Мы в детстве были много откровенней:

- Что у тебя на завтрак?

- Ничего.

- А у меня хлеб с маслом и вареньем.

Возьми немного хлеба моего...

Года прошли, и мы иными стали,

Теперь никто не спросит никого:

- Что у тебя на сердце? Уж не тьма ли?

Возьми немного света моего...

(с)

Знаете это чувство, когда вдруг приезжаешь в свой двор детства, где прошли все первые познания, шутки и ссоры, победы и потери, и вдруг замечаешь, что все в этом дворе кажется тебе непомерно маленьким, по сравнению с тем, каким оно казалось в детстве? Эти квартирные блоки, осмотреть которые можно было только лихо откинув голову назад, теперь наконец-то осознаются обычными пятиэтажками, вполне себе небольшими, теряющимися на фоне отстроенных неподалеку высоток. А деревья, служившие любому второму надежным укрытием при игре в прятки, теперь едва ли скроют одного не особо-то и широкого человека. А новое поколение уже вовсю приспосабливает уже их твой детский двор под свои развлечения. Ощущение примерно как у Гулливера в царстве лилипутов. И вот тут ты начинаешь вдруг понимать насколько все изменилось с тех пор, как в последний раз вы сидели летним вечером на скамейке у подъезда с ребятней и играли в карты, хотя клятвенно обещали родителям этого не делать. Еще одна точка осознания приходит в тот момент, когда на большом празднике собираются дальние и близкие родственники, и ты видишь что на их лицах с каждым годом все больше и больше проявляется старение, да что там на лицах, на всем их укладе жизни. Бабушка, некогда готовившая не прекращая, больше не может так долго вертеться в кухне, статный и солидный дядя теперь просто пузатый весельчак. И сразу после этого становится страшно ненароком увидеть себя в зеркале, потому что заметишь то, на что долгое время ты закрывал глаза. Уже не ребенок. Уже пару дней назад породнился со старыми друзьями на крещении их дочери, да и у самого свадьба на следующий апрель назначена. И если ты забудешь что-то сделать, то никто не позвонит в трубку и не начнет отчитывать, мол разгельдяй и нахлебник, а просто это уже твоя жизнь, твои проблемы, и будь добр сам выкручивайся, все что могли тебе дать и чему тебя научить - это все уже при тебе. И когда дурачишься или просто слишком громко себя ведешь в публичном месте, никакая старушка не подзовет, и не даст конфетку, и не спросит сколько тебе лет, у тебя уже вон щетина трехдневная жестким ворсом на всему лицу. Больше не надо придумывать никаких сложных махинаций, чтобы родители поверили в то, что ты едешь к Пете готовиться к контрольной, а не на тусовку, хотя уже не раз ты на них сбегал. Все доступно, все возможно, только уже не мечтаешь так, как в детстве. Тот ничтожный опыт, который мы приобретаем за какой-то десяток лет, нам кажется значительным, хотя мы и не видели даже сотой части этой жизни. Азарт пропадает, огонек в глазах, приходит рассудительность и серьезность… Зачем это? И вот тут вот вместо постера с рок-группой на стене появляется картинка с Питером Пэном.

vk.com/n0ngrata
 

Сон в новогоднюю ночь

Благодарю тебя за то, как ты нежно, легко проводишь по векам, и можно больше не быть. Подушка под щекой, ладонь под подушкой, свежий воздух из форточки в ноздри – и…

Слаще меда, сильнее льва. Что это? Есть такая загадка.

Ты сажаешь на широкую спину и несешь туда, где все чуть веселей или печальней, страшней или красивей, но где точно совсем не так.

Ты исцеляешь то, что не вылечит самый близкий друг, самая умная книга, от чего не спасет самая благозвучная музыка, самая ослепительная красота, – усталость. Усталость рук, глаз и души. Отдых, отдохновение, так необходимую нам передышку – вот что ты даришь. Благодарю!

Ты меняешь вечер на утро, которое мудренее. Легкомысленный и могущественный волшебник с чуть лукавой улыбкой, ты превращаешь невыносимое, больное, язвящее сегодня в далекое, смешное, бессильное вчера. И приносишь в прозрачных ладонях новый день, полный света, спокойствия, сил, новых надежд. Каждый раз, в сиянии этого новорожденного дня, становится ясно: можно снова начать с белого листа. В этой щед-рой белизне, распахнутости и чуткости навстречу нам – такая милость.

Ты – намек на существование иного мира. Когда мы спим, у нас общая родина – общие поля, леса, горы, по которым мы бродим, над которыми летим одними душами, без одежды тела, нагие, открытые, простые.

Люблю глядеть на спящих – они так прекрасны, потому что видны. Оттого-то именно по спящим детям понятно: вот – ангелы Божии. А по взрослым – что они были детьми, и даже еще до сих пор кое-кто. Ты заставляешь сладко сопеть, свистать по-птичьи, смешно всхрапывать даже самых серьезных, заносчивых, сердитых. Ты говоришь правду. Поэтому всех, кто спит, сразу так жаль и хочется поцеловать невесомо.

Ты – время тихой любви. Ты соединяешь разлученных, ты братски ведешь за руку и приводишь к тем, кого не получалось увидеть тысячу лет. Хрупкий мостик к самому дорогому, ценному и к себе самому.

Ты открываешь нам наши секреты. Жутковатые, заветные тайны про нас. Например, однажды мне приснился седовласый старец, маленький сгорбленный старичок на самом деле, который сказал… Но нет, сны нельзя рассказывать, они – тайна, разговор Бога с нами. Тс-с.

Богатырь крылатый, обними же меня покрепче, оберни поплотней своим воздушным сиреневым одеялом, разожги поярче разноцветные огни своих удивительных чудес, поставь у изголовья доброго, умного стража, который не допустит никого и ничего лишнего, и – спокойной ночи всем!

Увидимся завтра, друзья, – лучшими, другими. 

Майя Кучерская  

– Здравствуйте, это вы сдаете комнату внутри себя? Я бы хотел ее снять.
– Да. Проходите. Познакомьтесь с вашими новыми соседями. В комнате справа от вас живет маленький, запуганный и загнанный в угол комочек счастья. Дальше по коридору идите осторожнее, здесь весь пол усыпан осколками разбитой надежды.
– Почему ваша ванна наполнена льдом?
– Там лежит душа. Лед замедляет процесс ее разложения. А вот и комната, которую я сдаю. Она опустела совсем недавно.
– А кто в ней жил?
– Мечта 

(с)