Ptisa_Lucy все записи автора Автор Алексей_Груненков,

Глава 5. “НЕРВНАЯ” ЛЮБОВЬ
Словом, он глупо бегал за ней. А она, видя это, не подпускала его близко, порой избегала, заставляла его довольствоваться жалкими крохами своего внимания и вместе с тем милостиво посвящала в подробности своих увеселений в обществе других молодых людей.
Теодор Драйзер. “Американская трагедия”



В разное время вспоминая последующие события я относился к ним тоже по-разному. Сперва не пожелал бы их и врагу, а спустя годы с прежним результатом согласился бы на повторение. Ну а той депрессивной осенью, когда по ночам болела душа я представлял, как разыскиваю самого себя в больничном парке, где до знакомства с Оксаной просиживал с книжкой и предупреждаю своего двойника чем обернётся для него встреча с ней. Однако тот летний мальчишка явно не понимал от чего его хотят уберечь. А расскажи я ему про травматический любовный опыт, то он в ту же секунду бросился бы искать виновницу. По себе знаю. Тем не менее, я всячески призывал его держаться подальше от горбоносой блондинки, которая запустит в него воланчиком и предложит поиграть в бадминтон.
“Она тебе не нужна. Не нужна.” – втолковывал я ему. А он, пообещав избегать мест, где играют, сам возле них только бы и вертелся, высматривая блондинок и специально подставлял лоб под воланчик. Ведь ему сулят целое приключение. Вот и поди его удержи!
С Оксаной я познакомился почти в самом конце сорокадневного курса, на протяжении которого со мной работали психологи, массажисты, а медсёстры кормили феназепамом и до выписки оставалось всего десять дней. Но обо всём по порядку.
В пятницу в начале июня 2002 года я заселился в трёхместную палату и все выходные пролежал в ней один, сочиняя на гладком каменном подоконнике новую главу своей повести. Оба мои соседа уехали до понедельника по домам и мне никто не мешал. В отделении по палатам лежало ещё несколько новичков. Все взрослые дядьки лет примерно по сорок, а вели себя так будто новенькие они не в больнице, а в школе или в детском саду. Переведены среди учебного года. Ходили поодиночке зашуганные. Впрочем, я и сам, наверное, был не лучше и тоже всех сторонился.
Пациенты брали друг у друга пример. Видимо любое проявление активности в их представлении могло быть расценено персоналом как повышенная нервная возбудимость, за которую пришлось бы расплачиваться ношением смирительной рубашкой в одноместном номере-люкс с мягкими стенами. Нервные шлялись по коридору взад и вперёд боясь произнести хоть слово или к чему-нибудь прикоснуться. Включить телевизор в комнате отдыха, взять с полки нарды (карты запрещены), шашки с шахматами, настольную игру, какую-нибудь книгу или журнал. Выйти, наконец, на улицу. Куда там! Народ подобрался такой стеснительный, что с попаданием сюда все разом побросали курить, хотя курение правилами не запрещалось.
– Прошу меня извинить. – изысканно обратился я к медсестре – А где здесь курительная комната?
– Здесь нигде. – недовольно сказала она – Курить можно только на улице.
На улице – так на улице. Я взял сигареты и направился к выходу, а краем глаза заметил, как за мной потянулись и остальные.

На всякий случай я не стал отходить от подъезда и остался стоять на крыльце. Через минуту дверь приоткрылась сантиметров на двадцать и наружу высунулась голова моего последователя. Он несмело огляделся по сторонам и протиснувшись боком в дверной проём встал со мной рядом и закурил. Потом за ним появился ещё один и ещё. Вскоре на улицу высыпало всё отделение. Все заняли себе по ступеньке и жадно молча курили, прижимаясь спинами к поручням. Вниз никто не сходил. Докурив, я бросил бычок в урну. Все повторили моё движение и гуськом отправились за мной в отделение. Давным-давно в школьном учебнике по биологии я видел картинку эволюции человека: от обезьяны до современника. На ней обезьяна, питекантроп, неандерталец и кроманьонец идут друг за другом. Кроманьонец вышагивает впереди, обезьяна плетётся в конце. Поднимаясь по лестнице, я, как и на той картинке ощутил себя кроманьонцем.
До самого вечера нервнобольные будто малые дети ходили за мной хвостом. Я в туалет, и они в туалет, я в столовку, и они в столовку, я покурить на улицу, и они покурить на улицу, я за таблетками, и они за таблетками. На нервы это действовало ужасно. Порой меня так и подмывало обернуться и заорать им: “Хватит за мной ходить!”
Я первый нашёл на схеме столовую. Привёл и усадил всех за стол. Столовая находилась в отдельном корпусе. Внешне она походила на маленький ресторанчик со стеклянными стенами. Кормили там вполне сносно. Нормальной больничной пищей. На обед на первое в тот день были щи, на второе макароны с котлетой и компот на третье, а на ужин подали гуляш и картофельное пюре. Я обратил внимание, что женщины за столиками преобладали. Как выяснилось впоследствии на территории клиники было всего два мужских отделения и семь или восемь женских. Закончив трапезу, я собрал свою посуду и отнёс на мойку. Пациенты из моего отделения на ходу доскребывая из тарелок пищу опять последовали моему примеру. Сопровождаемые женскими взглядами мы в полном составе покинули помещение столовой и строем направились в отделение.
К субботе мои подопечные более-менее освоились и стали проявлять чуть больше самостоятельности, ну а к воскресению окончательно обрели независимость и перестали ломиться ко мне в палату с предложениями сходить на завтрак, обед, ужин, покурить или принять таблетки. Ну а в понедельник вернулись из отпусков “старые” пациенты, а также вышли на работу врачи. Последние взялись за меня всерьёз.
Для начала со мной побеседовала лечащий врач и выписала мне “колёса”. Оказывается, те таблетки, которые я принимал в выходные не обладали выраженным лечебным эффектом и носили характер лёгкого успокоительного. Лечащим врачом была полноватая дама лет пятидесяти. Немногим позже она объяснила мне правила внутреннего распорядка и выдала расписание. По нему с завтрака до обеда процедуры шли одна за другой. Физзарядка, гипнотерапия, массаж, циркулярный души, душ Шарко, солевые ванны. Кроме того, в расписании стояли различные медицинские обследования вроде электроэнцефалограммы мозга, анализов крови, консультация у психолога и у психотерапевта.
После обеда у пациента наступало свободное время. Меня неприятно удивил запрет лежать днём на койке. Согласно правилам, пациенты обязаны вести подвижный образ жизни. Можно свободно выходить за территорию на два часа, а если хочешь покинуть её на большее время, то необходимо поставить в известность дежурную медсестру. Ну и никакого алкоголя, конечно. В сочетании с таблетками эффект мог быть непредсказуем. За нарушение моментальная выписка. В остальном играй в бадминтон или настольный теннис, ходи на прогулку в Парк Горького или загорать в Нескучный, смотри вечером сериалы по телевизору. Одним словом – отдыхай. Восстанавливай нервы. Условия как в доме отдыха. Для чистюль в отделении оборудована душевая.
Докторша перепоручила меня психологине. Молодой испорченной сексуально девице, на уме у которой был один только секс. Она считала его естественным антидепрессантом, панацеей от всех душевных невзгод и советовала почаще им заниматься. Я выступил в излюбленной своей манере, заявив, что секс как таковой мне не особенно интересен.
– Как это? – вкинула брови психологиня.
– А вот так. – развёл я руками.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем.
– Ну а как же вы удовлетворяете свои потребности?
– Ну а руки на что? Так и удовлетворяю.
Психологиня долго смотрела на меня. На лице её читался вопрос: как это возможно, что молодому парню не интересен секс? Казалось, ещё чуть-чуть и ей захочется проверить мои слова. Провести своего рода эксперимент. В ходе него она встанет из-за стола, скинет халат, а под халатом у неё будет какое-нибудь эротическое белье, подойдёт ко мне и… В районе ширинки на моих джинсах образовался бугор. Психологиня со своего места его видела, но по окончании беседы я долго не мог подняться со стула, чтобы не выдать себя перед ней.
Шли дни. Недели. На выходные я не отпрашивался и оставался в опустевшей на две трети больнице. Ну а в будние дни продолжал посещать лечебные мероприятия в строгом соответствии с распорядком. В свободные часы брал сигареты, зажигалку и книжку и, устроившись на лавочке на заднем дворе нашего корпуса читал. Корпус возвели на отшибе и в наш тихий дворик мало кто забредал из других корпусов. Но если углубиться в центр и расположиться там, то минуты не пройдёт как к тебе подсядет какая-нибудь вертихвостка. Почти весь женский контингент клиники неврозов (ну или по крайней мере большая его половина) лечился от недостатка мужского внимания и посидеть одному в “центре” чтобы никто не подкатил у мужчин получалось редко. Ко мне, например, там всегда цеплялись, пока я не сменил дислокацию и старался не отходить далеко от своего “района”.
В последний раз, когда я туда забрёл на соседнюю лавочку присели две уродливые чучундры лет тридцати с гаком. Сначала они просто громко разговаривали и мешали читать, а потом им захотелось вступить со мной в диалог и для затравки стрельнули по сигарете.
– Что-то я раньше тебя не видела. – сказала одна с белёсыми волосами и выпирающей нижней челюстью – Новенький, что ли?
Я кивнул. Помимо тяжёлой челюсти у неё была и масса других недостатков. Отсутствующие брови и нос-бульба. Однако при всём при этом она обладала на редкость стройной фигурой.
Посыпались вопросы:
– А как тебя зовут? А с чем ты лежишь?
– Зовут меня Алексей, лежу с паническими атаками. – последовательно отчитывался я.
Я не стал расспрашивать, как их зовут и с чем они попали сюда. Обе были стрёмные не только в плане наружности. Блондинка материлась чуть ли не через слово рассказывая зачем-то про своего бывшего мужа, а её компаньонка – толстая и неухоженная тетёха в шлёпанцах – ржала во весь голос.
Чучундры предложили мне подойти сюда же часам к восьми вечера и попить с ними пива. Я ответил расплывчато. А за ужином ко обратился парень из моей палаты. Мой ровесник и его отличительной фишкой была диастема в полсантиметра между верхними зубами. Звали его Максим. Максим случайно находился поблизости и слышал, как меня позвали на свидание две девушки и теперь он спрашивал нельзя ли ему пойти со мной. Ведь девушек две.
– А ты их видел? Они же обе страшные как моя жизнь!
– Ну чего тебе стоит? Давай вместе сходим. А потом ты можешь уйти. Вдруг обломится и получится кого-то из них ужалить? Кстати, я не в первый раз замечаю, что бабы на тебя так и клюют. Можно тебя держаться?
Его слова мне изрядно польстили и так у меня завёлся компаньон. Вскоре их число увеличилось. Я играл роль приманки. Садился с книжкой на лавочке в месте наибольшего скопления женщин, а за мной из засады наблюдали приятели. Как только вокруг меня собиралось женское общество как они всей братией выскакивали из-за кустов и в свой черёд окружали его. Декорация была такая, будто бы они меня потеряли, а теперь нашли в толпе ненасытных баб.
Своей частью “добычи” я брезговал, жертвуя её в пользу “бедных”. Некоторым было все равно с кем, хоть в ближайших кустах с каким-нибудь крокодилом, ну а я пусть и не считал себя Аленом Делоном, но залезать на кучу говна точно не стал бы.
Симпатичные девушки попадались. Но они видимо лечились не от того, от чего другие лечились и не вели себя с мужской составляющей как маньячки. Две девчонки из нашего корпуса украдкой посматривали на меня, но подойти не решилась ни одна, ни вторая, а сам я стеснялся к кому-нибудь подходить. Ну а та, что в синем спортивном костюме (третья по счёту) просто поедала меня глазами, когда я курил вместе со своей кодлой на улице перед отбоем (мы как раз вернулись с охоты). Стою, курю, разговариваю с товарищами, а она сидит ко мне боком метрах в двадцати на лавочке совсем одна и прищурившись на меня смотрит. Не засечь её взгляд было сложно. Правда, я всё-таки сделал вид, будто не замечаю и ещё сильней распушил хвост. То так повернусь к ней то этак. То так ногу поставлю, то так. То застыну в картинной позе с сигаретой во рту. То затейливо выпущу дым изо рта. Одним словом, рисуюсь. При этом и думать забыв о том, что я вроде как некрасивый. Так лет в пятнадцать сказала мать, а я ей тогда поверил.
Этот подарок судьбы в спортивном костюме, блондинка с каре, мечущая в меня взгляды, следующим вечером запулила в меня воланчиком. Под выдуманным предлогом я избавился тогда от своей шайки-лейки, оставив группу товарищей под присмотром нетрезвой женской компании, а сам ринулся к нашему корпусу, где вчера видел её. Объект моего поклонения в обществе ещё одной симпатичной девушки с африканскими косичками на голове скакала на заднем дворе с ракеткой. Я уселся поблизости и раскрыл том Гончарова. Для клиники неврозов лучшего чтива чем “Обломов” попросту не придумаешь. К тому же мне всегда было интересно, отчего это чудик валяется на диване и не делает ни хрена. Сижу, пытаюсь читать. Не прошло и минуты как в меня угодил воланчик. Обе девчонки рассмеялись.
– Ой. Извини. Не хочешь поиграть? – спросила моя блондинка.
– Можно. – без колебаний согласился я и, оставив книжку на лавочке, подошёл к ним.
– Я Оксана, это Кира. Ну а тебя как зовут?
– Алексей.
Кира отдала мне свою ракетку:
– На, возьми. Потом Оксане вернёшь. А я пойду поднимусь в палату.
Наверное, эти чертовки заранее обо всём договорились и разработали целый план на случай, если я окажусь рядом. Воланчиком по лбу я получил не случайно.
Начали играть. До этого я ни разу не держал ракетки, однако для первого раза у меня здорово получалось. Лихо двигался приставными шагами, прыгал на месте, делал резкие выпады, бил открытой и закрытой стороной по волану, сверху вниз и снизу вверх с разной силой. Вскоре Оксана несколько запыхалась. Я порядочно её загонял. К слову, она не выглядела худышкой, но назвать ей плотной также было нельзя. Мезоморфный тип. Фигура спортивная, по форме напоминающая песочные часы. Тонкая талия, широкие плечи и бёдра. Большая грудь. Рост где-то метр семьдесят или немного ниже.
Оксана сдалась первой и предложила сесть отдохнуть. Мы сели на две скамейки стоявших друг против друга.
– А ты знаешь, что ты очень симпатичный? – сходу спросила она.
Её слова стали для меня полнейшей неожиданностью. Признаться, я несколько растерялся, услышав такое. Тем не менее ответил:
– Да? Правда? Спасибо. Ты тоже очень красивая.
Нос у Оксаны был с небольшой горбинкой, а щёки покрыты веснушками. Лицо квадратное, с угловатыми чертами. Губы тонкие. Выраженной красотой она на самом деле не обладала и понравилась мне только потому, что проявила ко мне интерес купив сногсшибательным комплиментом. А ещё я смотрел на неё и понимал, что, наконец-то, дождался. Заветная мечта моя исполняется – у меня будет девушка. Ну а дальше – как знать? – вдруг это будущая жена? Мои бабушка с дедушкой именно так в больнице и познакомились. Бабушка часто об этом рассказывала.
– Ты не модель случайно? – вновь спросила Оксана.
– Нет. Я поэт.
– Поэт? В смысле стихи пишешь?
– Ну, да. Могу прочесть что-нибудь.
Я прочёл ей какое-то стихотворение из последнего посвящённое некой вымышленной особе. Про стихи Оксана ничего не сказала, зато спросила про героиню:
– У тебя, наверное, полно девушек. Или девушка у тебя одна-единственная?
– У меня нет девушки. – с готовностью ответил я. Есть обстоятельства, когда ты не только не стесняешься отсутствия у себя личной жизни, но и при наличии оной всячески её отрицал бы и это был как раз тот самый случай.
– Представляешь и у меня тоже сейчас никого.
– Ну надо же! – поразился я – Какое удачное совпадение!
Оксана училась на втором курсе экономического института, а я в свою очередь самозванно представился ей студентом литературного.
– А ты работаешь? – спросила Оксана.
– Да. Санитарным инструктором.
– А вот я сейчас без работы. С прошлой меня уволили.
Оксана была на два года старше меня. Профессионально занималась танцами, а в клинику неврозов её привела бессонница. Врачи советовали ей много двигаться перед сном, чтобы устать и заснуть. Вот поэтому и прыгает здесь с ракеткой. Ведь скоро отбой. Лечение ей не очень-то помогает. Она здесь две с половиной недели, а меня заприметила несколько дней назад. Фокус с воланчиком придумала та самая Кира, её соседка по палате, которая бралась устроить и более тривиальный способ знакомства, но от него Оксана отказывалась.
Мы говорили и не могли наговориться. Любой новый человек интересен. Правда лишь до тех пор, пока не узнаешь его ближе и вдруг не поймёшь, что тобой он уже исчерпан и с ним больше не о чем говорить. Поэтому на начальном периоде отношений тебе сносят крышу, а на последующем выносят мозги.
До нас донеслись крики дежурных сестёр. Они собирали народ с улицы и загоняли его в корпуса. Я проводил Оксану до её отделения. Оксана лежала в том же корпусе что и я, но двумя этажами выше. Я на третьем, она на пятом. И на прощанье поцеловал ей ручку.
Той ночью мне не спалось. Знакомство с Оксаной ввергло меня в сильное психомоторное возбуждение, сна от которого не было ни в одном глазу, и я бегал курить в туалет каждые пятнадцать минут. Всё думал о ней. Боялся, что когда-нибудь она мне наскучит и я поступлю с ней также, как с той своей первой девушкой. То есть, брошу её. Мысленно я встречался с Оксаной уже долгое время, может год, а может и несколько лет. Она стала мне близким и родным человеком, однако влюбиться в неё за это время я так и не смог. Более того: как девушка она давно перестала мне нравиться. Кто-то в моей голове беспрестанно твердил, заклинал, умолял, приказывал не вступать в эти отношения с ней, воздержаться. Спасти и оградить от себя эту милую, прекрасную девушку, иначе с годами нам обоим будет вдвойне, а то и втройне тяжелей, поэтому лучше не начиная прекратить всё сейчас.
На душевные терзания так конкретно меня пробило. Бегал и бегал курить. Бегал и бегал. Пачки полторы за ночь высадил если не больше. Ближе к утру, когда от сигарет стало подташнивать, а спать по-прежнему не хотелось я взял свою книжку и выбрался в коридор, где и просидел до подъёма в нетерпении ожидая новой встречи сегодня днём. Правда, часам к девяти утра всё же сумел убедить себя, что никакой новой встречи не будет. Да, вчера произошло нечто потрясающее, удивительное, волшебное, нечто из ряда вон, но сегодня всё вернётся опять на круги своя. Мне же стоит провести этот день в отделении. Не высовываться наружу и не показываться на глаза Оксане. Скоро я и сам пойму, что мне она не нужна, а я соответственно не нужен ей. Она про меня и не вспомнит. Однако Оксана вспомнила. Даже подослала парламентёра – парня из моего отделения – чтобы тот передал мне, что она меня ждёт внизу.
“Значит это судьба.” – подумал я, вышел на улицу и там ко мне сразу подскочила Оксана, но не в своём спортивном костюме, а в клёвой футболке, в расклешённых джинсах и со следами косметики на лице.
– Ты что? Боишься меня? – спросила она и затрепетала ресницами как бабочка крыльями. Оксана вовсю кокетничала и заигрывала со мной.
– С чего бы я должен тебя бояться? – зевнув поинтересовался я. Никакой радости я не выказал. Наоборот, выглядел очень хмурым.
– Да что с тобой? Вчера же всё хорошо было.
– Да, ничего. – вяло отмахнулся я – Не бери в голову. Всё нормально.
– Слушай. Ты не можешь помочь мне в одном деле? – спросила Оксана.
“Так.” – с неприятным чувством подумал я – Начинается. Суток не прошло как мы познакомились, а ей что-то от меня нужно.
– Что за дело?
– По тебе видно, что у тебя хороший вкус в плане одежды. Поможешь мне выбрать джинсы?
– Да, хорошо.
– Тогда так. Я сейчас на процедуры, ну а после обеда жду тебя здесь же. На этом самом месте у входа в корпус. Договорились?
– Договорились.
Обворожительно улыбнувшись мне на прощание, Оксана пошла по своим делам и в этот момент я перехватил устремлённый на меня взгляд одной из тех опоздавших девушек. Она смотрела как на изменщика, хотя я за своё пребывание в больнице с ней и парой слов не обмолвился.
Впереди у меня было ещё часа три. Я заглянул в своё расписание и увидел, что до этого времени у меня тоже есть чем заняться. Например, посетить сеанс гипнотерапии, где, сидя с закрытыми глазами в тёмном помещении в мягких глубоких креслах, наша группа из десяти человек училась расслабляться под медленные композиции Энио Морриконе. Затем по плану шёл циркулярный душ и массаж. Дел по горло!
После обеда встретились как условились. Для поездки в город я тоже переоделся. Сменил футболку, вместо бриджей надел джинсы, а на ноги вместо сандалий кеды на толстой подошве. Захватил на всякий случай рюкзак.
За территорией Оксана взяла меня за руку. От неожиданности я вздрогнул. Отсутствие опыта общения с девушками сделало меня недотрогой. Да, встречаться с девушкой для парня хороший тон, но если он новичок в этом деле, то ведь ему и привыкнуть сначала надо.
Мы махнули на метро в центр и облазили там кучу магазинов. Оксана была покупательницей прихотливой и на первый попавшийся товар не бросалась. Зазывала пальцем к себе в примерочную, но я улыбался и отрицательно мотал головой глядя на бдительных до нравственности и краж продавцов-консультантов. В какой бы магазин мы не зашли, они всюду ходили за нами одновременно по трое или по четверо опять как на той картинке про эволюцию человека в школьном учебнике. Приди я сюда один, то давно ушел бы, до того эти продавцы раздражали меня своей слежкой. Неужели их учат явно шпионить за покупателями?
Оксана томно закатывала глаза в ответ на мои отказы лезть к ней за шторку. Показывала оттуда язык и с неприличным подтекстом облизывала губы. Моё мнение насчёт джинсов её не особо интересовало. Она руководствовалась собственным вкусом. Перемерив в общей сложности штук тридцать разных цветов и фасонов, Оксана так ничего и не выбрала. Подход к делу у неё был серьёзный. Я на её месте не заморачивался бы и ограничившись двумя-тремя моделями какие-нибудь непременно купил.
В клинику вернулись в девятом часу. Оксана смотрела на меня и глаза у неё горели как у дикарки при виде добычи. Того и гляди вдарит дубиной по голове и утащит к себе в палату. Вот уж не думал, что она такая горячая штучка. Под вечер невинных прикосновений ей показалось мало. Теперь она тёрлась об меня всем чем придётся и запускала руку мне между ног наглаживая пальчиками мой налитый кровью стоячий член. Я уже месяц воздерживался из-за чего был вынужден попросить Оксану оставить его в покое, иначе он мог сработать прямо у меня в штанах. Шепча на ухо всякие возбуждающие непристойности, Оксана увлекла меня в укромный закуток возле бойлерной и набросилась с поцелуями. От непроизвольного выстрела меня спасла медсестра, созывающая с улицы подопечных.
– Ты чего такой красный? – спросил сосед по палате, но посмотрев на мои штаны, вздымающиеся в районе ширинки мигом обо всём догадался – Что? Шишка дымит? Сходи душ холодный прими. Поможет!
Я послушался его совета и простоял несколько минут под холодными струями в душевой. Мне действительно полегчало. Насчёт больниц у меня имелось строгое правило гласившее не позволять себе детский грех и ждать с ним до дома. Вообще мы с Оксаной договорились что на выходные поедем к ней, но сегодня была только среда. До пятницы точно не дотерпеть. Оксана с её напором дожмёт меня раньше. Надо что-то делать. Ну а что тут делать? Брать её завтра и ехать домой к родителям, пока они на работе, а сестра в саду. Можно ломануться и к бабушке, но шансов, что её не окажется дома значительно меньше. К тому же она догадается, что кого-то водил.
Оксана не курила и к алкоголю интереса не проявляла и когда по дороге к родителям мне захотелось для храбрости выпить пива, то она запретила мне это делать, мотивируя тем, что ей неприятно будет дышать моим перегаром и попросила взять сок. Также она настояла на обязательной покупке презервативов.
Чтобы не попасть в дурацкую ситуацию перед выездом я позвонил домой из бесплатного телефона-автомата в больничном дворике. Убедившись, что дома никого нет перезвонил матери на работу. Сказал, что планирую днём заехать за чистым нижним бельём. Признаться, я сильно нервничал из-за предстоящей операции. В прошлый-то раз я был выпивши, а в этот мне придётся делать всё трезвым. Более того: целый месяц я плотно сидел на разного рода транквилизаторах. С виду у меня всё нормально, проблем нет. На потенцию пока не жалуюсь, но вдруг что-нибудь не получится или получится слишком быстро по той лишь причине, что я просто допустил саму эту мысль и дал себе установку на неудачу?
Своими страхами я поделился с Оксаной. Она мне ответила, что ничего страшного, если не получится. Тогда просто поваляемся, сочку попьём.
– А по поводу второго опасения ты что скажешь?
– В принципе я готова, что первый раз будет не для меня.
Оксана нравилась мне всё больше и больше. Наверное, человек она очень тонкий и чуткий. Я узнал случайно её фамилию. Подглядел на карточке с расписанием и меня как током ударило. Оксана была однофамилицей той самой школьной подруги.
– Никогда не видела столько книг. – с восхищением произнесла Оксана. Таково было её первое впечатление о моей комнате.
Много? Всего-то три полки от Ларисы Семёновны разве много? Оксана комнату родителей не видела. Вот там – да! В плане книг есть на что посмотреть. Забитые до отказа полки по стенам и целый шкаф, тесно заставленный подписными изданиями выпущенными в эпоху СССР. Когда мать только начала собирать это богатство, то невзначай обронила фразу о том, как ей жалко будет распродавать его в будущем. Книги служили ей инвестицией. А также давали возможность пустить пыль в глаза. Продемонстрировать гостям свой высокий культурный уровень. Кое-что мать, конечно, почитывала, но в большинстве своём многотомные собрания сочинений так и жили безвылазно за стеклом. Экскурсию по книжным местам я устраивать Оксане не стал. Ведь помимо книг в соседней комнате она там же могла увидеть родительское ложе с неубранным бельём в засохших кровяных каплях и у неё возник бы вопрос не зарезали ли на нём кого.
За первым впечатлением Оксана составила и второе:
– Дааа, Мась… – протянула она, оглядевшись – ремонт тебе делать нужно.
Как-как? Мась??? Что, интересно, за обращение? Откуда она взяла его и что оно значит? Ещё бы зайчиком или котиком назвала.
Чистое полотенце искать в шкафу не понадобилось. Оксана привезла своё. В душ она отправилась первой. А я всё-таки быстро смотался в нижний за маленькой баночкой джина с тоником и исхитрился оперативно выдуть её на обратном пути к подъезду.
В свой черёд в душе я лишний раз подумал о том, что сейчас предстоит и мне был знак, что переживаю напрасно. Вышел обернутый вокруг пояса полотенцем… Оксана ждала меня сидя на диване будучи полностью абсолютно обнажённой.
– Ой! – обрадовалась она – У тебя стоит!
Она восприняла мою эрекцию так, словно я неожиданно преподнёс ей букет цветов.
– У меня первый день после месячных. – сказала она, укладываясь спиной на диван – Тебя это не пугает?
Я не совсем понял, что она имеет ввиду. Посмотрел на неё там, где надо, но ничего страшного или пугающего для себя не увидел. Ну а с остальным я ранее уже встречался. По видео часто видел и в жизни пару раз сталкивался. Между живой и экранной картинкой разница всё же есть. Как между реальным сексом и онанизмом.
Обезопасив свой член резинкой, я приступил к делу. Всё первое действие я как в рекламном слогане “Pepsi” брал всё от жизни, а затем без антракта перешёл ко второму и доскрёб остатки. К началу третьего действия Оксане видимо надоело скучать на последних ролях внизу, и она предложила поменяться со мной местами. Вот тут-то и начались основные проблемы. Наверху в качестве ведущей героини она так разошлась, что я всерьёз испугался как бы она чего-нибудь мне невзначай не сломала. Подскочит выше, чем нужно и промажет мимо меня. Я умолял её скакать на мне не так интенсивно, полегче, полегче, но Оксана нисколько себя не сдерживала, будто сорвалась с цепи, ибо теперь подошла её очередь наслаждаться процессом, а я своим нытьём портил ей все ощущения.
Мы перебрали и прочие варианты взаимодействий, но всегда как-то так получалось, словно мы с ней во что-то играли и я в каждой партии неизменно её обыгрывал. За полтора часа мы провели с ней пять партий в мою пользу, а на шестой я услышал звук открывающейся входной двери и голос матери из прихожей:
– Лёша! Ты дома?
Блин! Вот чего её принесло? Рабочий день же ещё не окончен! Велев Оксане сидеть в комнате тихо, я кое-как оделся и, прикрыв к себе дверь, вышел в прихожую.
– Привет. – сказал я – А ты что так рано?
– Привет. А ты что такой взбудораженный?
– Да, видишь ли, я не один…
– И что мне теперь уйти? – с вызовом спросила мать.
Вернувшись обратно в комнату, я сообщил Оксане, что вечеринка окончена. С работы пришла мать и нам пора сматывать удочки. Я понимал, что Оксана явно рассчитывала на большее и неудовлетворена результатами нашей встречи, однако я предвидел подобный исход и заранее поставил её в известность о своём небогатом половом опыте намекая этим на то, что ситуацию в скором можно будет исправить если не бросать заниматься сексом.
Кстати, по сравнению с прошлым разом, в этот мне всё понравилось. Внутри у меня всё пело. Психологиня была права. Секс – это лучшее лекарство от депрессии.
В пятницу я отдал заведующей заявление на отпуск, и мы поехали к Оксане домой. Жила она с матерью на востоке Москвы. Мне часто доводилось бывать по работе в её районе. Их квартира располагалась на первом этаже девятиэтажного панельного дома с девятью подъездами.
Приезда матери в выходные не ожидалось, тем не менее, Оксана всё-таки разведала обстановку в квартире. Зашла первой, а меня попросила подождать на лестнице. Минуты через полторы она открыла мне дверь и сказала, что путь свободен.
Прямо с порога Оксана потащила меня к себе комнату. Пройдя внутрь, я встал у двери. Почти всю площадь её комнатушки занимал раскладной диван. Между ним и мебельной стенкой был узкий проход сантиметров в тридцать. В конце дивана он поворачивал налево и граничил там с тумбочкой, на которой стоял японский телек с огромным экраном.
– Никогда не видел такого большого телевизора. – сказал я, поскольку книг в её комнате не заметил. – Может соберём диван?
– Зачем? – пожала плечами Оксана – Сейчас все равно ляжем.
Услышав это, я приуныл. Не то, что бы мне не хотелось секса. Хотелось! В моём возрасте секса всегда хочется. Просто мы совсем не разговаривали друг с другом. Вряд ли обмен скупой информацией считается разговором. Меня интересовала её жизнь, мечты, мысли. В принципе она мне уже ответила, что мечтает о стабильном высоком доходе хотя бы в тысячу долларов. А ещё о путешествиях по жарким странам, о фирменных шмотках и дорогих украшениях, о ресторанной еде и о хорошем сексе. Ну, да. В самом деле! О чём же ещё мечтать, как не об этом банальном стремлении к земным радостям? Мнимые великие идеалы не давали мечтать и думать о земном и недосягаемом. Впрочем, я прощал Оксане её будничный прагматизм и надеялся, что у меня получится изменить её под себя. А у меня даже денег на метро теперь не хватало и в турникет я пробегал за Оксаной.
Затем мы легли и начали скучно трахаться. Я старался изо всех сил. Не помышляя о своём удовольствии, пытался угодить ей. Время от времени я не выдерживал и в изнеможении кончал, после чего немедленно распечатывал упаковку с новым презервативом, надевал его на себя и снова кидался в бой. Оксана же была абсолютно статична. Она в основном лежала, иногда стояла, изредка сидела. Никакой собственной инициативы от неё не шло. Я же не переставал раздувать жар в её топке, бросать дрова и в итоге раскочегарил. Оксана судорожно дёрнулась и, громко застонав, выгнулась дугой на диване. От того, что у меня получилось, я был на седьмом небе от счастья.
Оксана сдержано поблагодарила и попросила ещё сказав, что во второй раз будет легче. Окрылённый успехом я удвоил свои усилия и действительно – не прошло и двадцати минут, как её вновь затрясло в оргазме.
– Спасибо, Лёшенька. Правда мне двух раз недостаточно. Сделай хотя бы пять.
Я запросил пощады:
– Дай немного передохнуть.
– Фи! – она недовольно наморщила носик и принялась восхвалять своего бывшего парня. Про то, каким он был классным в постели. Не знаю, насколько рассказы её были правдивы, но судя по ним, до меня она спала не с реальным мужчиной из плоти и крови, а с вымышленным персонажем любовного романа. Этому половому гиганту я и в подметки не годился. По сравнению с ним я мальчишка.
Слова о бывшем парне меня ранили и в то же время пробудили во мне дух соперничества и минут за сорок я в третий раз довёл её до оргазма. Полезные ископаемые из земли добывать легче, чем оргазмы из девушек. Сдохнешь раньше. Секс никакое не удовольствие, а тяжёлый каторжный труд!
В общей сложности кувыркались мы часов пять. Оксана нисколько не притомилась и перед сном вытащила меня на прогулку. При этом не упустила случая поддеть меня тем, что если бы я хорошо потрудился постели, то нам на ночь глядя не пришлось никуда переться и она бы давно спала.
Мы прошлялись до половины второго, а когда пришли, то Оксане снова приспичило и у меня не оставалось другого выбора, кроме провести на ней ещё полчаса. Не знаю как она, но я заснул как убитый, а утром захотел сбежать от неё обратно в больницу, поскольку перспектива совместных двух выходных грозила смертью от истощения. Там хотя бы кушать дают.
Оксана прикинула что-то в уме и пожала плечами. Она не удерживала меня. Никаким её параметрам – ни сексуальным, ни финансовым – я не соответствовал. Сама же она собралась в гости к какой-то подруге и раньше вторника возвращение в клинику не планировала. Ко мне же мне пришло неприятное осознание, что я боюсь её отпускать. Видимо в мозгу запустились химические процессы, отвечающие за влюблённость. Бесцеремонным образом я попросился поехать с ней, но Оксана живо охладила мой пыл прямым вопросом про деньги. Не могу же я отправиться туда нахаляву.
Ну что делать? Ладно! Мы вышли из дома вместе, доехали на троллейбусе до метро, а там я привычно полез в турникет за Оксаной, но бдительная дежурная раскусила этот манёвр.
– Я нервнобольной! – деланно возмутился я.
– Раз больной, то нечего в метро разъезжать! Лечитесь! – парировала дежурная.
– А я и еду лечиться!
Ментов поблизости не было, и я попёр напролом. Остановить меня дежурная не смогла. Никакого стыда перед Оксаной за своё бедственное положение я не испытывал, а она в шутку сделала мне замечание. Сказала, что граблю бедную студентку.
В больницу я не поехал. Поехал к бабушке, чтобы быть всё время на связи если Оксана вдруг надумает позвонить. Но Оксана не надумала. Остаток субботы и всё воскресенье я гипнотизировал телефон. Смотрел на него, внушал ему мысль зазвонить, но телефон не поддавался гипнозу и назойливо молчал в трубку. В понедельник с утра я двинул в клинику, а во вторник меня выписывали.
Весь день я скитался по больнице как неприкаянный и курил, курил. Полузнакомые девушки зазывали поиграть с ними в бадминтон, а парни попить пивка, но я всем отказывал.
Влюблённость интересное состояние. Оно сродни психическому расстройству, а также подобно действию наркотического препарата. Если вся эта “химия” является производным мозга, то почему несчастную любовь не лечат, а счастливую не вызывают искусственно? Наверное, столь варварское обращение с высоким чувством, как и эксперименты по клонированию считается неэтичным. А я уже понимал, что реакция идёт полным ходом. Впервые в жизни я втюрился. И что теперь со всем этим делать, а?
Пока любовные переживания не перешли в стадию сердечной ломки я наслаждался ролью влюблённого воздыхателя и тешил себя историей о бедном поэте, случайно попавшем на дорогой курорт и познакомившегося с прекрасной незнакомкой не своего круга. Между молодыми людьми завязываются романтические отношения, постепенно перерастающие в любовь. Но прекрасная незнакомка разбивает поэту сердце. Она не рассказала ему о богатом, но нелюбимом муже. Бедный поэт узнаёт о его существовании от “доброжелателей” и в тайне от всех покидает курортную зону и едет к себе домой. Но девушка любит поэта. Бегает, ищет его повсюду, а его нигде нет.
Весь этот приближённый вымысел я воплотил в реальность, когда следующим утром сбежал из больницы, не дождавшись ни выписки, ни Оксаны. Находясь в романтическом образе, собрал свои вещи, покидал их в рюкзак и тихо отчалил, рассчитывая заскочить за выпиской позже. С пустыми карманами сел на трамвай и “зайцем” добрался до железнодорожной станции. Там пересел на электричку и проехав “ушастым” несколько остановок вышел в бабушкином Бирюлёво.
Часов в десять раздался телефонный звонок. Бабушка сняла трубку. Звонила Оксана. Я был вне себя от счастья! Задумка с исчезновением сработала. Оксана приехала утром в клинику и не застала меня. Опросила больных – никто ничего не знает, а медсестра сказала, что выписался и уехал.
– Почему ты не подождал меня? – спрашивала Оксана – Ты что? Не хотел меня видеть?
Я, конечно, разубедил её опершись на придуманную сходу ложь про некие загадочные обстоятельства, которые требовали скорее выписаться.
– А ты не съездишь со мной на ВДНХ за джинсами? – спросила Оксана.
– Могу. А когда?
– Прямо сейчас и заезжай за мной.
Бабушка тоже была недовольна, что я не забрал свою выписку и не поговорил напоследок с врачом, которая могла быть дать мне какие-нибудь рекомендации. Она выдала мне пятьдесят рублей на дорогу и на мороженное:
– Девушку свою угостишь.
Я заехал за Оксаной в больницу, получил на руки копию выписки (оригинал отправлялся в психдиспансер по месту жительства) и от души посмеялся над характеристиками выданными мне врачами: “манерный и артистичный”, “надменный”, “самодовольный”, “избиратель-общительный” и так далее. Они мне изрядно польстили.
На ВДНХ мы с Оксаной опять прошвырнулись по всем торговым точкам какие нашли, но она так и не купила себе ничего.
Утро выдалось пасмурным, а днём погода наладилась. К обеду вылезло солнце. Мы с Оксаной сидели на лавочке, смотрели на монумент в виде ракеты и поедали мороженное. Тут я ощутил, что мне сейчас очень хорошо с ней и я поцеловал Оксану в сладкий холодный рот. А мысленно постарался запечатлеть этот момент во всех подробностях, чтобы потом пересматривать в голове. Положение солнца на небе в пять часов вечера. Иностранную надпись на шуршащей этикетке с мороженным. Белые кроссовки с тремя полосками на ногах у Оксаны, синие расклешённые джинсы с низкой посадкой и широкие бедра, которые они обтягивали. Зелёная футболка, облегавшая верхнюю часть, подчёркивающая бюст и талию. (Широкая в кости Оксана не раз выражала опасения располнеть. Она, мол, поэтому занималась танцами и как не в себя чикалась.) Проходящую мимо молодую пару с прогулочной коляской и маленьким пассажиром внутри. Карапуз вертел по сторонам головой в ярком чепчике и тряс розовой погремушкой. Его взгляд задержался на нас с Оксаной. Мы проводили всех троих глазами. Неужели она подумала о том же, о чём и я, а не об очередных дурацких штанах?
С ВДНХ мы опять уехали без покупки, но я этому только обрадовался. Значит, ещё куда-нибудь съездим. Я проводил Оксану до клиники, а в субботу предложил ей прокатиться на Петровско-Разумовский рынок и посмотреть там. Рынок располагался в одной станции метро от дома родителей. Они все равно планировали поездку на дачу в пятницу. Можно будет воспользоваться их отсутствием и зайти.
Встретившись в субботу в районе одиннадцати мы с нулевым результатом проходили часов до семи. Таскаться с Оксаной по рынку лучше, чем валяться с ней же в постели и безостановочно её трахать. Наверное, это единственное на что я способен. То есть ходить с ней повсюду и не гундеть. Ну а если бы я трахался с большей сноровкой, а по рынкам и магазинам с меньшей охотой лазил, то какую форму досуга предпочла бы для себя Оксана?
В одном маленьком магазинчике я приметил добротную стёганую куртку из вельвета на осень и запомнил его, чтобы наведаться, когда появятся деньги. Давно пора бы позвонить работодательнице и объявить ей о своём исцелении от целого ряда нервных недугов и скором возвращении в строй. Прошло полтора месяца с начала июня, как по состоянию здоровья я ушёл в отпуск. А за это время довёл себя практически до нищеты, правда, меня это почему-то не беспокоило, а в турникеты метро я пока благополучно проскакивал. Постучись я сейчас обратно, то на встречи с Оксаной времени не останется. Светлана пусть подождёт.
Оксана, кстати, тоже подыскивала себе работу. Её запросы порядком меня шокировали, но я не стал ей ничего говорить. Ей хотелось сидеть в конторе и зашибать не меньше пятнашки. На тараканах я зарабатывал вдвое меньше, но по тем меркам зарплата у меня считалась вполне неплохой. Например, полная ставка медсестры в СКЛИФЕ составляла на тот момент около трёх с половиной тысяч. К слову, понравившаяся мне куртка именно столько и стоила.
Во дворе дома я увидел припаркованную “шестёрку” отчима. Отчим с матерью решили провести отпуск на даче и приехали в Москву пополнить запас продовольствия и вывезти из квартиры те вещи, которые в пятницу не влезли у них в багажник. Ради одной поездки на выходные они выгребали половину квартиру, а тут словно в эвакуацию собрались. Мать попросила помочь отчиму с холодильником. Пузатого “кормильца” предстояло спустить с третьего этажа по лестнице (лифт в нашей пятиэтажке не предусматривался) и закинуть на сварной багажник “шестёрки”. Ещё с советских времён в дачном домике жила низенькая “Снежинка”, но в ней было слишком мало пространства для размещения продуктов и пива, а родители, судя по тому сколько всего они накупили готовились устроить за городом месяц обжорства и пьянства. В целях безопасности на этот месяц они подумывали перекрыть воду, отключить газ и прекратить подачу в квартиру электроэнергии, но я убедил их не делать этого. Сказал, что буду периодически заезжать, а мать на это ответила, что нехорошо жить на два дома.
Пока я помогал с холодильником Оксана ждала в моей комнате. Наконец, родители свалили, чиркая об асфальт днищем своего шарабана, а мы с Оксаной отправились прогуляться и гуляли до темноты, а там она согласилась остаться у меня на ночь, поскольку дать денег ей на такси я, наверное, не смогу.
– А я бы тебе не дал даже если они и были! Что я дурак? – отшутился я.
Дома мы поужинали хлебом и колбасой, которые я стащил из сумки родителей. Оксана запивала это дело собственной минералкой, а я простой водой из-под крана. Затем легли спать.
Несмотря на длительную прогулку и продолжительный, монотонный секс спалось Оксане неважно. До рассвета она жаловалась на машины, которые всё время ездили под окном и мешали спать. Я давно к ним привык и перестал слышать, а окно комнаты Оксаны выходило во двор и в ней было не так шумно, как у меня. Под моим окном пролегала проезжая часть с двухсторонним движением, где не редко бывали пробки и в квартиру помимо шума, сквозь оконные щели проникал дым из выхлопных труб. От него болела голова.

Оксана звонила мне всё реже и реже, а потом совсем перестала. Видимо подоспел теперь мой черёд за ней бегать. Я молился на родительский и бабушкин телефонные аппараты. Они хоть и отличались друг от друга звонками и дизайном (бабушкин аппарат был красного цвета с дисковым номеронабирателем и издавал протяжные трели, а у родителей имелся чёрный радиотелефон с базой, тренькающий короткими очередями), но оба словно вступили в сговор. Тайно созвонившись между собой, договорились соблюдать режим тишины. По крайней мере, мне хотелось бы верить в то, что Оксана по техническим причинам ни по одному номеру не могла пробиться, чем в нежелание звонить в принципе. А вдруг причина кроется в больничном телефоне-автомате? Вдруг это он чудит и не даёт пообщаться?
На третий “нетелефонный” день я не выдержал и поехал проверить его исправность. В конце июля больница предстала совсем не такой, какой я видел её в июне. Она выросла, повзрослела. Теперь у неё появились другие заботы, другие интересы, другие друзья. Ей перестало быть до меня дело. Больница даже не узнала меня сначала.
С телефоном обстояло нормально. Я поднялся наверх к Оксане. Дверь в её палату была приоткрыта. Оксана сидела на койке и с усердием красила ногти на ногах. При виде меня выражение её лица нисколько не изменилась. Она не выказала никакой радости или удивления и лишь обронила вскользь фразу, что знала, что я приеду. То есть не в смысле ждала, а знала.
Оксана была вялой и равнодушной.
– Ты не рада видеть меня? – напрямую спросил я её.
– Ну почему же? – уклончиво ответила мне она, докрашивая ноготь на большом пальце.
Тогда с нескрываемым воодушевлением я поведал ей про большой чудо-магазин полный всевозможных моделей джинсов. Якобы видел недавно рекламу по телевизору. Мой рассказ её оживил. Пусть джинсовый магазин существовал только в воображении это был единственный способ вытащить её на прогулку. Просто так она бы вряд ли куда-то поехала. В этом мы были схожи. В центре полно всяких магазинов. Авось подвернётся что-нибудь подходящее.
Мы вышли на Театральной и зашагали пешком. Оксана несколько разгулялась.
– Ну, где же твой магазин? – то и дело спрашивала она. – Далеко ещё?
– Сейчас, сейчас будет. – отвечал я, а сам рыскал глазами по сторонам боясь его пропустить.
И тут меня осенило. ГУМ! Вот что нам нужно! Странно как мы не додумались съездить в него раньше. Однако, по прошествии двух с половиной часов методичного обхода всех бутиков стало ясно, что и сегодняшняя вылазка закончится вхолостую. Ни одна из моделей Оксане не нравилась. Вот никогда не подумал бы, что покупка штанов – это целая эпопея. Ну ладно ещё размер искали бы нестандартный – так нет же! Оксана выбирала себе джинсы с такой тщательностью, словно собиралась носить их до скончания века. Всю свою жизнь и быть похороненной в них же. Можно представить с какой избирательностью она подойдёт к выбору будущего супруга. По сути, все её парни такие же джинсы, из тех, что она на себя примеряет. Со мной она тоже покрутится перед зеркалом и отбросит.
После ГУМА мне удалось затащить её к себе в гости (бабушка была на дежурстве). Оксана всё ещё числилась за больницей, но в женском отделении режим был менее строгий, чем в мужском. Перед отбоем дежурная сестра нас всех пересчитывала и закрывала на замок дверь, а по рассказам той же Оксаны значительная часть женского отделения прыгала по чужим койкам. У них двери на ночь не запирали, и многие замужние женщины ловили такси и ехали к своим женатым любовникам, которые отправили жену и детей куда-нибудь отдохнуть на лето. Вообще, блядство там царило невообразимое. Те же медсёстры предостерегали нас от полового общения с женским контингентом клиники. “Дурные бабы” – говорили они. На СПИД и сифилис их при поступлении проверяли, но вот гонорею могли проглядеть, отчего некоторые неосмотрительные невротики прямо в середине лечебного курса часто обнаруживали у себя сей недуг.
Лёжа в большой комнате на диване, Оксана вдруг задала мне вопрос. По её голосу я догадался, что она либо шутит, либо проверяет меня на прочность. Короче, она спросила:
– Лёш. А давай сделаем ребёнка? От тебя красивый получится.
Я улыбнулся:
– Давай.
– А ты вообще ко мне как относишься?
– Я люблю тебя.
Оксана громко расхохоталась:
– Да, ну… Какая любовь??? С ума сошёл, что ли?
Зря я это сказал. Стеклянные бусы она оценила бы выше, чем признание в любви. Или произнёс я его слишком буднично, что оно Оксану не зацепило или вывалил преждевременно. Причём совсем не на ту женщину, а этой такие слова не нужны. Ей бы джинсы купить…
В ту ночь она моего сексуального энтузиазма не разделила и просто разрешила минут пятнадцать на ней подвигаться. Добавки также не попросила, что само по себе было плохим признаком.
– Что я тебе машина? – капризно сказала она, когда я попробовал повторить свой заход. Наверно смекнула что толку от меня нет и не будет и решила не тратить время.
Утром я проводил её до больницы. При этом желание поскорей отделаться от неё, как когда-то с Наташей у меня не возникло. Наоборот. Стремление дать мне отставку я интуитивно заподозрил в Оксане. Откуда-то почувствовал, что она больше не позвонит.
И не ошибся. Бабушкин телефон молчание хранить умел. А утром в день её выписки я приехал в больницу чтобы помочь с вещами, но Оксаны там не нашёл. По словам новой соседки кто-то забрал её на машине. Я поехал назад уверенный, что Оксана позвонит мне из дома, но она и оттуда не позвонила и тогда я сам набрал её номер. На том конце включился автоответчик с Оксаниным голосом. Меня нет дома, оставьте сообщение… Я попросил её перезвонить как прослушает, однако, прослушать автоответчик Оксана вероятно забыла.
Днём позже я в отчаянии рванул к ней домой. Дверь никто не открыл. В прежнее время я всегда мечтал быть на месте модно прикинутого парня, который караулит свою возлюбленную у подъезда. Теперь выходило, что им лучше любоваться с экрана, но никак не сидеть у него внутри под плащом и не смотреть его глазами в тёмное окно на первом этаже. Не курить сигарету одну за другой сидя на лавочке. Я проторчал у подъезда до позднего вечера, но свет в окне так и не загорелся.
По дороге я взял пузырь. Прикончить его требовали приличия. Несчастные влюблённые так всегда поступают. Я же упивался и болью, и ролью и ни в чём не хотел отступать от правил.
Выпив половину бутылки, я опять позвонил Оксане. К моему удивлению, она-таки сняла трубку, и мы разругались. В плане денег я на нуле, а в плане сексе я сам этот нуль.
– Зарабатывай хотя бы тысячу долларов, и я буду с тобой. – пообещала Оксана.
– Но ведь ты же меня не любишь.
– Я с этим справлюсь. – усмехнулась она.
– Шлюха!
Оксана повесила трубку.
Да. Проще было сказать, что она шлюха чем признать, что это я альтруист.
Правда после этого разговора я все равно от неё не отстал. Интимная близость с ней сильно на мне отразилась, и я почему-то считал, что секс связывает двух людей навсегда. Что его не отменить, и что мы с ней вроде как одно целое, ну или по крайней мере родные. И я имею право находить какие-то поводы и продолжать ей звонить. Предлагал ей подтянуть с моей помощью английский или поискать вместе работу. Извинения за тот разговор она выслушала причём очень скоро, но встречаться со мной более не хотела, а когда я вызывался приехать к ней сам она соврала что болеет. В довершении к кручению мне “динамо” начала в открытую клянчить деньги. Наверное, чтобы лишний раз убедиться в моей незадачливости как спонсора, а заодно и мне показать, что я ей не пара. Мол, будут деньги – звони, а пока извини.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Глава 1. Тараканьи бега. Начало
Продолжение Главы 1. Тараканьи бега
Глава 2. Семейный изгой
Глава 3 .Хозяин дыма. Начало
Продолжение Глава 3 .Хозяин дыма
Глава 4 Предыстория болезни