Ptisa_Lucy все записи автора

Автор Кристиан_Бэд,

Глава 3. За час до полуночи



Прогуливаясь по ночному замку и размышляя, демон Ангелус Борн сам не заметил,
как ноги принесли его к дверям спальни Ханны.
Он постоял немного под дверью, размышляя, хочет ли её видеть, и вдруг, сам не
ожидая этого от себя, одним порывистым движением прошёл сквозь.
Правительница спала. Она дышала ровно, улыбаясь, словно дитя. Когда Борн был
рядом с ней, во дворце, Ханна ничего не боялась.
Демон наклонился к её лицу, вдыхая тонкий запах, похожий на запах пряностей.
Когда-то в верхнем аду он любил аромат корицы.
Его тепло коснулось нежной кожи Ханны, и она открыла глаза.
Борн не знал, как тонок бывает сон человека во время игры сновидений. Он уже
много раз приходил посмотреть на спящую Ханну, и тогда она не почувствовала ничего.
И вдруг…
Демон улыбнулся и позволил своей огненной крови осветить тело. Пусть лучше
Ханна увидит его, чем испугается присутствия неведомой опасности.
Она тоже улыбнулась, узнав его.
– Уже утро? – спросила она.
Правительница подняла голову и посмотрела на тёмный прямоугольник окна, чуть
подсвеченный масляными фонарями с дворцовой аллеи.
– Нет, – сказал Борн. – Ещё целый час до полуночи.
– Ты не спишь по ночам? – Она села в постели, и он опустился рядом. Места здесь
хватило бы на всех студентов, что прошли сегодня отбор.
– Да, – отозвался он эхом. – Я редко сплю по ночам. А последнее время мне и вовсе
не спится.
– Почему? – спросила Ханна обеспокоенно.
Она потянулась к креслу, чтобы стянуть с него и накинуть на плечи шаль.
Ей было неловко сидеть рядом с жарким телом демона в слишком тонкой сорочке.
А ещё она знала, что Борн хорошо видит её во тьме спальни, освещённой только
сиянием его рук и лица.
Демон вздохнул: он разбудил, а теперь ещё и смутил правительницу. Но отступать
было некуда.
Если не сейчас, то когда? А вдруг он сегодня сгинет в аду и больше не сумеет
вернуться в человеческий мир?

Борн давно хотел открыть Ханне правду. Но лишь овладев силой лжи, ощутил, что
способен не солгать в важном.
– Я нашёл твою дочь, но не сумею её спасти, – сказал он тихо. – Силы демона не
безмерны. Я не бог этого мира. Я…
Ханна молчала.
– Её тело погибло, – продолжал Борн, успокоенный тем, что она хотя бы не плачет. –
Уцелела только душа. Но, боюсь, бедняжка уже совсем ничего не помнит. Я мог бы
создать ей новое тело и переселить туда остатки души, только это уже не поможет. У тебя
будет призрак твоей Софии, полоумная дурочка. Она… – он замолчал.
Иные считают, что правду говорить легко и прекрасно.
Нет! Правда болезненна и отвратительна.
Но, будь она лёгкой, давно смешалась бы с ложью и растворилась в ней.
Ханна молчала, кусая губы. Только дышала тяжело и со всхлипом.
Борн, не в силах выносить это молчание, нащупал её холодные пальцы.
– Где она? – прошептала Ханна. – Могу ли я увидеть её?
– Да, – кивнул Борн, накрывая её руку своей, огненной. – Душу Софии Алекто
вселила в чёрный трон правителя.
Он встал.
Ханна тоже выбралась из постели, и они вместе пошли в тронный зал.

Первая луна тускло светила за высокими длинными окнами. Дорожка света бежала к
чёрному трону. Магическое зеркало кружило во тьме, закручивая пылинки в вихри.
Ханна заплакала. Она опустилась на колени и приникла к тёплому камню.
Правительница знала, что Борн прав, что София здесь. Она давно уже ощущала её
дыхание, только не хотела себе в этом признаться.
– Ты можешь разорвать договор, – сказал Борн. – Я не смогу вернуть тебе дочь. И ты
тоже не обязана ещё целый год править миром людей.
Ханна покачала головой, всхлипнула, размазывая по лицу слёзы.
– Нет, демон, – прошептала она. – Я… остаюсь. Если я покину трон, я покину и её.
Пылинки закружились быстрее. Они роились и распадались: дочь Ханны слышала
мать.
Она всё ещё узнавала её и любила. Но это было последнее, что в ней осталось от
прежней Софии.

Ханна долго сидела у трона, согретая и успокоенная им, пока не начала засыпать.
Тогда Борн взял её на руки и понёс в спальню.
Напитавшись магией трона, тело Ханны стало горячим, словно у демоницы.
Борн ласково уложил её на одеяло и провёл рукой по груди, снимая шаль.
Ханна вздрогнула, просыпаясь, и вдруг обняла его, привлекая к себе.
Демон качнулся навстречу женщине и… растворился в ней, проник в каждую её
клетку, согревая и зажигая. И Ханна тоже растворилась и потерялась в нём.
Он был везде – в её крови и в дыхании, в каждой трепещущей клетке тела.
Так любят друг друга создания ада – они на миг становятся единым целым,
смешивая средоточия огня в один неистовый огненный взрыв.
И пусть любовь сущих – совсем иная, чем человеческая, но кто сказал, что между
человеком и демоном не бывает любви?
***
Господин Зибигус встретил загулявших студентов у моста. Он поклонился Фабиусу
и велел слуге проводить его во дворец правителя, а потом обратил на Диану и парней
совсем не радостное лицо.
– Ну и где вы шлялись, бездельники?
Диана от такой грубости даже дар речи потеряла. Что значит, где шлялись? Они же
не виноваты, что горожане начали бунтовать!
Хьюго, наверное, подумал о том же. Он покраснел от гнева.
– Мы не успели вернуться из-за бунта, господин Зибигус, – ответил за всех Хел. –
Мы торопились, но ворота подняли раньше времени.
Чёрт поморщился.
– Ну, раз так, то быстро ступайте спать! Завтра учёба снова начнётся с рассветом.
Диана наконец-то сочинила хорошую злую речь, чтобы объяснить Зибигусу, что он
осёл, и уже распахнула рот…
Но Хел коварно схватил под уздцы Фенрира и повёл в сторону дворца, отведённого
под студенческое общежитие.
– Езжайте сперва до столовой, – бросил ему в спину чёрт. – Вам оставили ужин. А
коней сдайте Кастору, он примет.

Борн плохо знал юных. Холодную кашу студенты смели на ура. А уж когда
обнаружили в своих номерах по корзинке с деликатесами и вином…
Соседка уже спала, и Диана, подхватив свою корзинку, тихонечко пробралась в
комнату Малко.
Там вкусно пахло ветчиной. Петря удивлённо протирал заспанные глаза, а Хьюго с
Хелом разливали вино.
– Вот гад! – вспомнила недобрым словом Зибигуса Диана. – Чёрт вроде как
позаботился о студентах, но сначала унизил и оскорбил.
– Не гад, а сущий, – поправил Хел. – Это он ещё по-доброму. Черти людей
презирают. Верно, Борн приказал ему нас встретить как следует.
– Я ему попрезираю! – возмутилась Диана. – Людей он не любит! Да и вообще,
какой же я человек, если я!.. – Она осеклась.
Диана так и не решила, кем ей себя считать: человеком или демоном?
Это же жуть такая – быть демоном! Хотя...
А ведь она же – одна такая! Нет больше девушек с огненной душой сущих! Она
особенная! Вот только знать бы ещё, какая от этого выгода?
Всё, что Диана запомнила от своего перевоплощения – это боль и ужасный жар,
сжигающий её изнутри. Она долго болела, и всё было вокруг как в тумане. Только в эту
весну наконец стало легче.
Но почему же отцы не сказали ей, что она демон. Демон!
Но тогда она же, наверно, сильнее этого глупого чёрта, Зибигуса? Тогда где же её
магия?
Хел сунул Диане в руку серебряную чашу с вином.
Чаши принёс Хьюго. Весь свой дорожный набор – шесть серебряных чаш,
вставленных одна в другую и увязанных в мешочек из кожи.
Рассудил, что они пригодятся. И вот теперь одна чаша сиротливо стояла лишней.
Непорядок.
– Это для мёртвых, – сказал Хел и плеснул туда немного вина. – Давайте вспомним
всех, кто был добр с нами и умер? Сегодня кто-то из нас тоже мог умереть.
– Это да, – отозвался Хьюго, разулыбавшись во всё лицо. – Если бы не ты… Я
теперь твой должник.
Он хлопнул по плечу Хела и поднял чашу.
– За братишку Ясна, что умер прошлой зимой от лихорадки!
– За Ниму и Тайку, – тихо сказал Малко. – Это мои сестрёнки. Их зарубил отчим,
когда ему стали спьяну мерещиться черти.
– За маму, – прошептал Петря.
– За маму, – кивнул Хел.
И никто не стал никого расспрашивать. Всем и так было понятно, что вспоминают
тех, кого сильнее любили.
– За Аро, – сказала Диана. – За его тело. И за душу того парня, как его звали, Хел?
– Дамиен, – подсказал Малко. – Он тоже любил драться на мечах.
– И за меня, – вдруг сказал Хел. – Просто молитесь за меня этой ночью.
– А кому молиться? – удивилась Диана. – Ведь Сатаны больше нет?
– Сатана бессмертен, – еле слышно прошептал Хел, словно опасаясь, что
многоликий услышит его. – Он больше не властен над миром людей, но там, в аду, он всё
так же могущественен и страшен.
– А как он выглядит? – спросил Малко.
Хьюго поморщился – это же было во всех книгах.
– Сатана многолик, – пояснил Хел. – Лицо его меняется, словно пламя. Его лики
сотканы из ликов людей, чьи души он пожрал за много веков.
Хьюго пожал плечами, нашли, мол, тему, и стал наливать всем по второй чаше.
– А своё лицо у него есть? – продолжал расспрашивать Малко.
– Этого не знает никто, – поморщился Хьюго. – Это же Сатана. Кто же его поймёт?
– Я откуда-то помню, – прошептала Диана, – что когда на земле не останется
грешных душ, чтобы стать ему пищей, мы увидим его собственное лицо. Но пока никто не
знает, каков он. А значит, он может предстать и любым из нас, если мы преступим наши
пути, и души наши отяжелеют.
– Это из книг, что были до катастрофы, – кивнул Хел. – Когда-то наши предки
считали именно так. Но они уничтожили мир. Значит, все их души были тяжелы
непомерно и сгинули в котлах Сатаны.
– А мы? – воскликнула Диана. – Что будет с нами? А я? Если у меня душа демона,
может ли она отяжелеть и спуститься в ад?
– Не знаю, – покачал головой Хел. – И никто не знает. Никогда ещё ад и земля не
сходились так близко, чтобы создавать не людей и не сущих. Мир изменился.
– Но что в этом: жизнь или смерть? – спросил Хьюго.
– Изменение, – пояснил Хел. – Наверняка мы знаем лишь то, что мы изменились.

Вино всё-таки ударило в голову Диане, и глаза её начали закрываться. Да и без того
было понятно, что пора закругляться. Зибигус не врал: побудка будет с рассветом.
Хел проводил девушку в её комнату, помог раздеться и уложил в постель. Напомнил
про покупки.
– Утром, – сказал он, – ты наденешь под платье короткую белую рубашку. И
попроси соседку, чтобы помогла зашнуровать платье.
– А ты? – Диана, уже почти задремавшая под звуки его голоса, вскинула голову и
захлопала слипающимися глазами. – Разве ты не придёшь утром?
Она выпростала из-под одеяла руку и обняла Хела за шею.
– Я… Я постараюсь прийти, – ответил светловолосый, высвободился из объятий и…
исчез.
Или это Диана уснула?
***
Хел, просочившись в коридор прямо сквозь стену, быстро пробежал до входной
двери, приник к ней, прислушиваясь, и пропал. Испарился.
Если бы кто-нибудь видел это, он, наверное, забил бы тревогу. Но и студенты, и
черти уже крепко спали.
Не спали в этот миг лишь Борн с Ханной, но они были слишком заняты друг другом,
чтобы поинтересоваться, что же творится в студенческой спальне.

Ночь уже крепко вступила в свои права, и до полуночи оставались считанные
минуты, когда Хел возник в Йоре, на задах огромного куба из гладкого серого камня.
Куб был похож на остов какого-то древнего здания. Его окружали развалины
колонн, а на плоской крыше виднелись остатки ещё одной крыши, треугольной.
Огромные двустворчатые двери были заперты, да ещё и заложены деревянным
бруском, возле них сидели два стражника из городского гарнизона и резались в карты.
Факел, что они укрепили на стене, уже догорал, но им лень было зажигать новый. В
отличие от столицы, Йора была спокойным городом.
Хел постоял немного, оглядываясь, и снова исчез, материализовавшись уже под
остатками треугольной крыши, где крепко спали голуби.
Тихонечко взяв одну из птиц, светловолосый стал пробираться по чердаку,
разыскивая одному ему понятное место.
Найдя его, он убрал доску, закрывающую отверстие, тщательно проделанное в
потолке, и опасливо заглянул внутрь.
Ничего не произошло, и Хел осмелел. Он просунул в отверстие руку вместе с
голубем и быстро отдёрнул, выпуская птицу.
Сонный голубь камнем полетел вниз, но опомнился и распустил крылья.
Хел выдохнул – портал всё ещё недоступен, фурия не переродилась.
Он улыбнулся было и… вздрогнул. Голубь вдруг исчез в воздухе!
Проходили томительные минуты, и больше ничего не происходило. Лишь несколько
капель крови упали из пустоты на остов каменного трона.
«Пора!» – подумал Хел.
Но не успел ничего сделать.
Внизу раздались голоса и глухие шаги, загремели доспехи подскакивающих
стражников. И в древний замок проникли два чёрта – кудрявый парень с голубем в
кармане и толстяк в плаще с капюшоном.
– Думаю, портал откроется этой ночью, Кастор. Я вижу стихийные токи – и они
сильны и чисты! – Говорящий сбросил с головы капюшон, но Хел и без того уже узнал
Зибигуса.
Кудрявый Кастор вытащил из кармана голубя. Он не знал, что фурия уже вкусила
крови и с каждой секундой становится всё опаснее.
Новоявленного стража порога кто-то должен был укротить. Хел много думал об
этом. В одиночку ему эта задача казалась непосильной, а вот опередить Зибигуса и
пробудить у фурии жажду крови он мог. И знал, что времени у этих двоих почти не
осталось.
Но глупые черти бездумно болтали, разглядывая пыльный зал с высокими
потолками и остатки трона. Никто из них не ощутил постороннего присутствия и не
обнаружил демонёнка, затаившегося на крыше.
В зале висела кромешная тьма – факелов сущие не принесли. Черти, как и Хел,
прекрасно видели в темноте.
Наконец молоденький черт Кастор подбросил голубя, и тут же тугая волна воздуха,
наполненного магией, подхватила его вместе с птицей и понесла к потолку, играя
добычей, как пёрышком.
Камень, оставшийся от трона вспыхнул, словно вулкан проснулся под ним и лава
алой рекой потекла под землю.
– Она проснулась! – в ужасе заорал Кастор.
Зибигус выкрикнул охранное заклятье, пытаясь спеленать силу, ставшую стихийной.
Но фурия оказалась хитрей.
Она мотала Кастора по залу, прикрываясь его телом от магических ударов старого
чёрта, и он никак не мог набросить на неё удавку и приковать к порталу.
Хел знал – фурия должна покориться и стать стражем порога. Если она сбежит –
город превратится в руины.
Зибигус орал и плевался, промахиваясь. Хел, улучив момент, просочился внутрь и
бросился к камню.
Портал пылал, словно пасть животного, чьи кишки были полны огня.
На миг демонёнок испугался: а вдруг он не выдержит адского жара? Но отступать
было поздно, он уже совершил непоправимое.
Зибигус и так не простит ему этого поступка. Но не сумеет и остановить!
Собравшись с силами, Хел зажмурился и нырнул в пылающую бездну.


https://author.today/u/bed_kristian