hlebniks все записи автора

Автор

EL Pelado

Чортова Дюжина представляет нового автора

Котов никогда в жизни не дрался. Нет, по лицу он, конечно, получал, по почкам, там и по печени. Но, драться и быть побитым – это согласитесь разные вещи. Никогда он не сбивал костяшки пальцев в кровь, не ощупывал языком шатающиеся зубы, не рассекал брови, из которых кровь хлещет так, словно она идет непосредственно из самого сердца. Надо же, когда нож в живот запихают – крови меньше льется, а когда врежут в глаз – льет, как из ведра.
Еще Котов ни с кем не ругался и не спорил. Немного застенчивым он был. И читал много книг – иногда по месяцу не выходил на улицу, зачитываясь «Капитаном Бладом», «Наследником из Калькутты» и книгами Жюля Верна.
Нет, конечно, Котов участвовал в общественной жизни класса, появлялся в среде дворовых мальчишек – полностью нелюдимым или там, затюканным, он не был. Просто он был абсолютно неконфликтным. Есть ведь такие люди. Те, которые предпочтут смолчать и опустить взгляд, когда нужно спорить с пеной на губах, или заносить руку для удара в физиономию оппонента. Хотя, может, Котов просто боялся причинить кому-то боль? Не исповедуя ни одну из мировых религий, он самостоятельно дошел до того, что называют человеколюбием.

В оптике прицела фигурки людей выглядели немного плоско. До ближайшей из них, по сетке, было, примерно, пятьсот – пятьсот пятьдесят метров. Жаль, что не было лазерного дальномера. Сетка, конечно, штука полезная, но она всего лишь сетка на четырехкратном прицеле, а погрешность в пару десятков метров, могла привести к изменению линии прицеливания, дальше – траектории, и конечного результата – выполнению боевой задачи.
Фигурок было пять. Они спускались с перевала по узкой тропке в долину, спеша укрыться в зарослях спасительной зеленки. Жаль, что до них было далеко для того, чтобы отработать из «винтореза». Но эта бесшумная винтовка была эффективна для стрельбы на немного более короткие расстояния. Придется работать «эсвэдэшкой». Не хотелось бы обозначивать присутствие, потому как, одновременно, всех, сразу, положить не удастся, а фигурки были ох как не глупы – в этих краях глупых фигурок не бывает. Они непременно заметят вспышки дульного пламени и откроют шквальный подавляющий огонь. А пока шквальный огонь будет заставлять Котова прижиматься к земле, фигурки обязательно воспользуются услугами осколочно-фугасного выстрела из «РПГ-7». Есть в их арсенале такой замечательный гранатомет.
Но Котов понимал, что в долину фигурки попасть не должны. Во-первых, там сейчас, для других фигурок, которые, по данным войсковой разведки, должны были прийти позже, готовили уютное минное поле, а также оборудовали замаскированные огневые точки, разворачивали бронетехнику и расставляли секреты. Во-вторых, если фигурки попадут в долину – их потом днем с огнем не сыщешь. Найди потом ветра в поле, и гадай, в каком месте они совершат диверсию, и заберут жизни солдат или мирного населения.
Конечно, Котов был в засаде не один. Но, именно, здесь и сейчас, он остался наедине с собой, и фигурками. Его первый номер ненадолго спустился в уютную расщелину. По делам. Спустился всего пять минут назад. В нарушение всех правил и инструкций, которые нельзя нарушать даже тогда, когда ты уже, почти, трое суток лежишь в укрытии, под палящим солнцем, с горой снаряжения и воняешь потом, словно дохлый кашалот. Ладно, инструкции на то и созданы, чтобы их нарушать, тем более, что вонять, словно дохлый, но еще и обосравшийся кашалот, не хотелось даже под угрозой самого строгого наказания.
Фигурки спускались все ниже. Котов прекрасно видел, как они чуть не осязаемо сканируют пространство на предмет выявления неприятеля.
Он тихонько щелкнул вниз флажок предохранителя. Так, словно до фигурок было не пятьсот метров, а два или три. Патрон, семь и шестьдесят два миллиметра, в нарушение все тех же правил и инструкций – давно томился в патроннике, его острая пуля со стальным сердечником – готова была мчаться к цели в любой момент. Котов плотнее прижал приклад к плечу, упер цевье в край ямки, в которой лежал и положил указательный палец правой руки на спусковой крючок.
Он все еще продолжал наблюдать за фигурками, немного подрагивая, как от холода. Даже пару раз клацнул зубами. Но потом поплотнее сжал челюсти. Сердце стучало так сильно, что начал подрагивать ствол оружия. Еще раз определил расстояние – пятьсот метров. Вполне нормальная дистанция для оружия, эффективность которого, заявляется, на сто-двести метров далее. На лбу Котова выступил холодный пот. Вот уже сутки, Как Котов думал, что вся жидкость из него вышла полностью, но пот покрыл уже все его тело. Холодно стало – звиздец.

Котов никогда в жизни не дрался. Нет, по лицу он, конечно, получал, по почкам, там и по печени. Но, драться и быть побитым – это согласитесь разные вещи. Никогда он не сбивал костяшки пальцев в кровь, не ощупывал языком шатающиеся зубы, не рассекал брови, из которых кровь хлещет так, словно она идет непосредственно из самого сердца. Надо же, когда нож в живот запихают – крови меньше льется, чем, когда врежут в глаз – льет, как из ведра.
Еще Котов ни с кем не ругался и не спорил. Немного застенчивым он был…

В оптике прицела фигурки людей выглядели немного плоско. Котов вздохнул и нажал на спусковой крючок.