В мае 1917 г. безнадежная окопная тоска чинов 6-й Сибирской стрелковой дивизии, державших фронт в Галиции, была внезапно развеяна известием о прибытии нового главного врача дивизионного перевязочного отряда. Подобная новость была бы совершенно обыденной (война безжалостно обновляла все кадры доживавшей последние месяцы армии, в т. ч. медицинские), если бы не личность нового доктора. Это была женщина — событие само по себе выдающееся в консервативной и отсталой России начала ХХ в., и, более того, это была знаменитая княжна Вера Игнатьевна Гедройц, известный хирург, героиня войны 1904−05 гг., главврач элитарного Царскосельского лазарета и доверенное лицо недавно свергнутой императорской семьи. Изможденные и озлобленные солдаты, переставшие приветствовать своих офицеров, с искренним уважением вытягивались «во фрунт», встречая эту крепко сложенную энергичную женщину с крупными, выразительными чертами лица, облаченную в простую полевую форму с единственным знаком различия — повязкой Красного Kреста. Служению этому символу милосердия Вера Гедройц, выдающийся практик и теоретик хирургии, первая женщина-военврач в России, отдала всю жизнь.

Вера Гедройц с ранеными в Царскосельском лазарете № 3, Первая мировая война

Принадлежавшая к старинной литовской княжеской фамилии, она родилась в имении Слободище Орловской губернии в 1870 г., хотя некоторые биографы настаивают на другой дате — 1876 г. Отец Веры, князь Игнатий Гедройц, в молодости сочувствовавший польско-литовскому освободительному движению, слыл не только успешным предпринимателем, но и человеком прогрессивных взглядов.

Княжеский герб рода Гедройц

С этим Вере, по меркам ее времени, несказанно повезло: ей было предоставлено самой выбирать жизненный путь.

Вера Гедройц в юности.
Волевая и независимая, она с ранней юности презирала традиционные «женские» занятия, зато страстно тянулась к знаниям. После исключения из гимназии за сатирическое стихотворение, девушка занялась самообразованием. В Санкт-Петербурге она посещала медицинские курсы Лесгафта, и, верная вольнолюбивым традициям семьи, сблизилась с революционными кругами.

В 1892 г. Вера Гедройц была схвачена жандармерией вместе с группой единомышленников. Вскоре выяснилось, что ее участие в кружке молодых радикалов (кружок Вейуштока) «не представляло реальной опасности для престола», однако со столицей мятежной княжне все же пришлось расстаться: ее выслали в имение отца под надзор полиции.

Казалось, все пути к медицинскому образованию оказались отрезаны, но решительная барышня не была намерена сдаваться обстоятельствам. Чтобы получить паспорт для выезда за границу, где женщинам доступен диплом врача, в 1894 г. Вера вступает в фиктивный брак с поручиком Николаем Белозеровым, образованным молодым офицером из «разночинцев». Отметим, что своих взглядов относительно личной жизни княжна Гедройц никогда не скрывала: в духе модных веяний феминизма она была активным адептом однополой женской любви. Однако с Николаем Белозеровым Веру связывало нечто большее, чем просто единство помыслов: они часто переписывались, встречались, вместе путешествовали… Биограф Веры Гедройц Т. Хохлова полагает, что в своем автобиографической повести «Отрыв», изданной в 1931 г., она с искренней теплотой вывела образ бывшего мужа — «гиганта с сильной походкой и лучистыми глазами, смешного и милого». Этот странный брак продержался до 1905 г., когда, по одной версии, он был добровольно расторгнут, по другой — Белозеров погиб в аварии при строительстве стратегической железной дороги.

Швейцарский университет Лозанны, где княжна Гедройц изучала медицину и хирургию
Итак, благодаря помощи поручика Белозерова, Вера Гедройц сумела выехать в Швейцарию, где поступила на медицинский факультет Лозаннского университета. Талантливая молодая женщина училась под руководством известного профессора Цезаря Ру и в 1898 г. с отличием получила диплом «доктора медицины и хирургии». После этого до 1900 г. она проработала в Швейцарии, ассистируя профессору Ру на операциях и читая лекции в университете в качестве приват-доцента. Однако пришедшее из России трагическое известие о смерти сестры от туберкулеза и тяжкой болезни матери заставило Веру бросить все и устремиться на родину.
Поддерживая престарелых родителей, неутомимая княжна одновременно отчаянно пыталась добиться к медицинской практики в России. Вопреки враждебности закоснелой российской профессуры к «эмансипе», она сдала экзамен в Московском университете и подтвердила свой диплом. Имперские чиновники от медицины нашли восходящей звезде европейской хирургии только место хирурга в захолустной маленькой больнице при Мальцевских цементных заводах в Калужской губернии, и то лишь по «ходатайству» отца-князя.

Однако Вера Гедройц, оказавшаяся единственным квалифицированным хирургом в округе, нашла там бесценную для врача практику. Прославившись проведением нескольких сложнейших операций и интересными статьями в медицинской периодике, женщина-хирург в 1902 г. получила приглашение на 3-й всероссийский съезд хирургов, где заслужила признание и уважение: «братья по цеху» оказались менее подвержены предрассудкам.

Несмотря на завоеванное ценой неимоверных усилий признание в профессиональных кругах, условия труда и жизни женщины-хирурга забытой Богом провинциальной больницы оставались крайне тяжелыми. Чиновное начальство относилось к ней с открытой неприязнью и всячески препятствовало ее работе, а местное «общество» демонстративно бойкотировало «бешеную суфражистку», не вписывавшуюся в его архаичные представления о «приличии». Наделенная обостренным чувством справедливости, Вера Гедройц очень болезненно воспринимала окружавшую ее безнадежность глубинки Российской империи. «Идут параллельно как бы две жизни: одни беззаботно развлекаются…, не слыша стонов других, задавленных нуждой и голодом», — писала она в те дни. Медленное угасание родителей, которым она была не в силах помочь, стало причиной глубокой депрессии, а после того, как в 1903 г. последовал крах ее страстного романа, нервы женщины не выдержали. Вера пыталась покончить с собой, к счастью — неудачно.

Выходом из кризиса и в личном, и в профессиональном плане стало для Веры Гедройц участие в разразившейся в 1904 г. Русско-японской войне. Вскрывшееся в первые же месяцы боевых действий неадекватное медицинское обеспечение отсталой Российской императорской армии вызвало к жизни широкое общественное движение по организации добровольных медицинских учреждений для помощи войскам. При содействии старшего уполномоченного российского общества Красного Креста Е. Боткина (впоследствии личного врача царской семьи) Вера получила назначение врачом «Подвижного передового дворянского отряда» — полевого госпиталя, организованного имевшими медицинское образование представителями аристократии (начальник — Н. Хрипунов).
Госпиталь в составе двух врачей — В. Гедройц и Ф. Фетисова, провизора Н. Комлева и 12 медицинских сестер (впоследствии — 14) в сентябре 1904 г. прибыл на маньчжурский театр боевых действий. Армейское командование придало ему усиление в составе 20 нижних чинов — санитаров и транспорт из 40 повозок с вольнонаемными погонщиками-китайцами. 19 сентября Дворянский отряд двинулся в расположение действующей армии, а уже 28 сентября развернутый им госпиталь принял первых раненых в ходе сражения на реке Шахэ. В своем последующем отчете Вера Гедройц подробно описала принципы развертывания полевого лечебного учреждения, в общем-то очень простые, но тогда ставшие откровением для многих российских военно-медицинских чинов: «Местом для постановки палаточного госпиталя было выбрано четырехугольное поле, защищенное с двух сторон забором, а с севера высокими деревьями… По обеим сторонам лагеря находилось по колодцу с чистой питьевой водой. На случай недостатка воды этих двух колодцев она должна была привозиться бочкой из других колодцев, которыми изобиловала выбранная местность. Госпиталь наш был расположен вблизи станции, чтобы обеспечить… раненым правильную и быструю эвакуацию. Удержано было четыре китайских фанзы. Одна для кухни,… другая для бельевой, третья для помещения врачей и четвертая под операционную… По случаю сильных холодов каждая палатка была снабжена двумя печами из гнутого железа… для отопления каменным углем».

Вера Гедройц с присущей ей кипучей энергией включилась в работу полевого госпиталя. Она лично сопровождала гужевые транспорты, доставлявшие раненых с поля сражения, руководила их распределением по потокам («госпиталь должен играть роль фильтра, в котором должны задерживаться два сорта раненых: во 1-х, легко раненые, которые по истечении 8−10 дней лечения могут возвратиться обратно в часть,… во 2-х, тяжело раненые, для которых самое приспособленное и удобное передвижение может быть гибельным») проводила в полевых условиях серьезные операции.

Мировая военная медицина кампании 1904−05 гг. обязана ей нововведением, сейчас представляющимся очевидным. Как отмечает британский биограф княжны-хирурга Дж. Беннинг, она впервые начала делать в полевых условиях полостные операции, которые ранее считалось возможным проводить только в условиях стационара, до которого многие тяжелораненые попросту не доезжали живыми. Вера Гедройц также настаивала, что хирургического вмешательства требуют любые полостные ранения. В то время, согласно принятой со времен Англо-бурской войны 1899−1902 г. практике (описанной, в частности, в знаменитом романе Л. Буссенара «Капитан Сорвиголова»), сквозные пулевые раны брюшной полости и грудной клетки было принято оставлять «зарастать естественным путем».
Персонал Дворянского госпиталя (пополненный в ноябре 3 врачами, 1 студентом-медиком и 2 фельдшерами) работал с огромным напряжением сил. За месяц квалифицированную помощь получили 1 255 раненых, в т. ч. 554 «тяжелых». Существует легенда, что среди спасенных Верой Гедройц жизней был пленный японский офицер, оказавшийся одним из младших членов императорской фамилии. После войны он прислал «русской княжне с милосердными руками» письмо с изысканными изъявлениями благодарности и кимоно из лучшего шелка, сшитое по специальной мерке (найти такой внушительный размер в Японии было просто невозможно).

Дворянский передовой госпиталь из Москвы в Тавагоузе. На переднем плане (в короткой серой шубке) хирург княжна В.И. Гедройц. Фото Р.В. Апухтина (журнал «Нива»).
В январе Дворянский медицинский отряд был усилен санитарным поездом, составленным из Дворянского операционного вагона и пяти теплушек для транспортировки раненых. Главврачом поезда была назначена Вера Гедройц, в помощь которой были преданы фельдшер Зинаида Бибикова и 6 наиболее ослабленных перенесенными испытаниями медсестер, которых таким образом защитили от холода промозглой маньчжурской зимы.
На поля сражений Вера Гедройц и ее товарищи вернулись 11 января 1905 г., развернув госпиталь в тяжелейших зимних условиях всего за 5 дней. В феврале, в ходе генерального сражения под Мукденом, через операционный вагон Веры Гедройц (вместе с ней работали армейские хирурги Г. Горштейн и Л. Фельдман) прошло 1 855 раненых и обмороженных. Дворянский госпиталь, рассчитанный на 2 тыс. мест, принял намного больше, хотя на сей раз не удалось избежать высокой смертности — обстоятельства оказались сильнее самоотверженности медиков. Эвакуироваться Дворянскому госпиталю пришлось практически под обстрелом в связи с быстрым отступлением разбитых российских войск, однако и этот сложный маневр был выполнен в образцовом порядке. Санитарный поезд Веры Гедройц последним покинул место своей дислокации в районе Фушунских копей.
Опубликованный Верой Гедройц по возвращению с театра военных действий отчет, снабженный фотоматериалами, рисунками и схемами, вызвал огромный интерес в медицинских и военных кругах Российской империи.

Слава щедро ласкала импозантную даму-врача своими лучами: сама императрица Александра Федоровна, курировавшая работу Красного Креста, вручила ей три знака отличия, а военное командование оценило ее заслуги золотой медалью «За усердие» на Анненской ленте и серебряной медалью «За храбрость» на Георгиевской ленте.

Долгие годы забытая и гонимая, княжна Вера Гедройц начинает стремительное восхождение по карьерной лестнице. В 1909 г. по личному приглашению императрицы она становится старшим ординатором Царскосельского Придворного госпиталя, «с жалованием 2100 рублей при казенной квартире». Тогда же она начинает лечить детей российского императорского семейства и его приближенных, что открывает для нее новое поле профессиональной деятельности — детскую хирургию.

Нужно сказать, что склонная к эпатажу княжна воспользовалась переменами в своем положении для самовыражения, как говорится, «по полной программе». Не скрывая своих лесбийских наклонностей, она ходила почти исключительно в мужской одежде (особенно шокируя ретроградов костюмом с брюками, бобровой шапкой и соболиной шубой «а-ля Шаляпин»), говорила низким голосом, упоминая о себе в мужском роде, много курила.
Однако не только внешними проявлениями общественного вызова жила в те годы ее душа. Княжна Вера активно занялась писательством, реализуя свою давнюю тягу к перу, сблизилась с литературными кругами. Среди ее собеседников и новых друзей были профессор В. Розанов (ее бывший гимназичесий учитель), знаменитый поэт и путешественник Николай Гумилев, яркий стилист Алексей Ремизов и др. Активно помогая молодым литераторам материально, Вера Гедройц заслужила всеобщую благодарность и уважение, однако ее первое произведения («Стихи и сказки», 1910, под псевдонимом Сергей Гедройц — имя ее покойного брата) вызвало отнюдь не восторженные отклики. Вышедший в 1913 г. под эгидой возглавлявшегося Н. Гумилевым творческого объединения «Цех поэтов» сборник стихов «Вег», в котором поэтесса отдала дань модному в то время мистицизму, российская богема приняла более благосклонно.
В профессиональном плане период между Русско-японской и Первой мировой войнами также был для княжны Гедройц довольно плодотворным: сакраментальные слова «особа, приближенная к императорскому семейству» сами по себе имели в России начала ХХ в. магическое действие, а если приложить к ним подлинный талант и огромную работоспособность… В 1912 г. она защитила в Московском университете докторскую диссертацию, а в 1914 г. очень своевременно издала «Беседы о хирургии для сестер и врачей», обобщив свой военный опыт, и встретила Первую мировую войну в должности главврача Царскосельского госпиталя.
Страшная война 1914−18 гг., которой было суждено повергнуть в небытие Российскую империю, стала для Веры Гедройц довольно неоднозначным периодом. Несомненно, ее милосердные руки спасли жизнь множеству раненых российских солдат и офицеров, однако вплоть до 1917 г. она в первую очередь оставалась «любимой врачихой царицы», как грубовато охарактеризовал ее Валентин Пикуль в своем романе «Нечистая сила». Чтение лекций по хирургии Александре Федоровне и великим княжнам, а также работа в носившем чисто пропагандистский, декоративный характер Дворцовом госпитале (Царскосельский лазарет № 3) лазарете до весны 1917 г. серьезно ограничивали возможности опытного военного хирурга Веры Гедройц.
Развернутая с началом боевых действий попечением императрицы и других членов дома Романовых сеть эвакуационных лазаретов и санитарных поездов была создана при существенном организаторском участии Веры Гедройц. Однако к осени 1914 г. деятельность княжны-хирурга свелась почти исключительно к обязанностям старшего врача Дворцового госпиталя/лазарета в Царском селе (начальник — полковник С. Вильчковский). Это лечебное учреждение, главной задачей которого было продемонстрировать «единство Романовых с народом», где в качестве сестер милосердия работали императрица, великие княжны и родовитые аристократки, было рассчитано всего на 30 офицерских мест и 150, впоследствии 200 мест для нижних чинов.

Императрица Александра Фдоровна и Вера Игнатьевна Гедройц в перевязочной

В письмах императрицы Вера Гедройц, которой неоднократно ассистировали при операциях Александра Федоровна и ее старшие дочери, предстает в высшей степени профессиональным специалистом, вероятно, основным авторитетом для царицы в медицинских вопросах.

Вера Игнатьевна с Великими княжнами Ольгой и Татьяной в царскосельском лазарете в палате с раненными.
Однако положить конец окружавшим придворный лазарет интригам, в частности, визитам скандально популярного «старца» Григория Распутина, Вера Гедройц так и не смогла. Согласно не лишенным иронии воспоминаниям княжны, чокнутый «полудержавный властелин», которого она «выперла» с парадного входа, попросту стал пользоваться служебным. Аналогичная ситуация сложилась и с фавориткой императрицы фрейлиной Анной Вырубовой, лечение тяжелой травмы ног которой в 1915 г. можно отнести к немногочисленным врачебным неудачам Веры Гедройц, после которой ее позиция при дворе заметно пошатнулась. Впрочем, поспособствовать переводу Николая Гумилева из Лейб-уланского в Александрийский гусарский полк влияния у нее хватило.
Когда в феврале 1917 г. в России грянула первая революция, Вера Гедройц, отличавшаяся широтой и свободой взглядов, не могла не понять закономерности этого события. Однако личная привязанность к членам императорской фамилии, которым княжна-хирург была многим обязана, не позволила ей открыто выступить в поддержку Временного правительства. Свой «выход чести» она нашла в призвании военного врача, которое, наконец, смогла реализовать в полной мере, добившись назначения в Действующую армию. Фронт встретил нового главного врача дивизионного перевязочного отряда 6-й Сибирской стрелковой дивизии предчувствием скорой катастрофы и ужасным состоянием исчерпавших за время войны свои ресурсы военно-медицинских подразделений. Чтобы навести порядок у себя в «хозяйстве», княжне потребовалась поистине железная твердость и умение увлечь смертельно уставших и ожесточившихся подчиненных. Тем не менее, фронтовая работа Веры Гедройц (в том числе во время разразившейся в июне-июле 1917 г. так называемой «пятой Галицийской битвы», когда счет раненым, прошедшим через ее перевязочный отряд, шел на многие сотни) была настолько результативной, что вскоре последовало назначение с повышением — корпусным хирургом V Сибирского корпуса. Это была должность, соответствовавшая, как минимум, армейскому подполковнику — небывалый карьерный рост для женщины в России тех лет.

На новом посту княжна-хирург встретила вторую революцию — Октябрьскую, последовавший развал и «самодемобилизацию» армии. В условиях хаоса, охватившего армию накануне и после заключения большевиками сепаратного Брестского мира, о том, что происходило с Верой Гедройц в конце 1917-начале 1918 г. известно очень немного. Существует версия, что она, хорошо говорившая по-украински, недолгое время прослужила военным медиком в вооруженных силах созданной Центральной радой Украинской Народной республики (УНР), пока в январе 1918 г. не получила ранение при невыясненных обстоятельствах. Для лечения бывшая княжна была эвакуирована в Киев, где и поселилась в доме своей подруги Марии Нирод, тоже бывшей аристократки и сестры милосердия Царскосельского лазарета, с которой не расставалась до конца жизни.
Она живет с графиней Марией Дмитриевной Нирод и ее детьми (Федором и Мариной). Кроме любви, их объединяет работа: Мария Дмитриевна служит у Гедройц медицинской сестрой. Возможно, это ей посвящены стихи княжны Веры, написанные ею

23 июля 1925 года: 
Не надо – нет – не разжимай объятий
Не выпускай меня — не надо слов.
Твой поцелуй так жгуче ароматен,
И, как шатер, беззвезден наш альков.
Еще — опять — века изжить в мгновенье,
Дай умереть — сама умри со мной.
Ночь молчаливая льет чары исступленья,
Росою звонкою на землю сводит зной.
Вот распахнулись звездные палаты,
В лобзаньи слившись жизнию одной,
Не надо — нет — не разжимай объятий,
Дай умереть! Сама умри со мной!

Дети Марии Дмитриевны едва ли не открыто недолюбливают княжну Веру Игнатьевну – большая, одетая в мужской костюм и говорящая о себе в мужском роде женщина («я пошел», «я оперировал») вызывала у них отторжение, а нескрываемая любовь к ней их матери только усиливала негатив.
Политика, война и слава более не занимали эту женщину, прошедшую долгий и нелегкий путь. Все силы отныне она отдала двум главным делам в своей жизни — медицине и литературе. В 1919 г., едва оправившись от ран, Вера Гедройц организовала в украинской столице клинику челюстно-лициевой хирургии, в 1921 г. была приглашена на работу в клинику Киевского медицинского института, где, в частности, в качестве приват-доцента читала курс детской хирургии. В 1923 г. она была избрана профессором медицины, в 1929 г. — заведующей кафедрой хирургии. Она много публиковалась в различных научных изданиях, работала над учебником по детской хирургии.
В 1920-е гг. из-под пера Веры Гедройц вышел цикл стихов, проникнутых чувством глубокой теплоты к людям, окружавшим ее на разных этапах пути (в частности, к расстрелянному большевиками Н. Гумилеву и к трагически погибшему Сергею Есенину), светлой ностальгией по прошлому и уважением к былым друзьям. Разумеется, в советской литературе этим стихам места не нашлось. Успешнее проложил себе дорогу ряд автобиографических повестей под общим названием «Жизнь» («Кафтанчик», «Лях», «Отрыв») который был напечатан в Ленинграде в 1931 г.

Прокатившаяся по стране первая волна сталинских репрессий не обошла стороной и известную женщину-хирурга, которая имела мужество не открещиваться от своего прошлого. В 1930 г. она была уволена из университета без права на пенсию, однако арестовать ее у киевских чекистов не поднялась рука: слишком многие вокруг были обязаны ей жизнью и здоровьем. Остаток жизни Вера Гедройц провела в небольшом домике в пригороде Киева, где в 1932 г. скончалась от рака.
Княжна Вера Игнатьевна Гедройц была похоронена на Спасо-Преображенском кладбище в Киеве. Над ее могилой был поставлен скромный крест с жестяной табличкой. Имя первой в России женщины-военврача на многие годы было забыто, чтобы вновь засиять в наши дни как символ красоты духа и самоотверженного служения жизни.

                                                                                   Автор — Михаил Кожемякин

* В большинстве источников сказано, что В.И.Гедройц родилась в Киеве, в 1876 году. Владимиру Григорьевичу и Татьяне Хохловым - авторам статей о В.И.Гедройц удалось установить по архивным материалам, что В.И.Гедройц сама исправила год и место рождения в личном деле. Она была не только незаурядной, но и таинственной женщиной.

К сожалению источник статьи не сохранился.