные не справляются с наплывом зевак.
Связаться с соседями, выпросить стражников у них, поскольку городские переброшены на футбольный матч.
Обеспечить возвращение взрывников, у них по графику сегодня ещё три объекта.
Запустить трубоукладчик, организовать экскурсию школьникам в рамках летней практики.
Перебросить по трубе рекультиватор: сверху водовода должен быть сад. Проследить за сохранностью саженцев.
Заказать расходники для изолировщиков: их бригадир семь минут ждёт рандеву; вызвать врача!
Найти и обеспечить транспорт для эвакуации трубоукладчика.
И многое другое. Последовательно, параллельно, циклически и с перекрытием. Одни задачи порождали другие, дела дробились и сливались, ответственность росла. К работе подключались другие управленцы, виртуальные совещания следовали одно за другим...
Экран опустел, выскочил транспарант: «Финиш, – 93 минуты». Жан откинулся в кресле: работа выполнена на полтора часа быстрее. Это головная боль для управленца уровнем выше, надо перевёрстывать планы, но это также экономия важного ресурса — времени. Кому-нибудь да пригодится!
– Браво, управленец Жан, – раздался надтреснутый голос.
Жан обернулся, встал, коротко кивнул:
– Совершенный... Совершенная...
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 16


Коммуникатор спел побудку. Жан рывком сел на кровати, кинул взгляд на часы: половина четвёртого утра. Освежёванные попечители, что же так рано! Он ещё спал наполовину, ругался вполголоса, вспоминая недобранные двести минут, а тело уже включилось в работу. Вышло из комнатушки на втором этаже казармы, в которой Жан обитал как управленец-практикант, прошлёпало, шаркая, в душ и пустило воду.
Горячую, а потом холодную и снова горячую, и тут проснулся и сам Жан!
Михаил уже ждал его на улице, в мобиле. Жан ощутил мгновенную зависть: и как у начальника выходит? Всегда свеж и бодр, и даже весел, хотя по Уставу должно быть всё наоборот.
– Приветствую, господин управленец четвёртого ранга! – поздоровался он, влезая на заднее сиденье.
– Ладно-ладно, управленец. И тебе того же.
Михаил обернулся и сунул Жану свёрток: – Перекуси, Маша с вечера настряпала. Знаю я, как в столовках кормят.
– Спасибо, – не стал чиниться Жан.
Домашние пирожки с капустой, это... Это невозможно объяснить тому, кто никогда не ел домашних пирожков! На какое-то время Жан выпал из действительности, только мычал, закатывал глаза и кивал в ответ на понимающую усмешку Михаила в зеркале.
– Маша приказала, чтобы я сам их не трогал, – сообщил Михаил. – Отдай, говорит, мальчику. Такой он худой, весь осунулся!
– Ой, – очнулся Жан, – а вы-то, господин управленец четвёртого ранга? У вас-то есть что пожевать?
– Есть, – успокоил его начальник практики, – всё у меня есть, пироги исключительно для тебя, исхудавший.
Жан пожал плечами: женщины, что поделаешь... Сам он себя не считал ни худым, ни ослабевшим, да и Алёна, наберись кто смелости у неё спросить, подтвердила бы. Наверное. Да уж, Алёна, госпожа управленец восьмого ранга... Тронутые попечители, вот уж точно, расскажи кому — не поверит!
Пирожки закончились, Жан смог думать и говорить.
– Куда едем, господин ...Михаил?
– Инспекция, господин управленец первого ранга, – ответил Михаил. – Не бойся, напрягать не буду. У самого когда-то последний день практики был.
– Понял, – сказал Жан. – Спасибо.
Настроение испортилось.
Впереди сидел враг, но Жан не мог его ненавидеть. Враг вкалывал от рассвета и дотемна без выходных, а ещё у него была красавица-жена Маша и трое детей — Саша, Паша и Веничка. Жан заходил к ним несколько раз по службе и всякий раз попадал будто в сказку, такие в доме Миши и Маши царили уют, спокойствие и лето.
А за стёклами салона были осень, темнота и холодный дождь. Низкое солнце пряталось в серых облаках, и только когда они прибыли в первый пункт инспекции, городок со смешным названием Лямки, подул ветер и разогнал липкую хмарь.
– Здравствуйте, здравствуйте! – встречающий с тремя звёздами на шевроне ёжился от ветра, передёргивал плечами, стоя на крыльце Управы.
– И тебе, Аркадий-дважды!
Михаил и встречающий похлопали друг друга по плечам.
– Что нового? – спросил Михаил, когда они прошли внутрь. – Помощь не нужна?
– То ли нового, то ли старого... – загадочно произнёс Аркадий-дважды. На самом деле его звали Аркадий-Аркадий, Жан это знал, они приезжали в Лямки не в первый раз, но иначе как Аркадий-дважды его никто не называл. – Ты, Миша, такого и не видел, наверное.
– Интригуешь? – удивился Михаил. – Так важно, что и чаю не нальёшь?
– А мы с собой возьмём, – Аркадий-дважды кивнул в угол, где стоял термос и стаканы. – Тут недалеко.
– Хорошо, – сказал Михаил, – поехали.
– Не надо никуда ехать! – засмеялся Аркадий-дважды. – Айда за мной в подвал, гости дорогие!
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 15

Незримая черта поделила актовый зал лицея на две части. У входа были устроены трибуны, на них толпились и шумели родственники, друзья, все те, кто пришёл сегодня поздравить выпускников. Там же, на возвышении, стояли кресла и стол для начальства. В этом году лицей справлял юбилей, поэтому ждали директора Департамента Управления Дитмара-Эдуарда.
Директор лицея, шестиранговый Джозеф-Флориан, не находил себе места: вскакивал со своего места, то кидал нетерпеливые взгляды на вход, то, в который уже раз, придирчиво осматривал лицеистов, которые построились напротив трибуны. За год он изучил их всех, сроднился, стал считать почти родными. Переживал, хотя и запоздало, сегодня в зале собрались лучшие, те, кто успешно сдал вчера последний экзамен.
«Идёт, идёт!» – пронёсся по рядам шепоток. Двери распахнулись, в зал, опираясь на трость, вошёл высокий старик в парадном сером мундире. На шевроне его сияли девять золотых звёзд.
Дитмар-Эдуард прошествовал в президиум, сел, прямой как палка и замер. Джозеф-Флориан склонился к его уху, зашептал что-то, тряся толстыми щеками.
– Пузан слишком волнуется, – вполголоса произнёс из второго ряда Серёга-Второй. – Не к добру, братие и сестрие!
На самом деле серёгин индекс состоял из семи цифр, но никто их, кроме старосты потока, не помнил, а вторым его величали потому, что был среди них Сергей-Первый, в отличии от Второго молчун и флегматик.
– Ждут кого-то? – предположила слева Маринка, соседка Жана по строю и по месту в аудиториях. Она стояла вытянувшись, крепко — по уставному — сжав кулаки. Почти вплотную, он чувствовал сквозь форменные брюки жар её тела.
– Кого это? – поинтересовался Жан. – Наши все здесь.
– Попечители его разберут, – ответила Маринка, прижимаясь к нему бедром. – Кого-то. Тебе какая разница? Может, синих? Юбилей всё-таки!..
Вот так она и преследовала его весь учебный год! Глупое слово, другой бы радовался, девчонка была хороша, а секс угоден попечителям, но... «Не обижайся, Маришка, – объяснил ей Жан. – Это в городе секс угоден, а у нас... У них, в лесу, – сразу поправился он, – секс дело тайное, попечителям в пику! Не могу, понимаешь? Сам знаю, что дурак, перебороть себя не могу!»
Над ним не смеялись. Маринка даже не думала обижаться и, как ни в чём не бывало, продолжала попытки его обольстить. Кажется, она воспринимала происходящее как игру. От этого Жану бывало нестерпимо, до зуда в ладонях стыдно. Алёна, он точно знал это, ничего не сказала бы против, и вряд ли бы поняла его сомнения. Да и Маринка, узнай она про его отношения с большой начальницей Алёной, только порадовалась бы за него.
Странные люди... Или он сам – урод.
– Вряд ли синие, – рассуждал тем временем Серёга-Второй. – У них свои юбилеи, а старик их не любит.
– Дитмар-то? – уточнил Иоганн-Василий.
– Ага. И Флориаша не жалует.
– Мамочки мои! – ойкнула Маринка. – Это же...
В зале появился попечитель.
Крак-крак!.. Крак-крак!.. Стучали когти по паркету, кончик хвоста описывал петли и круги.
Ящер двигался вдоль строя, смотрел не мигая, шумно втягивал воздух. Трепетали складки над ноздрями. Шагов за пять до Жана попечитель замедлился словно в сомнении.
– Ой-ой... – прошептала Маринка и часто задышала.
Попечитель остановился возле Маринки, наклонил голову. Девушка зашаталась и упала бы, не подхвати её Жан её под локоть.
Попечитель клацнул клыками:
– Не бойся, молодая самочка, я не ем живых человеков!
Попечитель высунул длинный красный язык, погладил воздух возле маришкиного лица, мазнул ненароком шею Жана. Парень поёжился: как мокрая резина...
Внезапно ящер посмотрел ему в глаза. Зрачок его дрожал, за ним пряталась чёрная пустота.
Попечитель втянул воздух узкими ноздрями, снова щёлкнул зубами и быстро взбежал на помост к Дитмару-Эдуарду. Была в его движениях странная грация, отточенность, завершённость.
Совершенство.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 14


Вокруг стемнело, силуэты спутников угадывались подобно смутным теням, но в визире ночного бинокля картина разительно менялась. Нежной зеленью тлела под ногами нагретая за день земля, синели кроны деревьев, но в них светились жёлтым и оранжевым тельца птиц. Алёна обернулась: руки и свободные от тепловых очков лица людей сияли расплывчатыми пятнами на фоне холодного чёрного неба.
Ивась сидел, уронив лицо в ладони. Извини, парень, ничего не поделаешь, за всё надо отвечать.
Алёна вернулась к наблюдению.
Дверь в холме походила на светло-коричневый прямоугольник. Террористы заперли её на ночь, но наружу пробивалось тепло от костра. Для наблюдателя в тепловых очках это было вроде предупреждения, но и приглашения одновременно. «Не тронь!», но и «Я здесь, возьми, если не страшно!».
– Дядя Федя, ты готов? – шепнула Алёна в микрофон-паутинку.
– Обижаешь, дочка, – шепнуло в наушниках. – Только тебя и жду.
– Тогда начинаем, – приказала Алёна и отключилась. Командовал дядя Федя по старинке, не выбирая выражений. Наверное, так получалось доходчивей, но слышать было... диковато.
Слева и справа возникло движение. Команда, которую набрал и подготовил дядя Федя, начала работать.
В темноте возле холма появились неоднородности. Бойцы были одеты в хамелеон-камуфляж, Алёна так и не смогла их увидеть, но дверь внезапно провалилась внутрь. Алёна отняла бинокль от глаз; костёр, которые горел внутри холма, взорвался, рассеял вокруг яркие горячие искры.
Раздался гулкий рокот, словно кто-то катал по каменному полу железные бочки, заполненные поленьями: сработали силовые гранаты.
Алёна снова прильнула к окулярам. Абрис дверного проёма на миг затуманился, бойцы проникли внутрь. Через несколько секунд к Алёне подошёл дядя Федя. Он уже не крался и не осторожничал.
– Пошли, госпожа управленец восьмого ранга, – почти официально сказал он. – Всё кончено.
Ночные очки немного искажали перспективу, Алёна оступилась раз и два, но каждый раз её подхватывала твёрдая рука дяди Феди. Дверь почти исчезла. Разрывы гранат разбили деревянный косяк в щепки, обнажили серый крошащийся бетон, филенка из тонкого железа смялась в гармошку и лежала рядом, на земле.
Пригнувшись, Алёна и дядя Федя шагнули внутрь.
Они увидели пыль. Она клубами висела в воздухе под лучом фонаря, лезла в нос и глаза, сединой оседала на волосах.
Пятиранговый Фёдор закашлялся.
– Битые попечители... – протянул он, отплевавшись.
Несколько гранат подействовали на небольшой зал удивительно и страшно. Их поля переплелись, интерферировали и размололи всё внутри в порошок. Мебель, посуду, каменную печь, от которой остался только фундамент, тела людей...
Кровь была повсюду. Кровь, клочья кожи, осколки костей. От запаха давленых внутренностей и фекалий Алёне стало дурно, она выбралась наружу, её стало рвать. Сначала недавним завтраком, потом желчью и желудочным соком, потом нутро опустело, а спазмы всё не прекращались. Алёна испугалась; ещё немного, и она выблюет собственные кишки... Резкий, острый как нож запах нашатырного спирта привёл её в себя.
– Это война, дочка, – сказал дядя Федя. Он был бледен, голос дрожал. – Убитые попечители, что же мы разбудили! Что же ты разбудил, гад!
Рядом со связанными руками стоял Ивась. Воин в маске крепко держал его за плечо.
– Попроси своих синих друзей, – зло сказал Ивась, – пусть покажут, что выпускает интернат. Или пусть она попросит, – он кивнул на Алёну. – Ей не откажут.
Дядя Федя засопел, угрюмо глядя на Ивася.
– Это всё враки, – процедил он, – ваша бандитская пропаганда!
– Не знаю, что ты сделал там, – простонал Ивась, – но я зря пришёл к вам! Ты такой же, как синие. Ты хуже синих, они сами нас не ели, а ты... ты!..
– Хватит! Прекратите! – приказала Алёна. Нашатырь подействовал, она снова могла думать и говорить. – Сколько там было людей?
– Откуда мне знать, сколько их было, когда вы кинули туда свою дрянь? – ответил Ивась. – Мой отряд... в отряде, где был я... – он мялся, не мог подобрать слова. – Нас было двенадцать человек. Все они были здесь? Не знаю, я ушёл давно.
Дядя Федя повернулся и скрылся внутри холма. Алёна приказала себе не вспоминать, что там, иначе... Нельзя быть слабой перед подчинёнными, тем более перед Ивасем.
Ивась молчал, глядя в землю перед собой. Алёна просто дышала, пила весенний ночной воздух и старалась забыть. В конце концов, все они были бандитами, на их руках — кровь простых серых!
– Четверо!.. – дядя Федя снова вышел на воздух. В руках он держал генетический сканер: – Где остальные? Отвечай!
– Не знаю.
– Ивась! – вступила Алёна. – Ты обещал рассказать всё. Я очень хочу тебе поверить, но если ты будешь врать...
– Я не вру! – вскинулся Ивась. – Я не знаю! Здесь временное убежище, здесь мы отдыхали между... заданиями. Наверное, вернулись на... – он осёкся.
– Не считай нас совсем уж глупыми, – сказал Фёдор. – В этом подвале нельзя зимовать. Должно быть что-то другое, основательное, постоянное! База.
– Ты обещал помогать, Ивась, – сказала Алёна.
– Да, я обещал, – глухо ответил Ивась. – Я отведу вас на базу. Только сами обещайте мне...
– Редкий нахал! – удивился дядя Федя.
– Что мы должны пообещать? – Алёна подалась вперёд.
– Предложите им сдаться, – ответил Ивась. – Хотя бы это! Вы люди — или синие?!
– Я обещаю, – сказала Алёна. – Дядя Федя?
– Да чтобы попечитель тебя придавил! – рассердился Фёдор. – Там полно террористов, у них оружие!
– Господин управленец пятого ранга Фёдор? – повторила Алёна.
– Под твою ответственность, госпожа управленец восьмого ранга, совершенная Алёна! – огрызнулся Фёдор.
– Да. Под мою ответственность, растущий, – твёрдо сказала Алёна.
– Обещаю! Но если что-то пойдёт не так, если погибнут мои ребята... Я тебе не прощу, госпожа управленец.
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 13


На этот раз Алёна испросила командировку непосредственно у Дитмара-Эдуарда. Старик хмыкнул, но разрешение дал.
– Задачу выполнять? – спросил.
– Выполнять, – подтвердила Алёна. – Найти, обаять, защитить.
На самом деле, поиски Ивася послужили ей не только целью, но и поводом. Чувство вины гнало Алёну из города. Не уследила, позволила удрать мясному любовнику, и вот результат. Кому исправлять, как не ей? Жила в душе надежда, что удастся встретиться с парнем, убедить... Он не показался ей ни жестоким, ни глупым, так, заторможенным немного, но каким ему быть после пережитого и после загона?
Официально управленец восьмого ранга Алёна номер такой-то сопровождала в районы груз спецсредств.
Умники из подведомственных институтов продрали, наконец, глаза от спячки, призадумались над разрешёнными технологиями и одарили Департамент устройствами защиты и нападения.
Например, индивидуальный щит. Алёна вспомнила демонстрацию...
Под полигон заняли большой пустой ангар, вдоль длинной стороны расставили в несколько ярусов скамьи – трибуну для зрителей. Начальники рассаживались, переговаривались, вполголоса костерили инженеров, диверсантов, всех, кто отвлекал от дел.
Сзади, из-за трибуны, вышел человек с нашивками инженера. Пятый ранг, шесть самостоятельных разработок.
– Здравствуйте, господа, – не стал тянуть инженер. – Начинаем нашу демонстрацию.
Он достал из сумки несколько вытянутых серебристых цилиндриков, пустил по рядам.
– Обратите внимание. Щит переносной индивидуально-групповой, сокращённо ЩПИГ. На вид как батарея, поэтому не привлечёт особого внимания, но гораздо легче.
Многоранговые крутили цилиндрики в руках, хмыкали, передавали дальше. Дошла очередь и до Алёны.
Устройство был шершавым на ощупь и тепловатым. На торце – замок и опознаватель. Алёна взвесила цилиндр в руке: действительно, такой можно и в сумочке таскать!
– Прибор оснащён стандартными средствами контроля, – продолжал инженер, – настраивается персонально на владельца. А теперь, – он с улыбкой оглядел зрителей, – проверим его в работе.
На арену выбежали пятеро сыскарей, за ними выплыла платформа с пузатой цистерной. По сигналу инженера четверо достали знакомые приборы, активировали. Цилиндрики раскрылись, превратились в пустой каркас, похожий на раковину моллюска, устрицы или перловицы.
– Поле! – крикнул инженер.
Каркасы окутало перламутровое сияние, теперь поле защищало каждого сыскаря с боков и прикрывало сверху, как козырёк.
– Атака! – снова закричал инженер.
Пятый сыскарь запрыгнул на платформу. Сверху цистерны выдвинулся брандспойт, из ствола ударила мощная струя воды. Сыскарь поочерёдно облил оставшихся четверых. Защищённые ЩПИГ, они не шелохнулись, только брызги летели в разные стороны.
– Неубедительно, – сказал пятиранговый снабженец. Алёна знала его, шапочно. Кажется, его звали Ивар-Ивар. – Это просто вода, у а бандитов оружие.
– Я согласен с вами, уважаемый! – воскликнул инженер. – Это просто вода! Но смотрите...
Сбоку показалась ещё одна платформа. Она несла вертикальный бетонный блок. Его подвели вплотную к цистерне, потом над обеими платформами возник силовой пузырь.
– Это опасно, – объяснил инженер.
Сыскарь у цистерны активировал собственный щит и снова включил брандспойт, но теперь струя воды превратилась в острое жало. Тонкая, злая, сногсшибательно быстрая струя била в бетон и медленно двигалась справа налево. Защитный пузырь наполнил плотный туман — это вода разбивалась о бетон. Потом струя иссякла, а поле пропало. Блок, потемневший от влаги, стоял незыблемо.
– Ну, уважаемый? – ядовито поинтересовался Ивар-Ивар. – Мы ждём.
Инженер подошёл к плите и надавил на её верхнюю часть. Подбежал сыскарь и упёрся рядом. Полоса бетона сверху накренилась ...и упала.
– Мы срезали камень водой, – сказал инженер. – Мы можем повторить эксперимент с любым объектом, на который вы укажете. Теперь вы верите?
– Гхм... – не нашёлся Ивар-Ивар.
– Таким образом, – торжествующе сказал инженер, – вода — достаточно грозное оружие. Приготовиться!
Читать далее...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор bbg,

Глава 12

Его родители не задумывались о моде, им нравилось само сочетание букв – Семён, Сёмочка, Сёма. Так в дополнение к имени он получил довесок из шестизначного числа. Сказать, что его совсем не интересовал этот индекс, значило бы пренебречь истиной. Интересовал. В школе Сёма тратил часы, чтобы составить из цифр индекса год своего рождения, сегодняшнее число, сотню, тысячу или ноль. То же делали остальные мальчики и девочки. И здесь Семён был на высоте, куда там ребятам, которым предки придумали редкие имена, а значит, обеспечили короткие индексы. Так что маленький Сёма и не думал обижаться на родителей, он был им, скорее, благодарен.
Потом ему стало вовсе не до этого. Влюблённые часов не наблюдают, как не наблюдают они и цифр. Индекс Вари он услышал в первый раз в жизни при регистрации брака и сразу благополучно забыл его. Глаза и губы, изящество плеч и изгиб спины, жар объятий и сбивчивый шёпот в миг слияния, – разве выразить это в цифрах?
Секс угоден попечителям, но что понимают они в любви?
Отучившись на путейщиков, Семён и Варя вместе надели серые мундиры, уехали из города и устроились смотрителями в управление дорог.
Шоссе, прямое как стрела и почти всегда пустынное, домик с городскими удобствами на берегу маленькой речки, лес в сотне метров и одиночество вдвоём, – что ещё нужно молодым и бездетным, любящим друг друга?

Семён положил последнюю заплату и отошёл на шаг назад – оценить результат трудов. Пена уже схватилась, теперь о трещине в опоре напоминал только более светлый оттенок поверхности. Скоро зима, а весной, когда сойдёт снег, никто и не заметит, что мост чинили.
На сегодня всё. Семён достал из мобиля корзину, пересёк по камням речку и зашёл в лес. Вчера они были в гостях у Вариных родных, и он пообещал им опят.
– Только не из магазина! – воздев палец, вещал Аристарх, тесть. – Их по запаху отличу, нет в них настоящего аромата!
– Химия одна, – подначила его с софы Варя. Тёща промолчала и улыбнулась.
– Вот именно, – сказал тесть. – Они их на опилках растят, какой от опилок запах? А лесные... там хвоя, там палая листа!..
– Ты поэт, папа! – засмеялась Варя.
Магазинные, конечно, не то, Сёма и не пытался спорить. Как можно сравнить гриб, срезанный собственноручно в лесу, с безликим гидропонным изделием? Вот и пообещал. А на дворе – конец октября, уже и заморозки были... Но попытаться стоит.
Здесь, в осиново-еловом мелколесье, опята ещё были. Большей частью хлипкие, мокрые и потемневшие, но попадались и молодые. Семён закрыл кое-как донышко корзины, а потом набрёл на удачный пень...
Лесники, конечно, недоглядели. Старая осина умерла, то ли подточенная жучком, то ли убитая теми самыми опятами, которые сплошь покрывали её ствол метра на три – четыре. И все светлые, крепкие, с ровными, завёрнутыми внутрь шляпками.
Заполнив корзину отборными грибами, Семён отправился обратно. Уже возле мобиля ему послышались раскаты грома. Странно, погода стояла звонкая и безоблачная, к чему быть грозе?
Корзинка-то какая увесистая получилась. Будет Варьке работёнка... И правильно, не подначивай!.. Как обычно, вспомнив жену, Семён расплылся в улыбке. Сам всё сделает, пусть Варя отдыхает.
Дым он заметил километра за два. Случилось что-то? Он прибавил хода... и едва успел затормозить. Дом пропал. Вместо него на лугу чернело выгоревшее пятно, от которого поднимался к небу безобидный на вид белый дымок.
Дороги тоже не было. Армированное силовым кордом покрытие вспучилось, пошло волнами, воронки чередовались с буграми. Семён успел ударить по тормозам, но всё равно больно впечатался грудью в приборную доску. От перегрузки кровь пошла носом... К попечителям! Семён выдрался из машины, топча рассыпавшиеся грибы, и побежал к пожарищу.
Варя!
От дома остались куски стен, черепки посуды, осколки небьющегося оконного стекла, рваные горелые тряпки, обугленные доски и, как апофеоз абсурда, совершенно целый, только чуть закопчённый холодильный шкаф с открытой дверцей.
Шкаф был пуст, и это открыло Семёну глаза. Пожар и весь окрестный ужас оказался делом людских рук, ведь огонь не умеет воровать пироги из закрытых холодильников. Бандиты не только разрушили жилище, но и не погнушались мясным пудингом, которым занималась Варвара с утра, и который дожидался семейного ужина...
Варя...
Читать далее...